Анна Сазонова - Тайны Чернолесья. Пробуждение

Так мы и стояли: я, изо всех сил стараясь не расплакаться и не вцепиться Баське в прическу, и она, с чувством полного превосходства.

— Ладно, — махнул рукой Сенька, — ну вас, с вашими бабскими дрязгами. Давайте лучше дальше истории рассказывать, у нас вон работы еще полон короб.

Сенька начал что-то говорить, а я все никак не могла успокоиться и начать его слушать. Я все думала о том, что мы опять поцапались с Баськой. Что во мне не так, почему я не такая как она? Коэнрийская принцесса… я усмехнулась в душе. Да, я не имею, разумеется, отношения к пропавшей наследнице Коэнрия. Конечно, я не была дурочкой и прекрасно понимала, что та женщина, которая умерла двенадцать лет назад зимой в санях у торговцев со мной на руках, и есть моя мать, я это чувствовала. И вовсе не была она никакой знатной дамой — у Баськиной тетки хранился скромный оберег, который взяли у моей матери, чтоб передать мне, когда я стану девушкой. Он явно не мог принадлежать благородной даме — слишком простенькая безделушка. Но должен же где-то быть отец… другие родственники? Я вырасту и найду их. Не буду я жить при Баськином трактире, не для меня это. Расплачусь, как сумею, но сначала уйду искать свой путь, когда вырасту, конечно.

Я еще раз взглянула на Баську и поневоле залюбовалась миловидным круглым личиком, русой косищею и уверенным видом хозяйской дочки. Вот почему она никогда не сомневается в том, что права, что все делает правильно? Я представила то, что обычно украшает мою голову — растрепанные короткие вихры, которые только и удается спасти от ножниц кухарки. Как бы я хотела длинные красивые волосы, вроде Баськиной косы, уж на ее-то прическу никто не покушался, а меня так и норовили обкорнать, чтоб не выглядела чучелом. Не давала мне покоя Баськина главная гордость, завидно было до слез, ну почему на моей голове не растет такая красотища? Это несправедливо! Зачем одним дается все, а другим ничего? Была бы она хоть не такого красивого цвета, не золотилась бы в солнечных лучах… Вот бы она у Баськи, например, позеленела… Мне стало весело — я представила себе, как Баськины русые, чуть золотистые волосы зеленеют потихоньку, приобретая все более насыщенный цвет ядовитого плюща.

Замечтавшись, я не поняла, что все смотрят на меня:

— Лесь, а что скажешь ты?

— Ммм, — я лихорадочно пыталась припомнить обрывки спора ребят, в который перерос Сенькин рассказ, пока я предавалась мечтам и размышлениям… что-то про лес… да, да, лес. Баська, кажется, сказала, что ни за что не пошла бы туда одна, да и в компании-то страшновато… «Подумаешь, мы ж там все облазили уже давно, и каждый куст знаем, а одна или нет — какая разница?!»

— Ну и чего такого-то? — выдала я. — Ну лес как лес, подумаешь, и одна бы пошла, легко! Ты, Басия, слишком осторожная, бережешь красу свою неописуемую? — съехидничала я, радуясь тому, что нашла, чем задеть соперницу. — Да, да, злые зайцы тебя покусают там, — веселилась я, — и белки загрызут! — Девчонки как-то испуганно-восхищенно смотрели на меня округлившимися глазами и разве что не открыв рты. А Сенька так и вовсе уставился, как на сумасшедшую.

Тут до меня потихоньку стало доходить, что я что-то пропустила и явно не то ляпнула, как всегда.

— Да, Леська, я всегда говорила, что ты врунья и хвастунишка, но тут еще и ненормальная в придачу! — торжествующе произнесла Баська. — Вот всегда, как сморозишь что-то, а потом и получается, что ты просто хвастаешь. В Чернолесье она одна пойдет, ага, на целый день, и ягод лукошко принесет, смешно даже. Уж сразу признай, что просто завралась, очень хотелось показать, что смелая как мальчишка, если ума и красоты Светлая Дева не дала, как приличной девочке, так хоть этим похвастать.

Я обмерла: Чернолесье — это совсем другое дело, это не привычный наш лес на этом берегу Чернавы-реки, это место Власти Богини, что дает жизнь всему сущему. А Светлая Дева оберегает свои владения очень ревностно. Много не говорили про тот берег, да и то, только шепотом и с оглядкою. Про ягоды-орехи невиданных размеров и сладости, про темные дубы, в которых заплутать ничего не стоит, про тварей диковинных, которые воют или мелькают, не давая себя разглядеть, на том берегу. И про Отшельника, что там живет, иногда в села наведываясь, говорят, что детишек с собой забирает, не иначе как на обряды свои кровавые. А моста на ту сторону нет на протяжении всей реки, ну, по крайней мере, про мост не слышал никто в селе. И ездят туда только одни чародеи, кто Силой обладает. Даже простых наемников или стражников туда и золотом не заманишь.

Все это проносилось в моей голове, пока я лихорадочно искала, что ответить. Мы все настолько привыкли жить рядом и как будто не замечать нашего соседства, что забывали порой про само существование у реки другого берега. Вот и я — даже в мыслях не допускала, что речь идет не о нашем лесе, куда мы бегаем за грибами да ягодами, а о Той стороне.

Ну, я и влипла! Светлая Дева, далась мне Баськина коса. Только о ней и думала и весь разговор пропустила мимо ушей. «Зависть — плохое чувство, — верно наша знахарка говорит — думай только о светлом, делай только хорошее, и беда обойдет твой дом». И что мне теперь делать? Отступать после Баськиных слов не хотелось жуть как.

Может и ничего? Может, переправлюсь, постою на опушке под дубами, зайду совсем недалеко, чтоб с этого берега только не видно было… Хотя лес подступал почти к самой воде, берег крутой, еще влезть надо будет… Ну, как-нибудь пересижу там под самой большой елкой, а то и на ней, чтоб не так страшно было, не одни же священные дубы там растут!

— Ну что, трусишка, уже забоялась? — ухмылялась Баська, видя мою заминку, — Трусишка-хвастунишка, вот как тебя теперь зовут, — смеялась она. — Вот ребята на улице, с которыми ты по оврагам лазаешь, посмеются, тогда уж перестанут тебя самой лихой девчонкой звать. Наша Лесия побоялась зайцам в зубы попасться, похвалилась, что ни одной мышки не испугается, а потом передумала! — торжествовала моя противница. А я аж похолодела — такие далеко идущие последствия моего промаха я и представить себе не могла. Сенька смотрел на меня с сочувствием: он-то понял, что я опять неизвестно в каких облаках витала и весь разговор проворонила. А еще он точно знал, что Баська молчать не будет — быстро своим подружкам по всему селу растрезвонит. А уж те-то, можно не сомневаться, постараются и распишут меня всеми красками: и трусихой, и воображалой, и хвастуньей. А я и так в девчачьей компании никогда не пользовалась большим успехом. Вот с ребятами — другое дело — общий язык быстро находился, и мы носились все свободное время по полям и оврагам, играя во всякие мальчишечьи игры. Девчоночий треп мне всегда был противен — кто богаче, да родовитее в селе, кому за кого замуж идти, когда вырастут, да у кого коса толще, да платье краше. Да и девчонки меня не любили, не интересно нам вместе было. Вот теперь они отыграются. Перед братьями своими, с которыми я дружу, меня такой тетерей выставят… и ведь возразить-то нечего будет… И я решилась: