Кай Умански - Ведьма Пачкуля и непутевый театр

Сверхсекретная научная работа длилась много недель. Долгие одинокие часы проводил Рональд, скрючившись при свете свечи над сложными таблицами, совершая хитроумные манипуляции с компасом. Он кропотливо изучал старинные фолианты. Бродил на рассвете по топким полям, собирая разные редкие растения и травы. Без устали поглощал бублики.

Он знал, ради чего старался. Создав сыворотку невидимости, он станет знаменитостью в волшебницких кругах. Его попросят написать статью в еженедельный журнал «Чародейство и жизнь». Он прославится! Может, его даже перестанут дразнить. Может, скажут: «Ай да Рональд, все-таки вышел из него толк. Пора бы выдать ему стул, как считаете?»

А если нет — не больно-то и хотелось. Он разольет сыворотку по бутылкам, выгодно продаст — а на вырученные деньги сам купит себе стул. Большой, красивый. С подушкой. Ха!

Рональд отмерил пол чайной ложки порошка из баночки с этикеткой «Сушеная изморось» и высыпал в кипящую смесь. Затем добавил самую малость туманной эссенции и три капли из пузырька с каким-то скользким черным веществом — очевидно, экстрактом тени. Последовала серия небольших взрывов: новые вещества знакомились друг с другом. Потом смесь успокоилась и снова начала радостно булькать. Рональд с облегчением выдохнул. Пока все шло хорошо. Оставался последний важный ингредиент — горсть свежего снега.

Ликуя, Рональд потянулся за плотно закрытой колбой.

— Тьфу ты! Тьфу, зараза, так его растак!

Если не считать мутной водицы на дне, колба была пуста. Со снегом всегда одна и та же проблема. У него очень маленький срок годности. Теперь придется ждать следующего снегопада — поди узнай, когда он будет — и идти собирать снег заново. Вот несчастье!

Тут на лестнице послышались шаги — только этого не хватало. Рональд вздрогнул, выключил горелку, схватил тигель (при этом обжег пальцы) и поспешно вылил молочно-белую жижу в треснутую раковину в углу. Потом сгреб все добро — горелку, тигель, книги, бумаги, баночки — в коробку и запихнул под кровать. И принялся бегать по комнате, размахивая руками, чтобы разогнать белую дымку и предательский запах.

Причиной такой суеты было маленькое объявление на стене, гласившее:

ПРОВОДИТЬ МАГИЧЕСКИЕ ОПЫТЫ В КОМНАТАХ СТРОГО ЗАПРЕЩАЕТСЯ!

Разумное правило. Как показала практика, волшебные эксперименты в комнатах часто приводят к пожарам. Один только Фред Воспламенитель три раза сжигал клуб дотла. Конечно, когда у тебя магии куры не клюют, можно в два счета все отстроить заново. И все же пожары вызывали кучу неудобств, не говоря уже о нескончаемых спорах по поводу расцветки обоев. В итоге было решено всю научную работу проводить в специальной пожаробезопасной лаборатории, размещавшейся в подвале.

Только вот в лаборатории все было на виду. Коллеги заходили, заглядывали через плечо, расспрашивали, над чем работаешь, потом презрительно фыркали — и лямзили твою идею.

Рональд не хотел, чтобы кто-нибудь узнал, над чем он работает. Пока еще рано. Он еще не добился желаемого результата.

Раздался оглушительный стук в дверь.

— Одну минуту, — отозвался Рональд. Он схватил освежитель воздуха «Розы-пахучки» и хорошенько обрызгал всю комнату.

Потом бросился на кровать и принял невозмутимый вид. Он едва успел. Дверь открылась, и в комнату просунулась голова с начесанным пучком зеленых волос. Голова принадлежала девице-зомби по имени Бренда, местной администраторше.

— К тебе пришли, — сообщила Бренда, не переставая жевать жвачку. — Я им сказала, что часы посещения, эт самое, закончились, но…

— А ну пропустите, девушка! — перебил ее до боли знакомый резкий голос. — Мы по ведьминому делу!

Дверь распахнулась, и в комнату решительно вошли посетительницы.

— А, это вы, тетя Шельма, — сказал Рональд, без особого энтузиазма вставая с кровати.

— Добрый день, Рональд, дорогуша. Решили вот с Пачкулей тебя навестить. Поздоровайся с Рональдом, Пачкуля.

Пачкуля и Рональд поджали губы, обозначив взаимную неприязнь.

— Так это, значит, твоя комната, да? — весело воскликнула Шельма. — Ну и ну. Странный тут у тебя запашок. Как будто дешевый освежитель воздуха смешали с подогретым болотным газом.

— Это его лосьон после бритья, — сказала Пачкуля.

— Кто бы говорил про вонищу, — фыркнул Рональд.

— Вообще-то, я в этом вопросе эксперт, — сказала Пачкуля. И это была правда. — Хочешь знать, что я думаю, — прибавила она, — я думаю, Рональд тихой сапой зелья стряпает. Прямо здесь, в этой каморке, которую он называет спальней.

— Ничего я не стряпаю, — соврал Рональд и покраснел.

— Н-да, должна сказать, я ожидала увидеть хоромы побогаче, — заметила Шельма. — После твоих рассказов, Рональд, у меня сложилось впечатление, что вы, волшебники, живете в роскоши. Ну да ладно. Подойди же, поцелуй свою тетушку.

В дверях сдавленно хихикнули. Рональд залился румянцем. У волшебников не принято признаваться в родстве с ведьмами. В особенности с теми, которые норовят расцеловать своих племянников.

— Ладно, Бренда, не буду тебя задерживать, — сказал он смущенно. — Спасибище за то, что привела их и вообще. Э-э, не забудь про стул — я просил, помнишь? Кстати, сережки — отпад.

Бренда хамовато лопнула пузырь жвачки и удалилась. Шельма стиснула Рональда в объятиях и запечатлела на его лбу жирный ярко-зеленый поцелуй.

— Так-то лучше! — сказала она. — Сто лет тебя не видела. Почему ты больше не заходишь ко мне на чай, нехороший мальчик?

— Вообще-то вы меня не приглашали, — отметил Рональд, высвобождаясь из ее объятий.

— Чепуха! В моем доме ты всегда желанный гость. Для любимого племянника я готова заваривать чай в любое время дня и ночи! Я всегда об этом твержу, правда, Пачкуля?

Пачкуля бродила по мансарде и изучала обстановку. Она дернула за ручку шкафа — та оторвалась. Прыгнула на кровать — из матраса выскочила пружина. Затем открыла дневник Рональда, пробежала глазами одну страницу и усмехнулась.

— Положи где взяла, Пачкуля, — возмутился Рональд. — Скажите ей, тетушка. Она мои вещи трогает.

— Да я просто смотрю, — ответила Пачкуля. — Профессиональный интерес, понимаешь ли. Что у нас тут? — Она перевернула страницу и прочитала вслух: — «1 сентября. Встал… Послонялся… Рана лёк… Стула нет… Ни получаица. 2 сентября. Встал… На ужен сардельки… Опять рана лёк… Стула всё нет». Ой-ей, Рональд, у тебя такая интересная жизнь. Проблемы со стулом? Да еще и раны в придачу?

— Хватит! Тебе нельзя читать — это личное! — запротестовал Рональд и сиганул за дневником.

Пачкуля увернулась и радостно продолжила листать записи.

— Ага! Вот кое-что интересненькое. «Работал в сваей комнате над новой сикретной формулой». Так я и знала! И где все хозяйство? Может, в той большой коробке, которая торчит из-под кровати?