Станислав Хабаров - Сказка о голубом бизоне

– Смешно, – отметил Художник, – здесь платье может разгуливать самостоятельно, без хозяина.

Подошла и их очередь. Маленький Охотник свободно прошёл через гребёнку, а Художник не смог – щели между её прутьями были для него узкими. Его провели через боковую калитку к столику, за которым сидел писец. Рядом стоял, широко расставив ноги, патрульный офицер. Перед ним, виновато переминаясь, топтался Маленький Охотник, и Офицер монотонно и безразлично отчитывал его. Перечислив все новые поправки к законам, Офицер в заключение сказал:

– А теперь сдай оружие. Ты арестован, потому что ты оставил пост.

– Да, но я израсходовал свою пулю – Электру и поспешил за новой, оправдывался Маленький Охотник.

– Хорошо же ты спешил, – рассмеялся Офицер. – Склад там, а ты – здесь, в городе. По нашим сведениям за это время из Антимира в Мир прорвались три Гиперона. Еще не подсчитан полностью нанесённый ущерб. Пока ты болтался здесь…

– Я сопровождал чужестранца.

Патрульный Офицер был вежлив. Пока у власти находился король Изящество Второй за грубость строго наказывали. Но недавно король отправился в кругосветное путешествие. В его отсутствие караульный начальник – сержант Дубас издал приказ, которым он возвёл себя сначала в чин майора, а потом и генерала. Сразу сделавшись очень важным, он постоянно повторял:

– Арестовывайте, арестовывайте. К возвращению короля очистим страну. От этого выиграет Мир. Кто станет возражать против благополучия Мира?

Караульная служба требовала суровости. Поэтому Патрульный Офицер строгим голосом потребовал документ.

– Ваш документ?

Художник развёл руками. Никаких документов у него с собой не было..

– Тогда покажите знак качества.

Художник совсем забыл, что проходил испытание в Строительных мастерских и ему выдали почётный диплом, и снова развёл руками.

– Прошу меня извинить, – козырнул Патрульный Офицер и тут же скомандовал солдатам. – Под стражу.

Маленький Охотник попробовал объяснить, что он Охотник и, находясь на действительной службе, исполнял свой долг. Сюда он прибыл с границы, уберегая иностранца, хотя об этом его никто не просил. Он поступил так из вежливости и иначе не мог.

Смотревший на них во все глаза писец был новеньким. До этого он ухаживал за попугаями, но был замечен выдергивающим попугаям хвосты. Король в это время уехал, а генерал Дубас даже похвалил его и назначил писцом. И обещал со временем сделать его старшим писцом, если он будет ловко составлять протоколы.

Новый писец старался изо всех сил. Он составлял протокол, оставляя в нём только плохое и опуская хорошее. Во всех случаях, когда записывал он, обвиняемому выносили обвинительный приговор. На этот раз он записал: «Охотник оставил свой пост и привёл в страну разведчика – чужестранца».

Маленький Охотник снова повторил:

– Согласно неписаным законам гостеприимства я помогал чужеземцу избежать беды.

Писец ничего не записал. Обычно иностранцы появлялись из Антимира и взрывались по пути. Других иностранцев здесь не было. А тут, на тебе, живой иностранец и, конечно, шпион. В этом случае явно пахло наградой.

Патрульный Офицер покручивал усы и рассуждал.

– Все правильно, – улыбался он, – ты спас его от беды и взял беду на себя, а, значит, беда – твоя. Другими словами, ты в беде. Ты арестован и не только за то, что оставил пост, но и за то, что привёл в страну иностранца.

Художнику не терпелось вмешаться.

– Послушайте, – произнес он волнуясь, – спасти от беды – не значит взять беду на себя. Нужно избавиться от бед.

– Да, да, – подтвердил Маленький Охотник, – я пробовал отвести беду…

– Посмотрите на этого путаника, – засмеялся Патрульный Офицер. Он умел хохотать очень заразительно.

Глядя на него, начали хохотать солдаты и смеялись до слёз. Они хлопали себя по бокам, и крупные слезы катились по их обветренным красным лицам. Улыбался, склонившись над бумагой, писец. Наконец окончив смеяться, Патрульный Офицер повторил:

– Под стражу.

Солдаты схватили Маленького Охотника. Дошла очередь и до Художника.

– Ваше гостевое удостоверение, – попросил Офицер.

Удостоверения у Художника не было.

– Вы чей гость: государства или королевского двора?

Художник не знал.

– Кто прислал вам приглашение?

И на этот вопрос Художник ответить не смог.

– Как вы попали сюда?

Художник опять-таки оказался в затруднении. Он начал было рассказывать про полянку и речку, но никого не убедил.

– В таком случае, – потерял наконец терпение Офицер, вы подлежите казни без промедления. Но во имя правды и справедливости мы постараемся испробовать всё.

Писец теперь находился в явном затруднении. При подобных ответах совсем не требовалось его неприглядное мастерство. Потому на этот раз он только добавил от себя, что арестованный – непременный лазутчик и подлежит сверхсрочной казни. Затем он подписал протокол: старший королевский писец – свидетель и поставил круглую писцовую печать. Для казни этого документа было достаточно. Однако Патрульный Офицер медлил.

– Не отвести ли арестованного к генералу Дубасу? – сомневался он.

Он находился в раздумье, потому что наступило время обеда, и генерал (кто его знает?) под горячую руку мог и его самого разжаловать или казнить. Такие приказы выдавались здесь запросто. К тому же Патрульный Офицер ещё не знал, что именно сегодня утром генерал Дубас задумал новым приказом присвоить себе звание маршала и Главнокомандующего.

Маленького Охотника посадили в крохотную переносную тюремную камеру. Её поставили на носилки и понесли. Решётка на ней была мелкая, и цветы, одевавшие Маленького Охотника, высунулись и скрыли камеру и получалось, что понесли миниатюрную цветочную беседку, оплетённую вьющимися растениями.

«Маленькому Охотнику стыдно, – догадался Художник, – и цветы выручают его».

Они шли по улицам. На тротуарах стояли жители. Друг на друга похожие, толстенькие они с удивлением провожали процессию. Наконец, показался королевский дворец, но они прошли мимо него к крепостной стене. Здесь был дом начальника королевской охраны маршала Дубаса. Возле дома был большой огород, тянувшийся от королевских казарм до крепостной стены. Дом как раз и стоял посреди огорода, а перед ним была маленькая мощёная площадка, на которую и привели пленников.

Патрульный Офицер отправился доложить, а солдаты начали курить, окружив беседку. Художник оглядывался по сторонам. У ближайшей грядки трудился Огородник. Он вежливо снял шляпу и поклонился Художнику.

– Тружусь, – сказал он, кивнув на возделанный огород, – с утра и до ночи и даже в светлые ночи, но вот за труды мои меня собираются казнить.