Витауте Жилинскайте - Путешествие на Тандадрику

Вдруг гвоздичка голосом Кутаса воскликнула:

— На-смеш-ник!

И всё исчезло: зал, оркестр, канделябры, часы, сияющие серебром «сосульки»… Заяц сидел на том же месте у стены, неподалёку от входа в нору. Лучина погасла, снаружи струился ярко-зелёный свет, а из кармашка Кадрилиса вилась змейкой, разматываясь, нить, которая уже тянула за собой весь клубок…

Кадрилис выскочил из норы. Здесь уже вовсю светили зелёные солнца, цветы тянулись к ним раскрывшимися лепестками, у дальнего холма появились королевские лилии… «Неужели я так долго пробыл под землёй?!» — удивился Кадрилис и, несмотря на опасность, ринулся на вершину холма. Он посмотрел на поляну и обмер: «Серебряная птица» взлетала! Размотавшаяся до конца нитка выскользнула из потайного кармашка и потянулась вслед за кораблём.

Друзья не могли больше ждать. Слишком много собралось на поляне цветов, они беспокойно всплёскивали лепестками, шевелили пестиками, вытягивали стебли…

Корабль блестящей стрелой устремился ввысь, а за ним тянулась едва различимая, совсем как паутинка, нитка… Нет, друзья поняли план Кадрилиса, всё сделали как нужно, а вот он зазевался, не обмотался ниткой и выпустил её из кармашка. Всё кончено! И всё из-за проклятого танца, из-за сна и забытья. Может, это было наваждение?

Кадрилис безнадёжно огляделся, как утопающий, который ищет соломинку, что спасёт его. Вокруг ничего полезного не обнаружилось. Но неподалёку стоял цветок, который нежно гладил своего малыша. В отчаянии Кадрилис бросился к мощному стеблю и погладил его лапкой, ласкаясь, как маленький цветочек.

— Помоги мне, — прошептал заяц сквозь слёзы. — Вон там, погляди, поднимается мой корабль, а в нём улетают мои друзья… Спаси меня, умоляю!

Что это? У Кадрилиса зарябило в глазах от слёз или цветок действительно наклонился к нему?

— Я ведь не хотел в той норе служить вашим врагам, не согласился снова превратить вас в игрушки, отказался у них остаться! — шептал заяц. — Так позволь, разреши мне вырваться отсюда, присоединиться к своим друзьям, сделай чудо! — И он снова погладил стебель, ласково и нетерпеливо.

И случилось то, что и во сне не приснится. Цветок склонился к зайцу, обхватил его двумя лепестками, поднял, а затем, вытягиваясь всем стеблем, устремился к небу… «Неужели, — затаил дыхание Кадрилис, — неужели он несёт меня на корабль?» А цветок с неимоверной скоростью всё вытягивался и вытягивался, пока не поравнялся с болтающимся концом нитки. Кадрилис тут же ухватился за нить лапой, второй достал пластиковый мешочек, привязал его к нити, забрался внутрь и затянул горловину, чтобы и щёлочки не осталось. Кадрилис чувствовал, как его тянет «Серебряная птица» всё выше и выше. Ура! Он спасён! Зайца охватила такая безудержная радость, что он во весь голос запел:

Но тут послышался странный звук, похожий на громкий хлопок, — такой звук обычно издаёт лопнувшая струна.

«Что бы это значило? — насторожился Кадрилис. — Может, это мой цветок-спаситель попрощался со мной? Так, видно, и есть!» И заяц звонко закончил песенку:

Когда улеглось радостное возбуждение, Кадрилиса охватила тревога: вдруг нитка лопнет, или мешочек порвётся, или он превратится в ледышку, и главное — не повстречается ли на пути корабля ещё один метеорит?..

Планета цветов со всеми её ловушками и опасностями осталась далеко позади. Игрушки снова сидели в своих креслах, пристёгнутые ремнями безопасности, но радовалась одна только Лягария.

— Курьёз! — Сняв повязку, она гладила и гладила щёку. — Напрочь оторвало мою бородавку! Она исчезла! Даже раны не осталось!

— Мой друг! — заламывал лапы Кутас. — Он остался! Мы оставили его! Что с ним будет?

— Где бы раздобыть зеркало? — не унималась счастливая Лягария. — Повезло так повезло! И от цветов удрали, и от бородавки избавилась!

— Что он будет делать совсем один среди злющих цветов? Почему мы его оставили? Почему?

— Но ты же, Кутас, сам видел, что мы не могли больше ждать, — пробасил Твинас, зажимая под крылом трубку.

— Но что теперь с ним будет? Что он станет делать? — с трудом сдерживал слёзы Кутас.

— И когда ты научишься смотреть трезво? — пожурила его Лягария. — Радоваться надо, что сами шкуру спасли!

— А вот и не сами, — огрызнулся сквозь слёзы щенок, — а вот и не спасли, это Кадрилис спас нас! Он всё время нас спасал, а мы его оставили… Что теперь с ним будет?..

Корабль неумолимо удалялся от планеты цветов. Пассажиров снова подбрасывало к потолку, только на этот раз, побывав в опасной переделке, они были готовы ко всему. У них продолжали ныть поясницы, ноги затекли, лапы онемели, одолевала усталость… Хвост Кутаса разлохматился, но он не отрывал глаз от кончика нитки, привязанной к крючку около двери. Щенок представлял, как Кадрилис бежит и бежит за болтающимся концом верёвки и не может за него ухватиться, а за ним гонятся цветы… или как заяц торчит один-одинёшенек в хрустальной вазе. Ах, если бы он только знал, что Кадрилис останется, то остался бы вместе с ним, ни за какие коврижки не полетел бы! Кутаса беспрерывно сотрясали еле сдерживаемые рыдания, но чуткое ухо Эйноры услышало их, и она сочувственно сказала:

— Кутас, ну возьми себя в лапы! Твоими всхлипами Кадрилису не поможешь.

— Я не могу не всхли… всхли… всхлипывать, — вырвалось у Кутаса, — я ничего не могу с собой поделать, не могу не всхли… всхли… хи… хи… хи…

— Уж не сошёл ли с ума наш весельчак? — озабоченно спросила лягушка.

Тут щенок блеснул глазами.

— А вот мне пришло в голову! У меня прямо мелькнуло в голове, и я догадался! Посмотрите! Наш Кадрилис… Хи-хи-хи…

Только сейчас все увидели, что дверь приоткрылась, и в неё протискивается пластиковый мешочек, из которого торчат одно длинное, хорошо знакомое всем ухо и лапа, сплошь обмотанная нитками…

— Пассажир уже внутри? — прозвучал спокойный голос пилота.

— Пассажир внутри! — воскликнул Кутас. — Весь пассажир внутри!

Дверь затворилась, и щенок, рванув ремень безопасности, кинулся к вернувшемуся приятелю, но, не добежав, вспорхнул, как воробей, высоко под потолок. Кадрилис тоже взмыл вверх, и друзья наконец обнялись.

— Дружище! — сиял от радости Кутас. — Ты вернулся!

— С огромным трудом, — признался Кадрилис. — Меня цветок до самого кончика нитки поднял.

— Цветок?! — ахнули пассажиры хором.

— Да, цветок, — хитровато улыбнулся Кадрилис. — Правда, пришлось его вежливо попросить, ну, он и давай меня поднимать. Вон на какую высоту вытянулся!