Марья-Леена Миккола - Анни Маннинен

Все дороги, ведущие к Лехилампи, были перекрыты различными оградами и замысловатыми калитками. Вдоль дорожек и тропинок были расставлены таблички, которые запрещали, предупреждали, угрожали:

— Стоп! Дальше ни шагу. Проходу нет! Ноги в руки — и топай прочь! На мою территорию не ступать! Клевать ягоды запрещено! Пролетать над озером категорически воспрещается! Сворачивайте назад, а не то — смерть!

Таблички были поставлены вкривь и вкось, буквы написаны небрежно, в ужасной спешке.

Благодаря своему удивительному чутью Лесной Кот отыскал-таки одну звериную тропку. Горностай эту тропинку не заметил и поэтому не перегородил. Мягко ступая по тропинке, желтоглазое ночное животное смело продвигалось вперед. Анни нутром ощущала, что повсюду вдоль тропинки притаилось великое множество мелких животных — букашек, таракашек, лягушек, улиток, мышей, кротов, жуков, божьих коровок, и все они, спрятавшись в траве и папоротниках, постоянно дрожали от страха. «Но сейчас они, конечно, осторожно выглядывают из своих норок, — подумала Анни, — и удивленно смотрят на смелое шествие зверей, отправившихся завоевывать дорогое для всех них озеро Лехилампи с его чудесными берегами».

В свете луны между деревьями вдруг блеснула большая вода. При виде воды звери разом ринулись к озеру и рассыпались по берегу, не обращая уже ни малейшего внимания на устрашающие таблички с запретами и угрозами. Берег огласился бульканьем, хлюпаньем, фырканьем, вздохами. Птицы, словно по мановению волшебной палочки, разом хлынули вниз и расселись на густых деревьях, на траве и камышах.

У Анни даже дух захватило: «Какое чудесное озеро! Какой прекрасный вид!» Озеро было большое — как море или, по крайней мере, как залив. Анни заглянула в глубину: вода просматривалась до самого дна! На дне она различила мелкие ракушки и большие раковины. В них наверняка есть жемчуг!

Но что это? Все рыбы в озере застыли на месте и стоят неподвижные, безжизненные, глаза сомкнуты в крепком сне. Легкие плавники даже не шелохнутся, уста безмолвны. Рыбы казались мертвыми. Но зато сама вода вся переливалась и поблескивала в каком-то радужном сиянии. Это напоминало волшебную сказку, и Анни подумала: «Вот бы приходить сюда каждый день! Летом плавать и кататься на лодке, зимой ходить по чистому, прозрачному льду… И чтобы так было каждый-каждый день…» Анни даже представила себе, как это было бы: озеро смотрится в небо, а небо — в озеро, в его водную гладь, которая днем светлая и прозрачная до самого дна, а ночью — черная… Здесь бы так хорошо думалось и чистые глубокие мысли рождались бы сами собой и душа витала бы где-то в дрожащем воздухе между небом и землей…

Но тут радужные мечты девочки прервались. На противоположном берегу она увидела громадный уродливый дворец Князя Горностая. Это был дом-чудовище. К нему лепились разные башенки и балкончики с вычурными фризами, плоские крыши переходили в покатые, выступы перемежались с нишами, овальные окна с круглыми. Это была такая мешанина, что на дом даже смотреть не хотелось. От дворца к озеру вели скользкие мостки, сделанные из шифера; на берегу высился каменный причал, украшенный изображениями горностаев; некрасивые маленькие мордочки застыли в отвратительной гримасе. И даже здесь, на причале, была запрещающая надпись: «Не ползать! Не лазать! Не летать! На причал не заходить, а то плохо будет!»

— Мы подойдем к дворцу под прикрытием камышей, — шепнул зверям Лесной Кот. — Так что все рассыпайтесь по местности. Сейчас полнолуние, и в эту ночь они не выставляют караульных. Все горностаи празднуют во дворце и стараются развеселить своего Князя, этого взбалмошного глупца.

Звери с двух сторон стали обходить дворец, чтобы взять его в кольцо. Анни и Конь Туман осторожно пробирались вслед за Лесным Котом. Вот он обернулся к ним и тихо шепнул:

— Оставайтесь здесь. Дальше вам идти нельзя. Вы ведь не относитесь к дикому лесному народу. Хотя, впрочем… Вы сможете понаблюдать за всем происходящим вон в то окно дворцовой залы.

Конь Туман весь так и задрожал от обиды и заговорил оскорбленным тоном:

— Ах, ну конечно! Я подчиняюсь, я всему подчиняюсь…

Он наверняка говорил бы еще долго, изливая свои обиды, но свирепый взгляд Лесного Кота заставил его замолчать.

И вот Анни со спины Коня Тумана заглянула в окно дворца. Дворцовая зала оказалась мрачным помещением, из которого тянуло сыростью и плесенью. В зале горели факелы, тускло освещая танцующих. Вернее, это был не танец, а лишь какое-то подобие танца. На троне восседал Князь Горностай. Дерево, из которого был срублен трон, еще источало сок.

— Посмотри на его горностаевую мантию, она сшита из шкурок родичей, приконченных им, — шепнул Конь Туман. — Какая непостижимая жестокость…

Горностай сидел развалясь, с хмурым пресыщенным видом, и небрежно поглаживал маленького острозубого детеныша, который сидел у него на коленях и грыз косточку полевой мыши. Перед ними на грязном, зацарапанном и заплеванном полу горностаи исполняли что-то среднее между танцем и художественной гимнастикой, ублажая и развлекая своего Князя. Фигурки двигавшихся животных отбрасывали на стены страшные, дрожащие тени. Один из горностаев негромко наигрывал на гребенке простенький мотивчик, который сопровождался перестуком каких-то палочек.

Дикие условились, что когда четвероногие и птицы полностью окружат дворец, Лесной Кот зайдет в залу один. Анни показалось, что сердце у Лесного Кота трепещет, как крылышко у бабочки. Но как бы там ни было, Кот смело вошел в залу. Его внезапное появление было подобно удару электрического тока. Послышался ужасный крик, музыка замолкла, и танец в один миг оборвался. Князь Горностай пробудился от дремы, швырнул с колен своего любимца и вытянулся во весь рост. Но Горностай все же был ничуть не больше Лесного Кота, и его поза, полная величия и важности, рассмешила бы Анни, если бы она не боялась так сильно за Кота. Внутри залы все было непонятным, отвратительным и липким.

— Господин Горностай, — сдержанно, но с достоинством заговорил Лесной Кот, блеснув желтым глазом. Голос Кота отчетливо доносился до окна, возле которого притаились Анни и Конь Туман. — Мы пришли, чтобы вернуть Лехилампи тем, кому оно по праву принадлежит, а именно четвероногим и птицам. В этом озере не будут больше разводить для тебя рыбу, отныне рыбы станут жить так, как сами захотят. В этом лесу не будут больше выращивать зверьков для тебя и твоих детенышей. Здесь не будут больше подстреливать птиц и оленей, ежиков и бобров, хорьков и ласок. Даже на лягушек нельзя будет охотиться.