Софья Прокофьева - Сестра и сестричка

По ночному бархатному небу летел маленький светящийся человечек. Время было позднее, место глухое, безлюдное. Редко-редко внизу мелькал дрожащий огонек в низком окне.

Вот с этого и начинается наша история. Да, да, именно с этого!..

По ночному небу летел маленький человечек и светился. И чему тут, собственно, удивляться? Ведь это был солнечный луч!

Волосы у человечка торчали в разные стороны. Он сурово сдвинул золотые брови, видно, о чем-то глубоко задумался. Ветер раздувал его плащ, словно сшитый из блестящей паутины, а на ногах сверкали башмаки с золотыми пряжками. Ни дать ни взять знатный барон или граф! Только вот ростом он был не больше детской ладошки.

— Весь вопрос — как меня зовут? Вот что меня мучает. И посоветоваться не с кем. Право, обидно! — мрачно пробормотал человечек. — Очень грустно жить, когда не знаешь, как тебя зовут. Кто этого не испытал — не поймет! Так вот, один славный мальчуган звал меня Золотое Пятнышко. Я уже стал думать, может, и вправду меня так зовут? Но, поразмыслив, решил: нет, нет и нет! Никакое я не Пятнышко. Да что говорить, как только меня не звали! Одна такая милая девушка, личико доброе, забыть ее не могу… Мачеха заперла бедняжку в холодном темном сарае на всю ночь. Да еще велела сплести к утру моток тонких кружев. Как сейчас помню: эта девчушка прозвала меня — Лучинка! И чего тут непонятного? Право, обидно! Ведь я зажигал для нее до самого утра одну лучинку за другой. Так что к утру моток кружев был готов. Потом, как полагается, ее увидел принц, влюбился в нее и увез к себе во дворец. Малышка все высовывалась из окна кареты и звала меня:

— Лучинка, Лучинка, где ты?

Но я не откликнулся. Не люблю я, знаете ли, когда на меня глазеют. А еще хуже: начинают тереть глаза, хвататься за голову и выкрикивать всякую чушь: «Привидение! Маленькое золотое привидение! О, горе, я сошел с ума! Нет, я сплю! А может, мне это только чудится, мерещится?» Обидно, право! Как глупы люди… Да, по-разному меня звали: Светлячок, Солнечный Зайчик… Уж и не припомню: кто звал меня Золотое Чудо? Какая чепуха! Никакое я не чудо… А мне, если уж напрямоту, больше всего нравится, когда меня зовут — Лучик. И просто, и мило. Ну а как я оторвался от моего Солнышка — это уж мое личное дело. И не спрашивайте об этом, не приставайте! Не суйте свой нос куда не следует. Просто решил пожить самостоятельно, сам по себе. Летаю, куда хочу. Вот и все.

Наконец из-за леса выплыла круглая серебристая луна. Теперь Лучик летел над густыми садами. Одичавшие яблони и вишни разрослись, переплелись ветвями. Казалось, розовые и белые цветы тают в мягком сумраке. Иногда попадались поляны, заросшие ландышами. Запах ландышей волнами поднимался вверх вместе с теплым дыханием разогретой за день земли.

«Весна… — подумал Лучик. — Я люблю прилетать весной в эти края. Все просыпается, все дышит, шевелится, открывает глаза…»

Неожиданно откуда-то с севера вместе с колючей ледяной пылью налетел жгучий порыв ветра.

«Ну и холодище! — Лучик съежился, поплотней запахнул на груди золотой плащ. — У, как завывает… Бедные подснежники…»

Но ледяной ветер утих так же внезапно, как налетел.

Лучик опустился пониже. Он разглядел на каменистом холме старый полуразрушенный замок. Башни, когда-то высокие и стройные, со временем обветшали и покрылись трещинами. Стены снизу заросли мхом. Между зубцами башен вороны свили черные лохматые гнезда. Ограда осыпалась.

«Заброшенный замок… — подумал Лучик. — Здесь, пожалуй, не найдется ни единого горящего камина, ни одного уютного местечка, где бы мог провести ночь бедный одинокий Лучик…»

Вдруг в одном из темных окон блеснул огонек. Кто-то шел со свечой. Скоро дрожащий свет мелькнул на лестнице, опускаясь все ниже и ниже.

На миг огонек исчез, но вот появился снова. Теперь слабое сияние пробивалось между камней откуда-то глубоко из-под земли.

Лучик скользнул в узкую щель и очутился в мрачном подземелье с низкими нависшими сводами.

На каменном выступе стояла свеча в позеленевшем медном подсвечнике. Лучик с облегчением нырнул в пламя свечи, ухватился за фитилек, устроился поудобнее и огляделся.

У стены стояла золотоволосая девушка редкой красоты. На ней было белое платье из тонкого шелка. Рядом на охапке слежавшейся соломы Лучик увидел маленькую сверкающую корону.

«Что делать такой милашке и лапочке в этом гиблом месте?» — с удивлением подумал Лучик.

Перед девушкой стоял уродливый старикашка, зябко кутаясь в потертый меховой плащ.

— Что, племянница, ловко я заманил тебя в мой замок? — с довольным видом прохихикал старик, потирая морщинистые руки. — Я написал тебе, что умираю и хочу с тобой проститься. Но ты видишь, я жив. И кто из нас скорее покинет этот бренный мир, мы еще поглядим. Я знал, знал, что ты приедешь и прихватишь с собой свою маленькую сестричку. Ведь вы никогда не расстаетесь. У тебя доброе, отзывчивое сердечко, моя милая Селизетта! Ха-ха-ха! Да, твой дядюшка промотал свое богатство, но хитрости у него осталось предостаточно, и ты в этом очень скоро убедишься.

— Где моя сестричка? Где моя Элизетта? — простонала девушка.

Столько страдания было в ее голосе, что Лучик чуть не свалился со свечки.

— Все узнаешь, все узнаешь в свое время, — проскрипел старикашка. — Но сначала отдай мне кольцо! Кольцо «Желание». Отдашь, и я скажу тебе, где маленькая Элизетта!

Тень печали и сожаления пробежала по лицу девушки.

— Кольцо пропало. Моя добрая матушка, умирая, отдала его мне и велела беречь пуще всех сокровищ. Но однажды я уехала из замка и забыла запереть ларец, где оно хранилось. Когда я вернулась — кольцо «Желание» исчезло. Только на ковре лежало черное воронье перо.

— Где уж тебе было уберечь волшебное кольцо… — Старикашка скрипнул зубами. Он исподлобья взглянул на Селизетту и медленно вытащил из-за пазухи скатанный в трубу пергамент.

— Этого я и опасался… — не сводя с девушки горящего взгляда, проговорил старик. — Потому-то и приготовил на всякий случай один документик… Славный, славный документик.