Пауль Маар - Субастик, дядюшка Элвин и кенгуру

— А как же кенгуру? — встревоженно спросила госпожа Пепперминт.

— Да ты не волнуйся, — успокоил ее дядюшка Элвин. — Он тут у вас в доме быстро освоится. Давай, Пелли, пошли! — скомандовал он и потянул за поводок.

— Кажется, его только что звали Велли, — сказал Субастик.

— Пелли, Велли — какая разница! — небрежно бросил дядюшка Элвин, сгребая кенгуру в охапку. — Он все равно ничего не слышит. Он глухой. Глухой глухарь, как говорит в таких случаях Макси.

Мартин недоверчиво посмотрел на него. Дядюшка Элвин расхохотался и протиснулся в дом, оставив семейство Пепперминтов стоять на пороге.

Когда Пепперминты зашли в гостиную, они увидели, что дядюшка Элвин уже успел снять плащ, который теперь висел на спинке стула.

— Уютненько у вас тут! — сказал он, освобождая кенгуру от поводка. — Велли точно понравится.

Выпустив кенгуру на свободу, он плюхнулся на диван и взгромоздил ноги на журнальный столик.

Кенгуру быстро обнаружил дверь в сад и покинул общество.

— Он что, собрался там все мои цветы объесть? — встревожилась госпожа Пепперминт. — Пойду-ка я посмотрю.

— Не бойся, не объест! — безмятежно отозвался дядюшка Элвин. — Ему простор нужен, чтобы попрыгать, а то в комнатах тесновато.

Сладко потянувшись, дядюшка Элвин снял шляпу и нацепил ее себе на башмак. Тут-то и обнаружилось, что дядюшка почти совсем лысый. Только на лбу у него торчал довольно густой чуб.

пропел Субастик.

— Прекрати! — одернул его господин Пепперминт, с трудом сдерживая смех.

— Это ты о моих усах, что ли? — встрепенулся дядюшка Элвин. — Да, усы у меня знатные! Самые шикарные усы во всей Австралии — так, во всяком случае, утверждает Макси.

— А кто эта Макси, о который ты уже несколько раз говорил? — осторожно поинтересовался господин Пепперминт. — Твоя жена?

— Нет, Макси не моя жена, — хохотнул дядюшка Элвин. — Макси вообще не может быть чьей-то женой. Потому что Макси — это мужчина. Он работает у меня на ферме. И зовут его Максимилиан. Но я называю его Макси, чтобы сэкономить целых шесть букв. Вы, конечно, скажете: подумаешь — всего-то шесть букв! Но если посмотреть глобально, то вовсе не подумаешь! Ведь за день я зову его раз десять, не меньше. Получается в среднем шестьдесят букв экономия! За неделю уже четыреста двадцать набегает!

— А в год — двадцать одна тысяча девятьсот, — подытожил Субастик, который, как известно, умел очень быстро считать в уме. — А за десять лет ты сэкономишь двести тысяч букв с хвостиком! Есть за что биться!

— Конечно, — согласился дядюшка Элвин. — Австралия, доложу я вам, прекрасная страна, но жизнь там суровая. Если не научишься во всем экономить, быстро по миру пойдешь. Но вам-то небось не приходится так уж экономить. Наверное, что-нибудь найдется в доме, чтобы угостить дорогого гостя?

— Ой, прости нас, пожалуйста, дядя Элвин! — воскликнул господин Пепперминт. — Мы тебе даже ничего не предложили! Но это мы от неожиданности, честное слово! — попытался оправдаться он.

— Можешь не извиняться, — в очередной раз великодушно разрешил дядюшка Элвин. — Бывает, от волнения некоторые люди забывают об элементарных правилах вежливости. Да, так вот насчет угостить… Я бы хотел угоститься яичницей из двух яиц…

— Сейчас сделаю! — Господин Пепперминт стремглав бросился в кухню.

— …С беконом, пожалуйста! Только пожирнее! — прокричал дядюшка Элвин ему вслед. — Три-четыре кусочка, не больше!

— С беконом? — переспросил озадаченный господин Пепперминт. — Надо посмотреть, что там у нас есть в холодильнике.

— Ну, если нет, пусть твой сынок в магазин сбегает, пока то да се, — распорядился дядюшка Элвин. — Ему и самому будет приятно угодить двоюродному дедушке!

Мартин закатил глаза и повертел пальцем у виска. Дядюшка Элвин, конечно, этого видеть не мог, потому что Мартин стоял у него за спиной. Зато это видел Субастик, который не выдержал и прыснул со смеху.

— И этот твой, как его там, Ушастик или Ужастик пусть тоже делом займется, — распорядился дядюшка Элвин. — Ведь надо еще лук порезать!

— Лук? — отозвался эхом господин Пепперминт.

— Ну да, — подтвердил дядюшка Элвин. — Как же без лука! Не будешь же ты бекон прямо так на сковородку хряпать! Нет, надо сначала маслица налить, потом лучок порезать, меленько-меленько…

— Ага, меленько-меленько, — как завороженный, повторил за ним господин Пепперминт.

— Да, и вот еще что, — вспомнил дядюшка Элвин. — Гренки! Штуки четыре, не меньше! Прекрасное дополнение к блюду. Но только из нормальной белой булки, а не из какого-нибудь там дурацкого хлеба, который у вас тут в Германии считается особо полезным. Никакого там многозернового или еще того хуже — с отрубями! Только белый!

— А вот бывает специальный хлеб для тостов, такой сгодится? — решил уточнить господин Пепперминт.

— Естественно, сгодится! — сказал дядюшка Элвин. — Это ж надо такие глупые вопросы задавать!

— Что значит «глупые»?! — возмутился господин Пепперминт. — Я спрашиваю, потому что…

— Просто наиглупейшие, как сказал бы Макси! — не дал себя сбить с толку дядюшка Элвин. — Но я, как вежливый человек, так говорить не буду. Вежливость превыше всего! Такое у меня правило. «Вежливость не много стоит, но много приносит» — говорят у нас в Австралии.

— А у вас в Австралии по-немецки, что ли, говорят? — вмешался в разговор Субастик.

— Это мы потом обсудим, — не дал себя отвлечь дядюшка Элвин и снова обратился к господину Пепперминту: — И нечего стоять с таким обиженным видом! Вот сейчас сам убедишься, что вопрос твой был совершенно дурацким! Так, скажи-ка мне, мальчик, ты видел когда-нибудь черный хлеб для тостов? — спросил он, повернувшись к Мартину.

— Нет, — честно ответил Мартин.

— Слыхал?! — обрадовался дядюшка Элвин и торжествующе посмотрел на господина Пепперминта.

В этот момент в гостиную вернулась госпожа Пепперминт.

— С этим кенгуру никакого сладу! — чуть не плача, проговорила она. — Он мне уже полсада изничтожил! Ты не можешь его оттуда выманить? — обратилась она к дядюшке Элвину.