Отфрид Пройслер - Разбойник Хотценплотц

Цвакельман отступил назад, поднял вверх руки, с шумом выдохнул и, устремив на шляпу пронзительный взгляд, крикнул громовым голосом:

Лишь только он проговорил заклинание, как раздался оглушительный треск и сквозь пол пробилось пламя, а посреди волшебного круга, в том месте, где сходились лучи, появился… Кто бы вы думали? Сеппель! Собственной персоной!

Приказ волшебника был исполнен: владелец шляпы стоял перед ним. Он держал в левой руке чёрный кожаный сапог, а в правой — сапожную щётку.

Трудно сказать, кто из них выглядел глупее: друг Касперля Сеппель или великий злодей волшебник Петрозилиус Цвакельман.

Только что Сеппель чистил сапоги разбойника Хотценплотца и вот нежданно-негаданно оказался перед волшебником Петрозилиусом Цвакельманом. Было чему дивиться! Как он очутился здесь? И, собственно говоря, где он находится? Сеппелю казалось, будто он свалился с луны… Но и Петрозилиус Цвакельман тоже был сильно озадачен. Как мог незнакомый человек очутиться в волшебном кругу? Такого в его практике не бывало. Сколько он ни занимался колдовством — уже почти пятьдесят лет, — ничего подобного не случалось.

— Кто ты, чёрт подери? — прорычал волшебник.

— Я? — задыхаясь от страха, переспросил Сеппель.

— Ты, ты! Как ты здесь очутился?

— Как я здесь очутился, не знаю. Но я — Сеппель.

— Ты Сеппель? Не может быть!

— Почему это не может?

— Почему, почему? Потому что Сеппель совсем другой. Мне лучше знать: Сеппель — мой слуга. А эта шляпа, — волшебник показал на шляпу, лежащую посредине волшебного круга, — принадлежит ему.

— Шляпа? — удивился Сеппель.

И тут всё встало на свои места. Он рассмеялся.

— Ты смеёшься? — грозно насупился Цвакельман. — Что вызывает у тебя смех?

— Могу вам объяснить. Вы говорите о Касперле. Разбойник Хотценплотц тоже считал, что он — Сеппель, а мы с ним поменялись…

Волшебник насторожился. И Сеппель рассказал ему, как они с Касперлем обменялись головными уборами.

Понемногу до Цвакельмана дошло: стало быть, Хотценплотц продал ему Касперля, полагая, что это Сеппель. Ничего себе история! Неудивительно, что с помощью шляпы перед ним объявился Сеппель. Тут не было никакого обмана. «Тьфу! Тысяча чертей! — Волшебник дышал злобой. — Значит, этот разбойник Хотценплотц заварил кашу. Из-за него я попал впросак. Но можно ещё выпутаться из этой истории, для чего необходима шапка Касперля. С её помощью удастся вернуть владельца… Однако Сеппель не должен догадаться об этом. Придётся пойти на хитрость…»

— Докажи, что ты Сеппель. Иначе не поверю!

— С удовольствием! Только скажите, что я должен делать?

— Ничего особенного! Просто отдать шапку Касперля.

— Шапку Касперля? Не могу!

— Почему?

— Потому что разбойник Хотценплотц её сжёг!

— Как это сжёг? — удивился волшебник.

— По злобе. Он проделал это на моих глазах.

— По злобе! — Волшебник в ярости так двинул кулаком по столу, что тот заскрипел. — Не по злобе, а по глупости он это сделал! Проклятый тупица! От такого можно полезть на стену!

Цвакельман, ругаясь, бегал из угла в угол. Наконец, немного придя в себя, он остановился перед Сеппелем.

— Чей это сапог у тебя в руках? Хотценплотца?

— Да, его.

— Давай сюда! Я покажу этому ничтожеству!

И он впопыхах начертил новый волшебный круг. В центр его, где сходились лучи, поставил сапог Хотценплотца. Потом простёр вверх руки, несколько раз шумно выдохнул и произнёс громовым голосом:

И на этот раз волшебное заклинание подействовало. Раздался оглушительный треск, вырвалось пламя, и в центре круга, будто выросши из-под земли, объявился разбойник Хотценплотц в тёплом домашнем халате и в носках. В первое мгновение его лицо выражало безмерное удивление, потом он рассмеялся:

— Ну, Цвакельман! Ха-ха-ха! Старый шутник! Мне нравятся твои штучки! Вот это, я понимаю, трюк! Перенести меня из моей пещеры прямо в свой кабинет! Ха-ха-ха… Смотри-ка, и Касперль тут! А я уже ломал голову, куда он подевался…

— Замолчи! — прервал его Цвакельман. — Во-первых, это Сеппель, а не Касперль, а во-вторых, прекрати свой дурацкий смех, иначе я не совладаю с собой!

— Но, Цвакельман, дружище, что это с тобой? Почему ты не в духе?

— Сейчас я подпорчу тебе настроение! Так вот. Парень, которого ты мне вчера продал, смылся. И он вовсе не глупый Сеппель, а Касперль!

— Я не знал этого! — залепетал Хотценплотц. — Но ты же великий волшебник! Разве ты не можешь вернуть беглеца?

— Всю жизнь я мог это делать. Но сейчас не могу.

— Почему? — удивился Хотценплотц.

— Ещё спрашиваешь почему! Потому что ты сжёг шапку! С ума можно сойти! Эх ты, простофиля! Король простофиль! Снегирь!

Хотценплотц сжался от страха.

— Цвакельман, ты меня обижаешь! Разве я простофиля? Снегирь? Это уж слишком!

— Сомневаешься? — Волшебник, оскалившись, щёлкнул пальцами. — Раз уж я назвал тебя снегирём, быть посему! Я — хозяин своего слова! Абракадабра…

Он пробормотал волшебное заклинание, и Хотценплотц превратился в снегиря. Настоящую маленькую, с трепещущими крылышками пичужку, пугливо пищащую и переступающую с лапки на лапку.

— Ты небось и не мечтал о таком! — усмехался Цвакельман. — Подожди, ещё не всё!

И он наколдовал клетку, в которую и запер снегиря.

— Вот так, мой дорогой! Будешь сидеть в клетке и гадать, чем кончится эта история. А теперь твоя очередь, Сеппель.

Сеппель наблюдал с дрожью за превращением Хотценплотца. Как только волшебник обратил на него свой взор, сердце у него ушло в пятки: «Сейчас и меня в кого-нибудь превратят…»

Но он ошибся.

— Умеешь чистить картошку? — спросил волшебник.

— Да! — радостно ответил Сеппель, ещё не зная, что его ждёт.

— Замечательно! Марш на кухню! Завтра утром, когда я вернусь, приготовишь мне жареной картошки. Клетку с птичкой можешь взять с собой. Пусть она поёт тебе. Веселей будет работать. Учти: пока ты не начистишь двенадцать вёдер картошки, не порежешь её на мелкие кусочки, спать не ляжешь. Иначе…

— А вы?

— Я отправлюсь на поиски Касперля. Парень не улизнёт от меня. Разыщу, не будь я великий волшебник Петрозилиус Цвакельман! И тогда ему задам!

Чтобы лучше видеть в темноте, волшебник запасся ночными очками. Затем он поднялся на верхнюю площадку башни, сел там на волшебный халат и взмыл в небо. Но сколько ни озирался окрест, как ни осматривал тщательно подозрительные места, Касперля обнаружить не удалось.

Тем временем над Волшебной поляной взошла луна. И сразу же в корнях старой ели засверкали серебристые зонтики волшебной травы. Касперль быстро нарвал пучок и стал невидимым для Петрозилиуса Цвакельмана. Тому даже ночные очки не могли помочь.