Сергей Михалков - 200 стихов, сказок и басен С. Михалкова

Чистой, честной и открытой
Дружба мальчика была.
А теперь она забыта!
Что с ней стало? Умерла!

Умерла от плоских шуток,
Злых смешков и шепотков,
От мещанских прибауток
Дураков и пошляков.

На вечерней зорьке
Уточку убили,
Уточку убили —
Метко подстрелили:
Лишь одна дробинка
В сердце ей попала —
За кустом в болото
Уточка упала.

Как она упала —
Клювом в воду ткнулась,
Так она лежала,
Не пошевельнулась,
И ее по ветру
Отнесло в осоку.
Не нырять ей больше,
Не летать высоко.

Не нашел охотник
Уточки убитой,
За кустом болотным
Камышами скрытой,
Не достал добычи,
Зря искал, бранился…
Долго над болотом
Селезень кружился…

Простой бумаги свежий лист!
Ты бел как мел. Не смят и чист.
Твоей поверхности пока
Ничья не тронула рука.

Чем станешь ты? Когда, какой
Исписан будешь ты рукой?

Кому и что ты принесешь:
Любовь? Разлуку? Правду? Ложь?
Прощеньем ляжешь ли на стол?
Иль обратишься в протокол?
Или сомнет тебя поэт,
Бесплодно встретивший рассвет?

Нет, ждет тебя удел иной!
Однажды карандаш цветной
Пройдется по всему листу,
Его заполнив пустоту.

И синим будет небосвод,
И красным будет пароход,
И черным будет в небе дым,
И солнце будет золотым!

Решил отец, решила мать
На праздник в дом родню позвать:
– Пускай сегодня на обед
Придут и бабушка и дед,
Пускай придут сестра и брат,
Пускай придут и зять и сват
И приведут с собой детей.
Беги, сынок, зови гостей!

Но плохо слушал Ишбулат,
Что Ишбулату говорят;
Он пробежался по селу
И полсела позвал к столу.
И вот на праздничный обед
Пришли: и бабушка и дед,
Сестра и брат, и зять и сват,
А с ними дядька Салават,
За ним Кугуй и Юлдыбай,
И Кадыргул, и Саранбай,
И Халима, и Аминбек —
Ну, словом, сорок человек!
Уселись гости кое-как
И тут же съели бишбармак,
За пять минут исчез пирог,
За ним исчез бараний бок.
– Как быть? – отца спросила мать. —
Что мне еще на стол подать?
Я в дом одну родню ждала,
А в дом явилось полсела!
– Спроси сынка, – сказал отец, —
Пусть отвечает сорванец!

А сорванец и сам не рад —
В лесу горюет Ишбулат.
Сидит и плачет на пеньке.
Вдруг зашуршало в тростнике,
И вышел Заяц на лужок:
– Не надо плакать, мой дружок!

Но пуще плачет Ишбулат,
И слезы катятся, как град.
– Не плачь! – Зайчишка повторил. —
Я знаю, что́ ты натворил.
Но ты зимою как-то раз
Меня от лютой смерти спас,
И я тебе – не серебром,
А за добро плачу добром.
Ступай домой и слез не лей —
Все обойдется, ей-же-ей!

Пришел из леса Ишбулат,
А гости все в гостях сидят.
Явившись вместе на обед,
Сидят: и бабушка и дед,
Сестра и брат, и зять и сват,
А рядом дядька Салават,
За ним Кугуй и Юлдыбай,
И Кадыргул, и Саранбай,
И Халима, и Аминбек —
Ну, словом, сорок человек!
Они сидят и молча ждут,
Что им еще поесть дадут.

– Как быть? – отцу сказала мать. —
Нас перестанут уважать!
– Так не гуляли мы давно! —
Вздохнул отец, взглянув в окно,
И замер вдруг, открывши рот…

И тут увидел весь народ:
Из леса к дому звери шли.
Медведи в ульях мед несли.
За ними следом волки шли,
Они баранину несли.

А там еще лисицы шли,
Гусей и кур они несли.

А там еще олени шли
И в ведрах молоко несли.

И зайцы шли, и белки шли —
Грибы и ягоды несли.

И полевые мыши шли,
Зерно в мешках они несли…

Три дня, три ночи напролет
Шел пир горой, гулял народ.
И я там был, и пил, и ел,
И с Зайцем рядышком сидел!

Жил когда-то Дед Мороз,
У него внучонок рос.
Всем хорош Морозец был,
Да похвастаться любил:
– Дед силен, а я сильней!
И кусаюсь я больней!
Я моложе на сто лет!
Заморожу целый свет!

Вот Морозец как-то раз
В чистом поле, в поздний час,
Видит: едет, сыт и пьян,
В толстой шубе толстый пан.
Кони барина везут.
Наш Морозец тут как тут!

Рядом с паном в сани сел —
Нос у пана побелел.
Пан не чует рук и ног,
Весь до косточек продрог,
Льдинки сыплются из глаз…
Пробил пану смертный час,
Не спасли его меха —
Рукавицы и доха.

– Что ты кверху поднял нос? —
Встретил внука Дед Мороз.
Усмехнулся внук в ответ:
– Шуба есть, а пана нет.
И не вылез из мехов,
Как промерз до потрохов.
Ты силен, а я сильней,
И кусаюсь я больней!
Заморожу целый свет!

– Ладно, внучек, – крякнул дед. —
Заморозишь! А пока
Заморозь-ка мужика.
– Где? Какого?
– Вон в бору
Рубит сучья на ветру!

Заглянул Морозец в бор,
Где звенел в тот час топор,
Видит, тощий мужичок,
Затянул свой кушачок,
Зипунком прикрыт едва,
Рубит сучья на дрова.
– Ну-ка, внучек! – молвил дед. —
Одолеешь или нет?

– Да таких хоть десять штук! —
Не моргнув, ответил внук.

Как пришел Морозец в лес,
Мужику в зипун залез,
Пробирает мужика —
Больно щиплет за бока,
За нос, за уши дерет,
Прямо за душу берет!

А мужик, знать, крепок был —
Так и рубит, как рубил,
Так и машет топором,
Разбирает бурелом.
Призаморится – вздохнет,
Только пот с лица смахнет,
Чуть присядет на пенек:
– Жаркий выдался денек!

Час ли, два часа прошло —
Время быстро утекло.
Мужичонка, жив-здоров,
Наложил на санки дров,
За кушак топор заткнул
И до дому повернул.
А Морозец, сам не свой,
Поплелся к себе домой.

– Ты чего повесил нос? —
Встретил внука Дед Мороз.
Что ответил деду внук,
Здесь писать нам недосуг,
Только скажем: с этих пор,
Как берет мужик топор,
Так Морозец – ни гугу!
Тихо дремлет на снегу.

С овечьей шкурой к скорняку
Зашел Вартан-сосед:
– Из этой шкуры шапку сшить
Ты можешь или нет?

– Могу! – сказал в ответ скорняк,
На шкуру посмотрев.
– А выйдет две? – спросил Вартан,
На корточки присев.