Джеймс Барри - Питер Пэн и Венди. Повесть-сказка

И правда, они вечно на что-нибудь налетали. Конечно, сейчас они летели гораздо лучше, хотя по-прежнему слишком сильно болтали ногами, но если на пути им встречалась туча и они пробовали её обогнуть, то обязательно на неё натыкались. Если бы с ними была Нэна, она давно бы уже забинтовала Майклу голову.

Иногда Питер оставлял их одних, и тогда им становилось тоскливо. Он летал настолько быстрее, что часто бросался стремглав в сторону, в погоню за каким-нибудь приключением, за которым дети не могли угнаться. А потом возвращался, смеясь над какой-то ужасно забавной историей, которую он рассказал одной встречной звёздочке, — только он уже не помнил, что это была за история! — или блестя приставшими к нему русалочьими чешуйками — только он уже позабыл, что там произошло! Всё это было очень обидно, ведь дети ни разу в жизни не видели русалок.

«Если он так быстро их забывает, — думала Венди, — разве можно надеяться, что нас он будет помнить?»

Действительно, иногда, возвращаясь, он не помнил, кто они такие, или если и помнил, то очень смутно. Венди в этом не сомневалась. Она видела, как поначалу он смотрел на них без всякого выражения, словно собираясь кивнуть и пролететь мимо, и только потом в глазах у него мелькало какое-то воспоминание; однажды ей даже пришлось сказать ему, как её зовут.

— Я Венди! — сказала она с волнением.

— Послушай, Венди, — зашептал он виновато, — если ты заметишь, что я тебя не узнаю, всегда говори: «Я Венди!» И повторяй это до тех пор, пока я тебя не вспомню.

Всё это было, конечно, не очень-то весело. Правда, чтобы искупить свою вину, он показал им, как нужно ложиться на спину попутного ветра, и скоро они научились спокойно спать в таком положении. Как это было приятно! Они бы с удовольствием поспали подольше, но Питеру спать быстро надоедало, и он будил их громким криком:

— Остановка! Нам сходить!

Так с небольшими размолвками, но, в общем, очень весело летели они к острову, и наконец через много-много лун они увидели его. Тебе будет интересно узнать, что летели они всё время прямо вперёд, — не только потому, что Питер и Динь хорошо знали дорогу, но и потому, что остров сам летел им навстречу. Лишь таким способом и можно ступить на его волшебные берега.

— Вон он! — сказал Питер спокойно.

— Где? Где?

— Туда смотрят все стрелки…

И правда, тысячи золотых стрелок указывали детям на остров: это их друг Солнце, прежде чем скрыться на ночь, помогало им найти дорогу.

Венди, Джон и Майкл привстали в воздухе на цыпочках, чтобы получше разглядеть остров. Как ни странно, они сразу его узнали и, пока их не охватил страх, громко кричали от радости. Это был не тот крик, которым приветствуют что-то, о чём долго мечтали и наконец увидели, — так встречают старого друга, возвращаясь домой на каникулы.

— Джон, вон твой залив!

— Венди, смотри! Черепахи прячут яйца в песок!

— Джон, а вон твой фламинго с перебитой лапкой!

— Майкл, вон твоя пещера!

— Джон, кто это прячется там в кустах?

— Это волчица с волчатами. Венди, ведь это и есть твой волчонок!

— А вот моя лодка, Джон! И борт у неё пробит!

— Да нет же! Ты что, забыл? Мы же сожгли твою лодку!

— И всё-таки это она! Слушай, Джон, я вижу дым от костра краснокожих!

— Где? Покажи! Интересно, вышли они на тропу войны или нет? Надо посмотреть, как дым подымается вверх.

— Вот они! Прямо за Рекой Чудес!

— А-а, вижу, вижу… Да, можешь не сомневаться, они на тропе войны…

Питеру было немного неприятно, что они так много знают про остров; впрочем, час его торжества приближался, потому что вскоре, как я уже говорил, на них напал страх. Это случилось, когда исчезли золотые стрелки, и остров погрузился во тьму.

Бывало, дома, когда дело шло к ночи, Нигдешний остров темнел и становился страшноватым. На нём появлялись места, куда не ступала нога человека, они разрастались, в них шевелились чёрные тени, рёв диких зверей звучал как-то совсем по-другому, и, что хуже всего, ты уже не был уверен, что в конце концов победишь. Ты радовался, что в детской горят ночники. Тебе даже приятно было, когда Нэна говорила, что там камин и больше ничего и что Нигдешний остров просто выдумка!

Конечно, тогда остров и был выдумкой, но сейчас он стал настоящим, с каждой минутой он всё больше темнел, и не было ночников, и где теперь Нэна?

Днём «се летели порознь, но теперь дети жались к Питеру. Куда девалась его беспечность? Глаза у него блестели, и стоило им до него дотронуться, как их пронзало будто электрическим током. Они уже летели над этим жутким островом, летели так низко, что порой ветки деревьев лезли им в лицо. Ничего страшного не было видно, и всё же они летели так медленно и с таким трудом, словно им приходилось пробиваться сквозь ряды невидимых врагов. А иногда они просто повисали в воздухе, пока Питер не пробивал им путь кулаками.

— Не хотят, чтобы мы приземлялись, — заметил Питер.

— Кто… не хочет? — спросила Венди, дрожа от страха.

Но Питер не ответил. Может, он и не знал ответа. Он разбудил Динь, спавшую у него на плече, и отправил её вперёд.

Временами он замирал на месте и, приложив к уху руку, прислушивался, глядя вниз горящими глазами. Как только он не поджёг ими лес, непонятно. А потом снова летел дальше.

Мужество его просто ужасало.

— Чего ты сейчас хочешь, — спросил он небрежно Джона, — приключений или чаю?

— Сначала чаю, — быстро ответила Венди, и Майкл благодарно сжал ей руку.

Но Джон, который был похрабрее, заколебался.

— А приключение какое? — спросил он осторожно.

— Там, внизу, прямо под нами, спит в траве пират, — сказал Питер. — Если хочешь, можем спуститься и убить его…

— Я его не вижу, — сказал Джон после долгого молчания.

— А я вижу!

— А вдруг он проснётся? — спросил Джон внезапно севшим голосом.

— За кого ты меня принимаешь? — рассердился Питер. — Неужели я убил бы его во сне? Сначала я разбудил бы его, а потом бы убил. Я всегда так делаю.

— Да ну? И много ты их убил?

— Видимо-невидимо!

— Вот здорово! — сказал Джон.

Впрочем, он всё же решил сначала напиться чаю. Помолчав, он спросил, много ли сейчас на острове пиратов.

— Столько ещё никогда не бывало, — ответил Питер.

— А кто у них капитан?

— Крюк, — ответил Питер, и, когда он произнёс это ненавистное имя, лицо его стало очень суровым.

— Что? Джэс Крюк?

— Он самый!

Тут, знаешь, Майкл заплакал, и даже Джон начал заикаться, потому что им была хорошо известна репутация капитана Крюка.

— Он был боцманом у Чёрной Бороды, — хрипло прошептал Джон. — Он из них всех самый страшный. Его даже Корабельный Повар боялся.

— Да, это он и есть, — подтвердил Питер.

— А какой он? Огромный, да?

— Сейчас не такой уж, как раньше…