Кай Умански - Ведьма Пачкуля и сумасшедшие каникулы

— Мамма мия! Я тебя знаю! — вдруг завопил Спаг. — Ты Скотт Мертвецки, кинозвезда!

— Ну, вообще говоря, да. Это я, — признал Скотт и откинул со лба волосы.

— Эй, Конф, гляди-ка! — Спаг ткнул брата вилкой. — Тут Скотти Мертвецки! Здорово, Скотт! Мамуля обожала твои фильмы.

— Правда? — сказал Скотт и полез в карман за блокнотом, чтобы любезно дать автограф.

— Теперь-то она считает, ты просто отстой, — сообщил Спаг.

Скотт прикусил губу, сделал вид, что искал носовой платок, и промолчал. Такое с ним теперь случается сплошь и рядом. Одна пощечина за другой.

— В шоу, значит, участвуешь? — спросил Спаг, мотнув головой в сторону Павильона.

— Да, — подтвердил Скотт. Куда деваться-то.

— Не забыть бы не прийти, — сказал Спаг и прибавил с плотоядной ухмылкой: — Эта Лулу Ламарр шикарная, а? Согласен?

— Нет, — сухо ответил Скотт. — Не согласен.

Он сжал кулаки и отвернулся, чтобы Спаг не видел, как в нем вскипает черная ярость. Ох уж эта Лулу Ламарр! От одного ее имени колотит.

Когда-то она была его девушкой. В старые добрые времена, когда Лулу только начинала, а Скотт был звездой первой величины. А потом произошел тот неприятный случай на ведьминском конкурсе талантов, когда его возлюбленная не понравилась одной старой, дурно пахнущей ведьме — какое-то у нее еще было мерзкое имя — и та обозвала Лулу «заносчивой девицей» и заставила ее исчезнуть в облаке дыма!

Лулу не было много дней. А когда она наконец объявилась, то закатила ужасный скандал и ушла, хлопнув дверью, поклявшись, что никогда не вернется.

Оно бы и ладно — можно пережить, — только вот Лулу с бухты-барахты сделалась звездой, стала называть себя Сногсшибательной Лулу Ламарр и затмила Скотта Мертвецки по популярности! В мгновение ока ее имя оказалось у всех на устах, а о Скотте все забыли. Он в жизни не бывал так унижен.

— В каком отеле остановился, друг? — спросил Спаг, прервав его невеселые мысли.

Скотт собрался с духом.

— В «Ритце», где же еще, — надменно соврал он. — Все звезды там останавливаются.

Конечно, это была неправда. Скотт не мог позволить себе даже самую скромную гостиницу, не говоря уже о роскошном «Ритце». Говоря точнее, он едва наскребал денег на завтрак. А жил Скотт непосредственно в своей гримерной в Павильоне. Не то чтобы это была прямо гримерная — скорее чулан. Чулан, он же склад для всякого хлама, освещенный одной-единственной голой лампочкой, забитый ведрами, швабрами, старым реквизитом и пахнущий мышами. Скотт, конечно, пожаловался администрации — но толку-то.

А вот Лулу выделили настоящую, большую гримерную, со звездочкой на двери и зеркалом с лампочками по контуру, и просторным гардеробом для всех ее нарядов. А также роскошной кофемашиной.

— Твой хот-дог, — Спаг протянул ему сосиску.

А! Наконец-то. Скотт немного повеселел. Он с вожделением принялся за еду.

Как вы, наверное, уже догадались, хот-дог был ужасен.

— Сирил! Ключи от кладовой у тебя?

— Нет, любовь моя, — обеспокоенно проблеяли из кухни.

— А где же они? Ты же знаешь, я не люблю, когда ключи валяются на виду, особенно учитывая, что скоро нагрянет орда ведьм.

Дверь открылась, и в столовую уверенно вошла миссис Молотофф, хозяйка «Вида на океан». Подбоченясь, она недовольно оглядела комнату. У миссис Молотофф большое красное сердитое лицо, а нос торчит тонким изогнутым клювиком. У нее глаза-бусинки и тяжелый взгляд, свои вечно поджатые губы она красит помадой зловеще-алого оттенка. Рыжие (чудовищное сочетание цветов) волосы уложены на макушке замысловатой башней.

Орлиным взором она сразу подметила ключи на столе.

— Ага! Вот они. Ты оставил их на столе, Сирил! Я так и знала, что ты оставил их на столе. Весьма неразумно с твоей стороны, Сирил, весьма неразумно.

Миссис Молотофф схватила ключи, сунула их в карман фартука и удовлетворенно похлопала себя по животу.

— Я очень сожалею, любовь моя.

— Еще б ты не сожалел. Думать боюсь, что может случиться, если эта шайка доберется до кладовой. Аж волосы на голове дыбом встают. Ты же знаешь этих ведьм. Чем ты тут занимаешься, Сирил?

— Считаю чайные листья, любовь моя.

— Так поторапливайся. Кровати еще не застелены. И что с меню для завтрака? Готово?

— Еще нет, любовь моя.

— Давай поживее. И не забудь, что я сказала. Вареное яйцо или гренка, а не и то и другое. Мы не можем работать себе в убыток. И, Сирил…

— Да, любовь моя?

— Простыни бери те, что похуже. В ванные по одному куску мыла. И по половине свечки на прикроватные тумбочки. Именно по половине, а не по три четверти. И не забудь, что я сказала. Размещение по трое в номере, если получится впихнуть четверых — впихивай. И чтобы в ванных никаких ведьминских помощников. Я все могу пережить, кроме летучих мышей в ванной. Если кто-то из них притащит с собой магические причиндалы, пусть сдают мне при заселении. Если увидишь что-нибудь подозрительное, немедленно докладывай. Я не потерплю в своем доме гоготания над котлами и прочей чепухи.

— Любовь моя, боюсь, ведьмы не слишком обрадуются…

— Ведьмы? Ха! Им меня не запугать. Видала я эту нечисть. Скелетов, зомби, троллей, всю их братию. Ведьмы не исключение. Будут соблюдать правила, как и все остальные!

Миссис Молотофф поправила плакат с правилами для постояльцев, висевший на видном месте рядом с каминной полкой, сурово оглядела стол, передвинула вилку на миллиметр влево и отправилась разбавлять водой апельсиновый сок.

— Красота, да? Ну же, Шельмок, признай, что красота! Мы едем к морю в роскошном автобусе с кондиционером. И все благодаря мне, — сказала Пачкуля, с блаженным вздохом откидываясь на спинку сиденья. Хьюго (в крошечных шортиках и пижонской соломенной шляпе), сидевший на хозяйкиной шляпе, тоже устроился поудобнее и принялся рисовать на грязном автобусном стекле хомячьи рожицы.

— Если эта замызганная старая развалюха — роскошный автобус с кондиционером, то я Фея Драже, — проворчала Шельма. Она дулась, потому что Пачкуля заграбастала место у окна.

— Да ладно тебе, не гунди. Чудесный автобусик. Очень уютный. Здорово они придумали — перевязать его бечевкой, чтоб не развалился. Видела, как выхлопная труба долбанула водителя по ноге, когда он грузил метлы в багажник? Этот автобус с характером. Хотя, конечно, он мог бы быть самую чуточку побольше. Тут немного тесновато.

И впрямь. Тесновато. Впихнуть тринадцать вздорных ведьм и их разномастных помощников, метлы и чемоданы в один просевший, старый автобус, которому дорога прямиком на металлолом, — задачка не из легких. Впрочем, после долгих споров и пререканий все с горем пополам расселись (кроме Туту; она предпочла висеть на багажной полке вместе со своими летучими мышами). И к ведьмам вернулось отпускное настроение. А автобус катил, скрипя и пыхтя, по извилистой дороге, что вела из промоченного дождем Непутевого леса к непознанным радостям солнечного побережья.