Народные сказки - Плутовские сказки про животных

«Приготовься, Чатарданта, – сказал он торжественно. – Лишь немногие видели лик Бога Луны, и чего только о нём не рассказывают. Приготовься лицезреть его величие и принести ещё раз свою клятву».

В это время спустилась ночь, и на озере воцарились тишина и спокойствие.

«Закрой глаза, о Великий Слон, – прошептал Виджайя. – Ты первым из вашего племени предстанешь перед ликом Бога Луны».

Потом Виджайя запел в честь Бога Луны зловещую песнь, от которой у Чатарданты шерсть на затылке поднялась дыбом. Наконец Царь слонов предстал пред очами Бога Луны.

«Преклони свою голову, Чатарданта, и смотри на Бога Луны, когда будешь произносить свою клятву».

Склонившись над водой, залитой лунным светом, Чатарданта медленно открыл глаза и увидел диск Луны. И там стоял сам Бог Луны – могучий сияющий Слон.

Почти онемев от священного трепета, Чатарданта склонился ещё ниже и поклялся, что он и его стадо сдержат свою клятву и никогда больше не будут пить из этого озера.

Потом Виджайя проводил потрясенного Слона прочь, восхваляя его за великое мужество, которое он явил перед ликом Бога Луны. Мудрый и хитрый, Виджайя устроил всё так, что Чатарданта принёс клятву перед тем, что Слон воспринял как самое священное, – перед собственным отражением в воде.

С тех пор, когда Силимукха посылал дождь, чтобы остудить землю, Чатарданта говорил своему народу: «Видите, тот Великий, что живёт на Луне, в самом деле Слон!»

Это старинная ирландская сказка.

Когда мир был гораздо моложе, чем теперь, старая орлица по имени Лейтхин жила в гнезде на утёсе у реки Шаннон. Однажды ночью грянул такой мороз, какого никогда до сей поры не знали в этой части Ирландии. Когда наступил рассвет, тихий и суровый, Лейтхин услышала, как двое её птенцов спорят.

«Случалась ли когда-нибудь на земле такая же холодная ночь, как эта?» – спросил один.

«Не припомню ничего такого, – отвечал другой, – но есть кое-кто, кто может это знать».

«И кто же это может быть?» – спросила Лейтхин.

«К примеру, Дабхчозах, черноногий олень, что живёт близ горы Бен-Балбен, – ответил птенец. – Я слышал, что он живёт на Земле со времён Великого потопа. Если кто и может знать, так это он».

Лейтхин преисполнилась желания узнать ответ на этот вопрос. Сама она прожила уже немало, но не могла поверить, что когда-нибудь случалась ещё более холодная ночь. Так что она полетела к горе Бен-Балбен, хотя ветер был таким сильным, что носил её по небу, точно листок, а мороз свирепствовал по-прежнему, так что она дрожала, несмотря на своё густое оперение. Она достигла склонов Бен-Балбен и увидела там быстроного оленя, который чесал свой бок о старый сломанный дуб, стоявший на краю склона.

«Скажи мне, – обратилась к нему Лейтхин, – знал ли ты когда-нибудь за свою долгую жизнь такую же холодную ночь, как та, что была накануне?»

«Я никогда не припомню такого лютого мороза», – ответил Дабхчозах.

«А сколько лет тебе, о мудрый?» – спросила Лейтхин.

«Видишь этот сломанный дуб? – сказал Олень. – Я помню, когда он был совсем юным деревцем. Я появился на свет на мягком мху у его корней и жил здесь, пока не стал совсем взрослым. Это мое любимое место, и по сей день я всегда возвращаюсь сюда вечером, как бы далеко я ни уходил. Этот старый дуб и я росли вместе, пока он не стал могучим деревом, которое дарит тень летом и защищает от зимних ветров. Я привык тереться о его ствол, скрёб об него свои рога, пока он не состарился и от него не остался лишь голый обломанный ствол, который ты видишь ныне. И за всё это время я не припомню ночи такой же холодной, как прошлая».

И Лейтхин полетела домой и рассказала птенцам всё, что сказал ей Дабхчозах. «Должно быть, – сказала она, – никто не припомнит ночи такой же холодной, как прошлая». Но второй птенец всё не успокаивался. «Есть кое-кто постарше Дабхчозаха», – сказал он.

«И кто же это?» – спросила Лейтхин.

«Возможно, Дабхгойр, Черный Дрозд из Клонферта, – ответил птенец. – Может, он знает больше».

«Тогда я полечу и спрошу его», – сказала Лейтхин.

Следующим утром она вновь отправилась в путь, хотя погода была такой же плохой, как и накануне, и снег налипал на крылья. Путь до Клонферта был долгим, но Лейтхин его преодолела и разыскала дроздов, которые сидели, нахохлившись, на голых ветках деревьев. Вскоре она заметила среди них одного, который отличался от всех прочих своими белыми крыльями.

Лейтхин увидела, как он слетел вниз, в дыру под крышей какого-то маленького дома. Лейтхин последовала за ним и оказалась в кузнице: огонь в ней не горел, а кузнец давно ушёл.

«Ты ли Дабхгойр Чёрный?» – спросила Лейтхин.

«Я», – ответил Дрозд. Вблизи он выглядел чрезвычайно древним, перья его пообтрепались, а крылья были совсем белыми.

«Я Лейтхин, со скалы близ реки Шаннон. Я прилетела, чтобы задать тебе один вопрос».

«Так спрашивай», – прохрипел Дабхгойр.

«Позапрошлая ночь была такой холодной, какой не было за всю мою жизнь, а я прожила немало лет. Я уже спрашивала Оленя из Бен-Балбена, и даже он не припомнил, чтобы когда-нибудь было так холодно. Скажи мне, знавал ли ты более холодную ночь?»

Черный Дрозд помолчал немного, а потом слетел вниз и уселся на старую наковальню.

«Я появился на свет в этой кузнице, и когда я был птенцом, эта наковальня была целой и новенькой. Видишь, как теперь она истёрта с одной стороны? Это потому что я тёр об железо свой клюв. За свою долгую жизнь я стёр её до тоненькой полоски. И за всё это время я не припомню ночи холоднее позапрошлой».

Получив ответ, Лейтхин расправила крылья и полетела обратно в гнездо.

«Ну, что ты расскажешь нам сегодня?» – спросил её птенец, по чьей милости она побывала так далеко.

«Я долетела до самого Клонферта и поговорила с Дабхгойром. Он живёт так долго, что успел стереть своим клювом железную наковальню. Но даже он не припомнил ночи холоднее, чем позапрошлая. Должно быть, и правда, это была самая холодная ночь».

«Ха! И всё же есть кое-кто постарше Дабхгойра, – воскликнул птенец. – Голл, полуслепой Лосось с водопада Ассарое, наверняка припомнит более холодную ночь».

«И зачем только я услышала твой вопрос, – воскликнула Лейтхин. – Теперь не смогу успокоиться, пока не найду на него ответа».

И Лейтхин хотя и рассердилась, но на следующее утро вновь отправилась в путь. На этот раз ей пришлось лететь к водопаду Ассарое – дальше всех тех мест, где уже побывала она в поисках ответа, – весьма значительное расстояние для столь почтенной птицы. Там она уселась на скалу, оглядывая запруду, где собирались лососи, и подождала, пока огромная серебристая рыба вынырнула, чтобы покормиться в тени скалы.