Братья Бондаренко - Горицвет

Перезимовал. Прилетели птицы с юга, гнезда себе вить начали. Тетерев присоветовал жене под березой вить. Сказал:

— Покроется береза листвой, и будешь ты в тени, хорошо тебе будет, не жарко. Выведешь птенцов, расшугаю я их по роще, а сам опять на березе останусь, ее почками зимой кормиться буду.

Построила Тетерка гнездо, села в него. Сидит. Солнце сквозь ветви березы просачивается, печет голову. Встряхивает Тетерка ею.

А Тетерев подбадривает ее:

— Ничего, скоро зазеленеет береза, покроет тебя тенью, и все наладится.

Но дни шли, а береза все не зеленела. Другие деревья давно уже шумели листвой, а на ней появилось кое-где несколько листочков — и все. Но какая от них, одиноких, может быть тень? Встряхивает Тетерка головой, чумеет от солнца, мысли пугается: береза без листьев — это же так заметно. Придут посмотреть, что с ней, и увидят ее гнездо.

И говорил Тетерев, двигая красными бровями:

— И что могло с моей березой статься? Почек было так много, на всю зиму хватило, а листвы нет. Подожди еще немного, может, появится.

Подождала Тетерка, но береза так и не стала зеленой. И тогда поднялась она и полетела подыскивать себе более удобное место для гнезда.

А Тетерев сказал березе:

— Эх, и подвела же ты меня, береза... И почему ты не зазеленела? Другие деревья вон какие нарядные стоят, а ты вся нагишом будто. Очень ты меня подвела, не ожидал я от тебя этого.

Он стоял посредине луга, смотрел, как бегут к нему со всех концов цветы, и думал: «Это они бегут на меня посмотреть» — и старался встать попрямее.

У него была замечательная память. Он помнил, кто, когда и где родился, кто каким цветом цветет. Помнил все и очень этим гордился. У каждого рождающегося цветка он первым делом спрашивал:

— Как тебя зовут?

И, узнавая имя, говорил:

Теперь я запомню его навсегда, И ты запомни: меня зовут Царский Скипетр. Я никогда ничего не забываю.

Как-то возле него раскрылся желтенький цветок, и Царский Скипетр тут же спросил:

— Как тебя зовут?.. Лапчатка? Ну что ж, я запомню это теперь навсегда. У меня уж такая память: я один раз услышал — и на всю жизнь.

И на следующее утро, чтобы доказать своей соседке, что он вчера говорил правду, сказал:

— Я тебя видел сегодня во сне, Лапчатка.

— Ты меня с кем-то путаешь, — сказала она, — меня зовут Дубровка.

«Вот те на, — подумал Царский Скипетр, — как же это я ухитрился забыть ее имя?» Ему было стыдно, и весь день он старался не глядеть в ее сторону. Зато как только проснулась она на следующий день, воскликнул :

— Ты знаешь, я тебя видел и сегодня во сне, Дубровка.

— Почему ты зовешь меня Дубровкой? — услышал он в ответ. — Меня зовут Дикий Калган.

Ничего не сказал на это Царский Скипетр, только сразу обвял, сник весь и с грустью подумал о себе: «Старею, видать, теряю память».

Но хоть и были мысли у него грустными, сдаваться он не собирался. Решил всю ночь не спать, но имени ее не забыть. Но когда на следующее утро он сказал:

— Здравствуй, Дикий Калган...

В ответ услышал едкое, насмешливое:

— Ты опять все напутал, Царский Скипетр. Меня

зовут Узик.

Цветы вокруг засмеялись. И Царский Скипетр пожалел, что он родился в центре луга и у всех на виду. Цветы со всех сторон глядели на него и говорили друг другу:

— Он теряет память.

«Какой позор,» — думал Царский Скипетр и без устали повторял про себя: «Узик, Узик», чтобы покрепче запомнить. Он так заповторялся, что когда бабочка села на его цветок и спросила: «Как тебя зовут?», тут же ответил:

— Узик!..

Он не знал, что у его соседки не одно, а много имен. Он все стоял и повторял: «Узик, Узик...» А Лапчатка глядела на него желтеньким глазком и улыбалась : у нее было в запасе, еще одно имя — Курячья

Лапка, — и она готовилась завтра удивить его еще раз.

Было утро. Подсыхая, парила степь. В небе над полями рождались облака — они всегда рождаются, когда парит земля и светит солнце. Вместе с другими родились и два белых кудрявых облачка.. Сошлись они над лугом и стали советоваться, что делать дальше. Посовещались и решили пойти посмотреть, где ночует солнце.

Так рассудили они: полетят они следом за солнцем и, когда вечером опустится оно за горизонт, увидят, где оно. живет.

Так они и сделали: догнали солнце и пошли за ним. Оно идет, и они идут. Идут и идут, а вечера все нет.

— По времени ему давно бы уже пора быть, — сказало одно облачко.

— Хитрит солнце. Догадалось, что мы задумали подглядеть, где оно ночует, и решило сегодня не ложиться спать, — сказало другое.

Тут же сошлись облака, посовещались немного и опять полетели дальше.. Так рассудили они: рано или поздно солнце все равно устанет и пойдет спать. А поскольку оно старше их, то устанет быстрее, и хочет солнце этого или не хочет, они все равно увидят, где оно ночует.

Шло время. Шло по небу солнце. Шли за ним облака. Позади один за другим оставались горизонты, а вечера все не было. Вдруг одно облако посмотрело вниз и сказало:

— Смотри, мы опять пролетаем над тем же лугом, над которым родились вчера. Это что ж, мы облетели землю и. вернулись к началу пути?

— Значит, точно: хитрит солнце. Не уходит с неба, чтобы не показать нам, где оно живет. Но ему не удастся перехитрить нас. Мы дождемся, когда оно устанет, — сказало другое облако, и облака полетели дальше.

Началось это весной, а сейчас уже лето, а облака все еще идут за солнцем, и все еще не видели они ни разу, чтобы оно покинуло небо и легло спать. Да и вид у солнца такой ясный, что, кажется, ему даже и спать не хочется.

Идет солнце по небу, идут за ним облака и разговаривают между собой:

— Какое оно упрямое, это солнце. Уже сколько дней на земле нет ночи. Видишь, внизу под нами все время светло, — говорит одно облако, а другое соглашается с ним:

— Да, мы не увидели с тобой, где ночует солнце, зато мы подарили земле длинный ясный день: Солнце- то из-за нас спать не ложится.

Так говорят облака и идут себе дальше за солнцем. Посмотрите в полдень на небо — идут.

Всю зиму муж маленькой Овсянки носил серенький костюмчик и ничем не отличался от воробья, а как почувствовал, что солнца над землей стало больше и в небе прибавилось сини, надел весенний желтенький костюмчик. И теперь с утра до вечера распет вал он в саду песни и больше не был похож на воробья.

Один раз сидит он и слышит: говорит дедушка Василий своему соседу дедушке Григорию:

— Трясогузка прилетела. Гляди, сегодня лед на речке взломает.

Дедушка сказал, а муж маленькой Овсянки запомнил. И захотелось ему посмотреть, как Трясогузка будет лед ломать. Прилетел он к речке, смотрит, а Трясогузка уж там. Бегает по берегу и кричит: