Кай Умански - Ведьма Пачкуля, или Магия вредных привычек

— Шельмуся, где ты? С тобой все в порядке? — простонала Пачкуля, выкарабкиваясь из-под гранитной глыбы и вглядываясь сквозь пыльную завесу в груду обломков. Поначалу все было тихо, однако несколько секунд спустя валявшийся в углу перевернутый котел приподнялся, и из-под него вылезла Шельма, с ног до головы облитая ненавистной похлебкой из скунса.

— Прости, милая, что все так вышло, — вздохнула Пачкуля.

— Нет уж, дудки! Знать тебя больше не желаю, — прошипела Шельма и ринулась к выходу.

Пачкуля поковыляла вслед за ней. Пошатываясь, она, наконец, выбралась наружу и с наслаждением вдохнула в себя свежий воздух. Шельма тем временем оседлала свою метлу и взмыла ввысь, по пути орошая макушки деревьев брызгами скунсовой похлебки и выкрикивая страшные проклятья в адрес Пачкули. Пачкулина метла валялась на своем обычном месте и, как всегда, дрыхла без задних ног.

Пачкуля решительным шагом направилась к пещере гоблинов и что есть мочи принялась колотить в дверь, точнее, в гранитную глыбу, служившую им входной дверью.

На какое-то мгновение в пещере гоблинов воцарилась тишина, а затем послышалось гнусавое бормотание:

— Божет быдь, это дядюшка Охламон?

— Не-е, он давдо десь.

— Де эдо десь?

— В супе. Долько што свалился.

— Эй ды, Гнус, поди-ка посботри, кдо пришел.

— Почебу я? А Кдасавчик на что?

Попререкавшись еще немного, гоблины все же сдвинули с места входной булыжник, и из недр пещеры на Пачкулю уставилась омерзительная физиономия верзилы по имени Красавчик.

— Чебо дебе? — проворчал он, почесывая грудь и сверля Пачкулю своими маленькими поросячьими глазками.

— Много там еще? — заверещала Пачкуля. — Много там еще куплетов в этой вашей песне?

— Э-э-э, — протянул Красавчик, хмуря брови и пытаясь сосредоточиться. С математикой он был не в ладах.

— Жди десь, — сказал он и скрылся в пещере.

Пока он совещался с сородичами, Пачкуля в нетерпении сновала взад-вперед и нервно теребила на груди засаленный шнурок, на котором болталась ее волшебная палочка. Вскоре Красавчик вернулся.

— Дебяносто два, — изрек он. — Ага.

— О нет, только через мой труп! — взвыла Пачкуля.

— Как скажешь… — пожал плечами Красавчик.

— Да вы хоть знаете, — взревела Пачкуля не своим голосом, — вы хоть знаете, что только что обвалили мне потолок своим полоумным пением? Вы испортили мне званый ужин! Из-за вас я осталась без любимой похлебки, не говоря уже о любимой подруге! Я глаз по ночам не смыкаю с тех пор, как вы здесь поселились, все слушаю ваши кошачьи вопли! Довольно! Моему терпению пришел конец! Кто вы вообще такие, чтобы так себя вести?

— Мы — гоблины, — заявил Красавчик со всей уверенностью, которая только может быть у тюфякообразного громилы, чьи мозги напоминали размером высохший чайный пакетик. — Дочно дебе говодю, мы — гоблины. Чдо хотим, то и дедаем.

— Ах так? В таком случае, я сию же секунду наложу на вас заклятье, и вы испаритесь отсюда раз и навсегда! — с торжествующим видом заявила Пачкуля, предвкушая радость победы.

— Э-э-э, жди десь, — бросил в ответ Красавчик и снова скрылся в пещере. Мгновение спустя он вернулся и сказал: — Заходи, поговодить надо.

В пещере гоблинов царил зловещий полумрак. Черный дым, поднимавшийся от воткнутых в расщелины стен факелов, окутывал помещение плотной пеленой. Воздух пещеры был насквозь пропитан тяжелым гоблинским духом, способным по степени зловония составить конкуренцию неповторимому аромату самой ведьмы, что было нелегко (те, кому доводилось постоять с подветренной стороны от Пачкули, запросто вам это подтвердят). Зажав руками нос, Пачкуля огляделась по сторонам.

Ровно девяносто одна пара маленьких поросячьих глазок сверлила ее недобрым взглядом. Гоблины были повсюду и бессовестно скалились на Пачкулю изо всех темных углов и мрачных закоулков пещеры.

Одеты они были весьма экстравагантно. Многие вырядились в национальные гоблинские костюмы, состоящие из мешковатых штанов на подтяжках и, само собой разумеется, неизменных вязаных шапочек с помпоном. Отдельные особи щеголяли в трофейных кожаных куртках, увешанных цепями и заклепками. Это были представители подпольной гоблинской общины, обитавшей в одном из поросших лопухами ущелий Туманных гор. Собственно говоря, так они себя и звали — лопухами. Самой заветной мечтой лопухов было обзавестить настоящими крутыми мотоциклами, но пока им приходилось довольствоваться одним лишь ржавым трехколесным велосипедом на всех, с которого они по очереди то и дело грохались.

Были здесь и чешуйчатые, как ящеры, гоблины, и гоблины-толстуны, и мохнатые гоблины, и лысые, и слюнявые, и мелкие тощие гоблины с вытянутыми мордами, и долговязые гоблины с приплюснутыми мордами, и гоблины с шишками и бородавками по всему телу. Все без исключения гоблины были обуты в тяжелые сапожищи, у всех были маленькие красные поросячьи глазки, и все они выглядели и пахли так, словно только что вылезли из помойной ямы.

— Эй, парни, бинудочку бнимания! — призвал Красавчик. — Эда старая кошелка хочет дам что-то сказать!

— Да, — строго сказала Пачкуля. — А именно то, что все вы мне порядком надоели и дальше так продолжаться не может. Вы обвалили мне потолок. Из-за вас моя лучшая подруга перестала со мной разговаривать, а мой любимый котелок получил пробоину. Это полное безобразие, и я всерьез подумываю о том, чтобы наслать на вас страшное выселенческое проклятие! Что, сдрейфили?

К ее великому удивлению, ни один из гоблинов даже бровью не повел. Несколько страшилищ хихикнуло, а одно — о ужас! — даже зевнуло !

— Предупреждаю, — продолжала Пачкуля дрогнувшим голосом. — Еще один звук, и вы мигом отсюда испаритесь.

— Валяй, насылай свое проклятие, — съехидничал Цуцик, придвигаясь поближе к Пачкуле.

— Гы-гы-гы, валяй, насылай, — поддакнули остальные гоблины.

— И нашлю, — пригрозила Пачкуля. — Всенепременно нашлю, если вы не снимете свои сапожищи и не перейдете на шепот раз и навсегда! Ну, так как?

— Как бы не так! — хором ответили бессовестные гоблины. Когда же Пачкуля грозно замахала у них перед носом волшебной палочкой, негодники развеселились и захлопали в ладоши.

Признаться, такой реакции Пачкуля от них никак не ожидала, ибо ведьминская волшебная палочка всегда была верным средством напустить страху на любого гоблина, ведь эти вечные головотяпы, грубияны и разини были единственными в лесу, кому не давалось искусство черной магии.

Пачкуля как следует тряхнула палочкой, чтобы убедиться в том, что она работает. Палочка отреагировала россыпью зеленых искорок и довольным урчанием. Значит, все было в порядке.