Маша Левитина - Про то, как Вакса гуляла-гуляла, гуляла-гуляла
- Название:Про то, как Вакса гуляла-гуляла, гуляла-гуляла
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:ЛитагентТекст527064a0-8b0d-11e2-8df5-002590591ed2
- Год:2016
- Город:Москва
- ISBN:978-5-7516-1393-8, 978-5-7516-1092-0
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Маша Левитина - Про то, как Вакса гуляла-гуляла, гуляла-гуляла краткое содержание
Михаил Левитин – театральный режиссер, драматург, прозаик, художественный руководитель театра «Эрмитаж» – написал рассказ о Ваксе, белой плюшевой собачке, которая, хотя она и игрушка, умеет грустить, радоваться, плакать, удивляться, любить, смеяться, скучать, а иногда у нее даже бьется сердце. История Ваксы длинная и непростая, и она неотделима от истории детства Маши, дочки Михаила Левитина, которой удалось краешком глаза заглянуть в волшебный мир, из которого пришла Вакса. И в этом ей, конечно, помогли сказки выдумщика-папы про приключения любимой игрушки – про то, как Вакса гуляла-гуляла, гуляла-гуляла…
Про то, как Вакса гуляла-гуляла, гуляла-гуляла - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Не шумите, – попросил папа.
– До чего же хорошо! – сказала мама. – Давайте внесем вещи утром, а пока посидим на крыльце.
– Ночью все кошки серы, – сказал папа. – Увидите, каким безобразием нас все это встретит утром.
Но до утра еще надо было дожить. И папа, как всегда, был прав и неправ в одно и то же время.
«Как это у него получается? – подумала Вакса. – Ох уж эта его правота!»
Они и правда немного посидели на крыльце, уже в ожидании ежиков, выставив им блюдечко молока, и смеялись, глядя, с какой опаской пес принюхивается к молоку – можно выпить или нет. Посмотрели на звезды, каждый, вероятно, помечтал о чем-то, папа – чтобы они немедленно постелили и легли, мама – чтобы всю ночь так сидеть и сидеть, Маша, торжествующе сжимая Ваксу, обещала утром что-то великолепное, но, как назло, великолепному не удалось сбыться слишком скоро: устроившись в постели, Маша начала так страшно кашлять, что не оставалось даже секунды, чтобы набрать воздуха. Чем она кашляла, Вакса не понимала.

Первые удары кашля пришлись по ней, папа с мамой уже легли в другой комнате, но приступы кашля повторялись с такой частотой, что родители прибежали в ночи, притащили из машины узел, стали разыскивать лекарства, и все это время папа ругал маму, что об этом следовало подумать раньше, мама рылась в узле, а Маша задыхалась, и Вакса почувствовала, что уходит из этого мира вместе с ней.
«Что это со мной? – промелькнуло у нее внутри. – Значит, у меня есть сердце?»
Затем топили сухую финскую баню, несли туда Машу, завернутую в одеяло, чтобы согреть, мама звонила в Москву врачу, выпытывая, что делать, а Маша держала руку отца в своей и спрашивала:
– Я не умру, папочка, я не умру, ты все сделаешь, чтобы я осталась с тобой?

«И со мной! – хотелось крикнуть Ваксе, которая вдруг почувствовала себя совершенно ненужной и не причастной к настоящей жизни. – Почему вы забыли меня?»
– Держи Ваксу, – сказал папа. – И верь мне, моя любимая: пока я жив, все будет хорошо.
Вернулась мама, понизив голос сказала, что есть подозрение на ложный круп, надо ехать в больницу, но застала странную картину.
Папа сидел, опустив голову, какой-то сомлевший и умиротворенный, Маша лежала у него на коленях и дышала ровно-ровно, а на ее груди лежала маленькая собачка, прислушиваясь, и смотрела на маму блаженно.
Что удивительно, когда старушки не стало, никто не хватился Ваксы, она сразу перестала интересовать своих поклонниц, всех до единой, никто не попытался даже вернуться к скамейке, на которой нашли старушку, чтобы забрать собачку, по привычке лежавшую спиной к свету. Никто, кроме одного человека.
Он вошел в комнату мамы, приподнял край простыни, посмотрел на лицо старухи, чтобы запомнить его навсегда, и прикрыл ее.
Потом вышел из комнаты в коридор и сказал нянечке:
– Спасибо! Теперь все, что у нее было, возьмите себе. Мне только нужно забрать ту ничтожную собачонку, что лежала у нее на постели. Не скажете, куда она делась?
– А действительно, куда Вакса делась? – спохватилась нянечка. – Они ведь не расставались.
Она пошла в комнату искать, а сын, наделенный обостренным чутьем человека, только что потерявшего мать, пошел к той самой скамейке в саду, где, не меняя позы, лежала Вакса.
Он сел рядом, вероятно, приноравливаясь, пытаясь понять, как сидела его мать, когда у нее остановилось сердце, и догадался, что собачка до последнего момента была у нее в руках. Тогда он взял Ваксу и сунул ее в карман.
Потом были хлопоты – раздача денег, крематорий, снова раздача, захоронение.
– Ну что же, – сказал он дочке, придя домой, – бабушки не стало, я очень благодарен, что ты не пришла ее проводить. Хотя бы не притворялась.
– Прости, папочка, – сказала дочь. – Я очень тебе сочувствую, бабушка была хорошей, но ты же знаешь, как я занята.
– Знаю, – сказал он. – И ты занята, и мама, и поэтому я ненавижу вас обеих. И себя заодно.

Потом он что-то вспомнил, пошел в переднюю, достал из кармана плаща собачку.
– Я не знаю, как ее имя, можешь называть ее как угодно, но она была до последней минуты рядом с твоей бабушкой, и поэтому я очень прошу тебя поберечь ее хоть немного, поставить у себя в комнате на видном месте. Мне бы этого очень хотелось, я думал бы о тебе лучше.
– Пожалуйста, папочка, – сказала дочка и отнесла игрушку в свою комнату. Осмотрелась в поисках видного места, поняла, что видеть ее эта потертая собачка лучше всего будет с высоты шкафа, и забросила ее на самый верх.
– Сиди, Бабуля, – сказала она. – Я не знаю, что ты сделала с моим отцом, но я буду звать тебя – Бабуля.
Она вернулась в столовую, где ее мама раскладывала приборы для небольших семейных поминок, села за стол, не дожидаясь, пока все будет готово, и, сузив глаза, стала разглядывать отца и мать.
– А знаете что, – сказала она медленно. – Мне почему-то за жизнь никак не удавалось сказать вам, что вы хорошие, какие мы все вообще хорошие.
И она заплакала. Чем разжалобила отца, ему давно хотелось плакать, но он не знал, что для этого найдется такая хорошая помощница. Они сидели втроем весь вечер, говорили немного о бабуле, а больше о том, что мало внимания уделяют друг другу.
Потом чокнулись.
– Ты собачку не забывай, – сказал отец. – Это хорошая собачка. Мама никогда в людях не ошибалась.
– Ты игрушку называешь людью? – спросила жена.
– А черт ее знает, – сказал он. – Черт ее знает, кто из нас людь, кто нет.
И вышел сконфуженно, оставив их смеяться над собой сколько угодно.
Илето началось, удивительное лето! Стало понятно, почему в это же время где-то зима – такого лета на всех не хватит.
Во-первых, они искали поляну, ту самую, и долго спорили, где Вакса встречалась с динозаврами, где ее похитили пираты, где она так пристально следила за бурундучком, что и не заметила, как сама в него превратилась.
И хотя нашлись глубокие четырехпалые следы с остатками талой весенней воды, и бурундучки тревожили листву, и зола на земле свидетельствовала о стоянке пиратов, Маша, устанавливая истину, не соглашалась с отцом, что вот эта поляна – та самая. Он горячился:
– Кто лучше знает, я или ты? Кто придумывал сказки?
Маша возражала, а Вакса готова была воскликнуть: «Да вы хоть меня бы спросили, сказки-то про меня!» Но по привычке молчала. А Швейк, тот и вникать не стал. Они уходили в глубь леса на километры и все спорили, спорили, пока папа не оцарапал лысину веткой и к переносице не побежала струйка крови.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: