Эльдар Ахадов - Сказки. Том 3

А вот где её достал дедушка Нарабука — никто не знает… Скорее всего — кто–то её привез ему издалека, оттуда, где все лампы только такие, потому что других попросту нет.

Жил–был мальчик, который боялся всего на свете. Ветер ли зашумит, чихнёт ли кто–то: мальчик сразу бежит прятаться. Оглянуться не успеешь, а его уже и след простыл. В школу мальчик не ходил: страшно. На качелях не качался: упасть можно. Песен не пел: вдруг голос сорвется. Он даже есть боялся! Мало ли что: а если это не еда, а яд? Только кто–то на него посмотреть захочет, как уже и смотреть некуда..

Мама мальчика очень расстраивалась из–за всего этого. Даже плакала по ночам. Уснуть не могла. А папа от стыда за своего парня сам стал от соседей прятаться и знакомых избегать. Вдруг они что–нибудь про сына спросят. А что про такого пугливого ответить можно? Ничего. Потому что правду говорить стыдно.

Решили они показать сына врачам. Пусть посмотрят. Может, посоветуют чего–нибудь. А мальчик нечаянно был в коридоре и услышал то, о чем мама с папой на кухне договариваются. Тут он в такой ужас пришел, что, не помня себя от страха, помчался, не разбирая дороги, куда попало.

Говорят, у страха глаза велики. Но у мальчика от страха они стали ещё шире. И угораздило его оказаться впереди собственной тени в дремучем лесу, в таких буераках, о которых никто из людей до сей поры и слыхом не слыхивал…

Когда мальчик окончательно выбился из сил, он начал озираться вокруг. Тут навстречу ему из кустов послышалось:

— Ну, здравствуй! Куда путь держим? Что делать будем? Да, стой ты на месте! Что ты всё скачешь?

Пугливый мальчик по привычке хотел сразу убежать, а не тут–то было. Смотрит он себе под ноги и видит, что никаких ног у него больше нет. Вернее — одеревенели они, сплелись между собой, стали корнями древесными.

А потом и сам мальчик целиком превратился в дерево, только глаза испуганные остались от прежней жизни… Так он тогда и не сообразил: почему это случилось. Голос никаких условий не ставил. И вернуться не обещал. Просто исчез и всё..…

Прошли годы. Чего только не пережил мальчик в лесной чаще! И никогда никуда не мог сбежать. Под дождем с его веточек капали слёзы, а когда было ветрено, он трепетал листочками, словно пытаясь куда–то улететь… Ночами в звёздно–морозную пору ему было так холодно, что ствол его чуть слышно потрескивал. Птицы вили на нем свои гнёзда, зайцы зимней порой грызли его кору, а летним полднем в его тени играли медвежата Со временем дерево привыкло ко всему и стало своим в лесном мире.

И наступил день, когда оно поняло, что больше не может никого и ничего бояться, а главное: не хочет никуда бежать. И тут же возник в тишине давний неведомый голос.

— Вот и молодец. Хочешь домой? Нет? А зря, дорогой, там тебя ждут папа и мама. Они очень скучают по тебе.

И тут же едва только умолк голос, как у дерева появились настоящие ноги. И оно быстро–быстро двинулось домой к родителям. И время пошло вспять! И по дороге дерево начало молодеть, а потом — снова стало… мальчиком! Но уже не таким, как прежде, а храбрым, отзывчивым и, конечно, добрым.

Представляете: как обрадовались мама с папой!

Жил–был человек. Не раз летал он в самолетах и, находясь в воздухе, всегда мысленно произносил: «Благодарю Тебя, Господи, за всё, что мне довелось пережить и увидеть. Силой Твоей хранимый, лечу я сейчас с незнакомыми людьми по Твоему бескрайнему небу и воле Твоей предаюсь. Как Ты решишь, так оно и будет: и взлёт, и посадка этого самолёта, и весь его полёт — всё в Твоей воле. Твоё Слово самое верное, Твоё решение — самое правильное. А мы, люди, о чем бы не замышляли, как бы ни старались, но без Твоего на то дозволения ничего нам не сделать.»

И небо становилось всё шире и бездоннее, словно распахивающиеся навстречу душе человеческой беспредельные врата. Что там, за ними? Слышат ли нас в этой растворённой вечной дали?..

Шёл человек по земле, покрытой снегами великими, шел сквозь вьюжную мглу, не различая неба от земли, не видя ни зги, шёл, растворяясь в белесой мути, и незримый снег летел отовсюду. И не было у человека с собой ничего для спасения кроме слов, исходящих из сердца, кроме души, шепчущей неслышно, вроде как для самой себя: " Всё в руках Твоих, Господи! Как решишь Ты, так и будет, так и случится…» И вдруг проступал в небе еле заметный отсвет, а после пронизывали вьюгу далёкие живые огоньки, а потом и жилье человеческое являлось глазам его.

Многие разные случаи происходили в его жизни, когда человек обращался к Нему — не ропща, не ища себе выгод, не прося даже о спасении жизни своей. Многие смеялись над ним или отмалчивались, или пожимали плечами, когда он начинал что–то рассказывать о таких вот случаях. Иногда люди просто отворачивались и уходили. А ещё, к счастью, редко, но встречались и такие, которые сердились и кричали на него, требовали, чтобы он немедленно замолчал, винили его в чем–то ужасном…

Тогда человек умолкал и удалялся с печалью. А после того на людей вдруг нисходило некое беспокойство, вроде как потеряли что–то. Что именно — непонятно, но ощущение потери этой со временем становилось только отчетливее.

Ветер ли шумит в молодой листве, море ли обрушивается волнами на прибрежные скалы, дождь ли змеится струями по оконному стеклу и шипит в ощетинившихся лужах — а им снова и снова чудится тот же знакомый голос: «Всё в руках Твоих, Господи! Как Ты решишь, так и будет…»

Так и будет.

В одной далекой–предалекой северной стране, где всю осень и всю весну над заснеженной землей сияет двурогое солнце, а нескончаемой зимней звёздно–морозной ночью молчаливое небо полыхает всеми цветами радуги, живут маленькие человечки сихиртя. Там, посреди бескрайней тундры, из одиноких ледяных холмов по древнему обычаю каждый день они выводят на прогулку покрытых рыжевато–коричневой длинной шерстью мамонтов с очами сияющими, как летящие голоса журавлиного клина.

Сихиртя — смешные, суетливые человечки, заглядывают в эти глаза, словно в темные тундровые озера с мшистыми бурыми берегами, и умолкают. И проплывает над застывшими белоснежными облаками высокое серебристое небо. И поют сихиртя свои волшебные песни. И ездят они верхом на мамонтах по широкой, раскрытой, как ладонь доброго человека, земле.

А потом, когда мамонты нагуляются, а двурогое солнце отправится отдыхать туда, где кончается небо, маленькие бабушки и дедушки сихиртя собирают вокруг себя внучат и начинают рассказывать им волшебные сказки о далеких–предалеких южных странах, где растут пальмы, кричат попугаи и шумит теплое изумрудное море.