Автор Неизвестен - Русские народные сказки (др. сб.)

Стали гости есть-пить, веселиться. Василиса Премудрая испила из стакана да последки себе за левый рукав вылила; закусила лебедем да косточки за правый рукав спрятала.

Жёны старших царевичей увидали её хитрости, давай и себе то ж делать. После, как пошла Василиса Премудрая танцевать с Иваном-царевичем, махнула левой рукой — сделалось озеро, махнула правой — и поплыли по воде белые лебеди. Царь и гости диву дались.

А старшие невестки пошли танцевать, махнули левыми руками — гостей забрызгали, махнули правыми — кость царю прямо в глаз попала! Царь рассердился и прогнал их нечестно.

Тем временем Иван-царевич улучил минуточку, побежал домой, нашёл лягушечью кожу и спалил её на огне. Приезжает Василиса Премудрая, хватилась — нет лягушечьей кожи, приуныла, запечалилась и говорит царевичу:

— Ох, Иван-царевич! Что же ты наделал? Если б немножко ты подождал, я бы вечно была твоею, а теперь прощай! Ищи меня за тридевять земель, в тридесятом царстве — у Кощея Бессмертного.

Обернулась белой лебедью и улетела в окно.

Иван-царевич горько заплакал, поклонился на все на четыре стороны и пошёл куда глаза глядят.

Шёл он близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли — попадается ему навстречу старый старичок.

— Здравствуй, — говорит, — добрый молодец! Чего ищешь, куда путь держишь?

Царевич рассказал ему своё несчастье.

— Эх, Иван-царевич! Зачем ты лягушью кожу спалил? Не ты её надел, не тебе и снимать было! Василиса Премудрая хитрей, мудрёней своего отца уродилась; он за то осерчал на неё и велел ей три года квакушею быть. Вот тебе клубок, куда он покатится — ступай за ним смело.

Иван-царевич поблагодарствовал старику и пошёл за клубочком.

Идёт чистым полем, попадается ему медведь.

— Дай, — говорит, — убью зверя!

А медведь провещал ему:

— Не бей меня, Иван-царевич! Когда-нибудь пригожусь тебе.

Идёт он дальше, глядь — а над ним летит селезень; царевич прицелился, хотел было застрелить птицу, как вдруг провещала она человечьим голосом:

— Не бей меня, Иван-царевич! Я тебе сама пригожусь.

Он пожалел и пошёл дальше.

Бежит косой заяц; царевич опять стал целиться, а заяц провещал ему человечьим голосом:

— Не бей меня, Иван-царевич! Я тебе сам пригожусь.

Иван-царевич пожалел и пошёл дальше — к синему морю. Видит — на песке лежит, издыхает щука-рыба.

— Ах, Иван-царевич, — провещала щука, — сжалься надо мною, пусти меня в море.

Он бросил её в море и пошёл берегом.

Долго ли, коротко ли — прикатился клубочек к избушке; стоит избушка на куриных лапках, кругом повёртывается. Говорит Иван-царевич:

— Избушка, избушка! Стань по-старому, как мать поставила, — ко мне передом, а к морю задом.

Избушка повернулась к морю задом, к нему передом. Царевич взошёл в неё и видит: на печи, на девятом кирпичи, лежит баба-яга, костяная нога, нос в потолок врос, сама зубы точит.

— Гой еси, добрый молодец! Зачем ко мне пожаловал? — спрашивает баба-яга Ивана-царевича.

— Ах ты баба-яга, костяная нога! Ты бы прежде меня, доброго молодца, накормила-напоила, в бане выпарила, да тогда б и спрашивала.

Баба-яга накормила его, напоила, в бане выпарила; а царевич рассказал ей, что ищет свою жену Василису Премудрую.

— А, знаю! — сказала баба-яга. — Она теперь у Кощея Бессмертного; трудно её достать, нелегко с Кощеем сладить: смерть его на конце иглы, та игла в яйце, то яйцо в утке, та утка в зайце, тот заяц в сундуке, а сундук стоит на высоком дубу, и то дерево Кощей как свой глаз бережёт.

Указала яга, в каком месте растёт этот дуб.

Иван-царевич пришёл туда и не знает, что ему делать, как сундук достать? Вдруг откуда ни взялся — прибежал медведь и выворотил дерево с корнем; сундук упал и разбился вдребезги.

Выбежал из сундука заяц и во всю прыть наутёк пустился; глядь — за ним уж другой заяц гонится, нагнал, ухватил и в клочки разорвал.

Вылетела из зайца утка и поднялась высоко-высоко; летит, а за ней селезень бросился; как ударит её — утка тотчас яйцо выронила, и упало то яйцо в море.

Иван-царевич, видя беду неминучую, залился слезами. Вдруг подплывает к берегу щука и держит в зубах яйцо; он взял то яйцо, разбил, достал иглу и отломил кончик: сколько ни бился Кощей, сколько ни метался во все стороны, а пришлось ему помереть!

Иван-царевич пошёл в дом Кощея, взял Василису Премудрую и воротился домой. После того они жили вместе и долго и счастливо.

Жил-был старик со старухой. Жили они бедно и дошли до того — не стало у них ни дров, ни лучины. Старуха посылает старика:

— Поезжай в лес, наруби дров.

Старик собрался. Приехал в лес, выбрал дерево — и тяп-тяп по нему топором. Вдруг из дерева выскакивает птичка и спрашивает:

— Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?

— Да вот старухе надобно дров да лучины.

— Поди домой, у тебя много и дров и лучины.

Послушался старик — не стал рубить дерево.

Приезжает домой — у него полон двор и дров и лучины. Рассказал он старухе про птичку, а старуха ему говорит:

— У нас изба-то худа — поди-ка, старик, опять в лес, не поправит ли птичка нашу избу.

Старик послушался. Приезжает в лес, нашел это дерево, взял топор и давай рубить. Опять выскакивает птичка:

— Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?

— Да вот, птичка, у меня больно изба-то плоха, не поправишь ли ты?

— Иди домой, у тебя изба новая, всего вдоволь.

Воротился старик домой и не узнаёт: стоит на его дворе изба новая, словно чаша полная, хлеба — вдоволь, а коров, лошадей, овец и не пересчитаешь.

Пожили они некоторое время, приелось старухе богатое житьё, говорит она старику:

— У нас всего довольно, да мы крестьяне, нас никто не уважает. Поди-ка, старик, попроси птичку — не сделает ли она тебя чиновником, а меня — чиновницей.

Старик взял топор. Приезжает в лес, нашёл это дерево и начинает рубить. Выскакивает птичка:

— Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?

— Да вот, родима птичка, нельзя ли меня сделать чиновником, а мою старуху — чиновницей?

— Иди домой, будешь ты чиновником, а старуха твоя — чиновницей.

Воротился он домой. Едет по деревне — все шапки снимают, все его боятся. Двор полон слуг, старуха его разодета, как барыня.

Пожили они небольшое время, захотелось старухе большего.

— Велико ли дело — чиновник! Царь захочет — и тебя и меня под арест посадит. Поди, старик, к птичке, попроси — не сделает ли тебя царём, а меня — царицей.

Делать нечего. Старик опять взял топор, поехал в лес и начинает рубить это дерево. Выскакивает птичка:

— Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?

— Да вот чего, матушка родима птичка: не сделаешь ли ты меня царём, а старуху мою — царицей?

— Ступай домой, будешь ты царём, старуха твоя — царицей.