Эльдар Ахадов - Сказки. Том 3

И снова крякает довольная рыба–утка, слушает, как жизнь поднебесная её зовёт отовсюду и смеётся. А потому она смеётся, что нет на свете ничего дороже живого неба над головой… Даже если оно на самом деле — широкое и глубокое море морское…

Жили–были две слезинки–близняшки, каждая в своём глазу. Жили они, не тужили, и не только не знали, что у каждой из них есть сестричка, но даже и не подозревали, что сами–то они есть. Ничегошеньки они не знали и были счастливы.

Но однажды глазки сильно–сильно заморгали, крепко–крепко зажмурились, и скатились слезинки к самым краешкам глазок, а потом не выдержали и побежали нечаянно. И вот добежали они до носика, а с него — до щёчек, а со щёчек — к уголкам раскрытого ревущего ротика, а оттуда — к подбородку. Подбородок был маленький, детский, слезинки увидели на нем друг друга, подбежали, обрадовались, поцеловались, обнялись и стали одной слезинкой, только чуть побольше.

Увидела слезинка далеко–далеко внизу землю да как прыгнет с подбородка, как полетит к земле! Упала она, растеклась немного и превратилась в тёплое солёное море, только очень–очень маленькое море, совсем маленькое, но всё–таки настоящее. Завелись в море рыбки всякие, хвостиками замахали, гуляют туда–сюда, от берега к берегу.

А слезинка сохнуть начала. Особенно, когда в море завелся кит. Он был такой огромный, что только махнул хвостищем и сразу выскочил на берег. Мечется кит по берегу, воды просит, а маленькое море совсем уже крохотным стало, берега солью покрылись. И вдруг откуда–то сверху прилетели мелкие брызги. Обрадовалось море, стало их глотать, как таблетки, целыми горстями, от высыхания лечиться. Заплескались радостные волны, и вот уже хлынули к ним гости небесные — капли дождевые, много–много…

И стало море огромным — с целую лужу! Рыбы, киты, кальмары — все–все в море вернулись и начали танцевать. Потом у них у всех появились китята, кальмарята и прочие весёлые рыбята.

А вечером после дождя море под луной успокоилось и уснуло. И снилось ему всю ночь, что оно — маленькая слезинка на деткой щёчке. Маленькая–маленькая, как звёздочка, потому что в ней отражается луна, а ещё звёзды и всё–всё небо вокруг, и вся–вся земля. И мы больше никогда–никогда не будем плакать, правда, малыш? Прости меня, прости, прости, прости…

Однажды Лана нашла волшебную палочку. Она сразу же догадалась, что палочка эта — непростая. Ещё бы. Возле неё на квадратной бумажке так и было написано «Волшебная палочка», а ещё там цена стояла «100 рублей». Продавщица отдела волшебных игрушек сказала, что палочка — последняя, потому что все остальные волшебные палочки уже проданы.

У Ланы не было 100 рублей и вообще нисколько не было, зато она ходила в садик, и была уже очень взрослой девочкой, только денег ей почему–то никто не давал: ни папа, ни мама. В детский магазин она сегодня пришла с мамой, но мама в деньгах ей отказала и сама тоже волшебную палочку покупать не стала, потому что сто рублей за какую–то палку — это дорого.

Лана в ответ так сильно обиделась, что даже расплакалась, выбежала из магазина и пошла — куда глаза глядят, пока ноги несут. И встретился ей старенький лысенький старичок с хитренькой такой улыбкой. Он уже всё про Лану знал и про волшебную палочку тоже. Старичок сам был сказочным. Он достал из кошелька сто рублей и вручил их Лане, а сам сразу исчез.

Вечером Лана прибежала на кухню, где её папа и мама ужинали и опять не разговаривали друг с другом. Они уже три дня не разговаривали между собой, потому что поссорились. То есть, сначала они кричали друг на друга, а потом перестали кричать и больше не разговаривали. Ланочка всё слышала…

Подошла Лана к маме и папе и стукнула их обоих по очереди волшебной палочкой, а вслух громко–громко произнесла: «Хочу, чтобы мама с папой никогда больше не ссорились и не кричали друг на друга!». Родители переглянулись и опустили головы, потому что им сделалось стыдно.

Наутро папа с мамой помирились и больше никогда не ругались. Вот что умеет волшебная палочка! С тех пор Лана с волшебной палочкой нигде не расстается, даже спать её с собой кладет.

В одном лесу жили огромные зайцы, прыгучие такие: через кочку скок, через кустик скок, скок через пенёк, скок через овраг, скок через речку, скок–скок–скок!.. Ух, ты! Разбежались в разные стороны, ещё подпрыгнули и полетели.

Летят зайцы по небу, ушами- крыльями машут, а внизу олени от ветра по траве разбегаются. Маленькие, правда, как мышки–полёвки. Зато много и все–все с рогами ветвистыми, сказочными. Бегают, пищат, копытцами постукивают, на зайцев порхающих поглядывают.

Полетали–полетали зайцы и, айда, вниз по кроваткам спать подались. Кроватки круглые, как скорлупки. Зайчищи крупные, ушищи из кроваток вываливаются, сворачиваются в мягкие кулачки, пересвистываются между собой, пока хозяева спят. На свист набежало оленей видимо–невидимо: по ушам задарма проехаться. Нравится им такое дело: пока зайчищи спят, олешки на их мягких ушках катаются, как на качельках.

Разыгралась мелкота оленья, разбаловалась, хохочет, суетится изо всех силёнок, чуть кроватки не перевернули. А зайчищи всё равно спят. Тут подобрался самый–самый мелкий олешек к одному зайчищу, прямо на усищах его решил поиграть, как на гитаре. Только дёрнул зайца за ус, тот как чихнёт от всей души молодецкой!

Сразу тихо стало. Олешки по норкам рассыпались, притихли… Ждут. А зайчище на другой бочок повернулся, улыбнулся чему–то во сне и опять спит. Так и ночь прошла. И раннее туманное утро в лесу настало. Птички зачирикали, олешки аккуратно так из норок обратно повылезали, зайцы тоже зашевелились, из кроваток попрыгали. И пошли они все вместе навстречу солнцу: день встречать, жизни своей радоваться. Идут, песни поют: «Э–э–эй! Ой–да–да, ой–да! Э–э–эй!» Хорошо–то как!

Жили–были дети. Маленькие дети и побольше, но всё равно — маленькие. Жили они в разных городах, деревнях и даже в разных странах. И все они были очень–очень непослушными. Бабушку дразнили, с дедушкой капризничали, маме постоянно перечили, а папе сначала показывали язык, а потом прятались от него долго–долго. Хотя на самом деле он их и не искал совсем, просто огорчался немножко, но виду не показывал: он же — папа!

И так они всех замучили, эти дети непослушные, что однажды глубокой тёмной ночью, когда совсем уже наконец–то угомонились, по всей земле вдруг сразу и отовсюду пополз плотный густой туман–туманище…

А потом сквозь него медленно проступило солнце. И все непослушные ребята вдруг оказались на необитаемом острове посреди моря–океана. Они выбежали на берег, а там только волны шумят, да песок шуршит. Покричали–покричали: никого… Тогда побежали они в лес до самой середины острова. Долго звали родителей своих: только листья шелестят в ответ… И на другую сторону до берега добрались. И там то же самое. И вот один храбрый мальчишка решил взобраться на самую высокую гору, которая была на острове, чтобы крикнуть оттуда. Вдруг мама откликнется? Вдруг папа услышит?…