Борис Привалов - Лесоруб Кумоха

Медведь обошел пасеку. Что-то, видно, ему показалось подозрительным. Он петлял среди колод, потом прошел прямо под сосной, на которой сидел Кумоха. Серый показался Ку-мохе очень большим, длинным.

Пчелы сонно жужжали. Медведь ушел в лес, потом снова вернулся. Он пыхтел, отдувался, как человек после тяжелой работы.

Раздалось громкое чавканье — наконец-то он добрался до медовухи. Хлебал ее с удовольствием. Громко чмокая, захлебываясь, отфыркиваясь. И котел звенел от медвежьих когтей, словно серый хотел разодрать его стенки, раздвинуть их.

Неожиданно чавканье стихло. Медведь снова, на этот раз урча и взревывая, прошел по пасеке. Потом опять вернулся к медовухе.

Через некоторое время раздался звон котла — медведь вырыл его н катал по пасеке. Котел стукался о колоды и пни, гудел и бухал, как колокол.

Затем все стихло. Стало так тихо, что можно было сосчитать, сколько пчел еще никак не могут успокоиться.

Первым слез на землю охотник Нийкой. Держа ружье наизготовку, он двинулся к пасеке.

Кумоха соскочил с сосны так грузно, что Нинкой чуть к нему не бросился — принял его за медведя.

Матти и Мокки слезать не торопились.

— Где ж он? — спросил Нийкой, выйдя на середину полянки.

Может, он ушел спать домой?—предположил Кумоха.- Некоторые медведи любят спать в привычных местах. Как и люди.

— Он же выпил пять ведер медовухи! — прошептал Нинкой.— Ты после пяти ведер найдешь дорогу домой?

— Не пробовал,— сознался Кумоха.

Нийкой двинулся по медвежьим следам. Уходя, медведь уже не соблюдал правил лесной предосторожности и ломился сквозь кусты напрямик. За ним идти было легко. Матти с Мокки и те приободрились.

— Возвращайтесь за цепью и сетью! — сказал рыбакам Кумоха.

— Погодите,— остановил их Нийкой.— Сначала мы должны узнать, где он.

Охотник оказался прав: медведь, обойдя по берегу почти пол-озера, лег спать невдалеке от того места, где Кумоха и Нийкой встретились с рыбаками и провели первую ночь.

Медведь спал беспробудно, раскинув лапы и вывалив язык.

— Сверху он мне показался больше,— сказал Кумоха.

— У страха глаза велики,— пояснил Нийкой.— Мне он тоже казался величиной с лошадь.

Охотник остался его караулить, а Кумоха отыскал лодку и поплыл за рыбаками.

Вскоре они привезли сеть и цепь.

— Мне сети не жалко,— сказал Мани,— Кумоха, в случае чего, новую купит. Но как мы медведя в нее будем заматывать? А если он проснется?

— Пулю он получит, вот что! — размахивая ружьем, произнес Нийкой.

— Я его буду ворочать! — распорядился Кумоха.— А вы заматывайте!

Расстелили сеть. Кумоха поднатужился и закатил в нее медведя. Серого запеленали в сеть, оставив свободной только голову.

Когда же Кумоха начал завязывать у серого на шее цепь то Матти стоял рядом и показывал, как вяжется морской рыбачий узел.

Вдруг Матти отскочил, как кузнечик, шагов на десять и закричал:

— Он на меня смотрит!

Кумоха увидел, что медведь раскрыл глаза, мотнул головой.

Цепь, которая еще не была завязана, звякнула и начала тихонько ползти вниз.

— Стреляю! — крикнул Нийкой.— Отойди, Кумоха!

Кумоха быстро выхватил из-за пояса топор и стукнул обухом медведя в лоб. Голова серого безжизненно повисла.

— Убил! — закричал Нийкой.

— К утру очнется,—спокойно сказал Кумоха.— Эй, Матти кузнечик, иди показывай дальше, как вяжутся у вас узлы.

Про то, к а к был доволен богатый хозяин и как Кумоха домой пошел

Нийкой вернулся в село и всем поведал о том, что работник богача поймал серого медведя.

Сам Тайпо вместе с Юсси выехали на двух телегах к Синей ламбе за медведем.

Там уже были и младший брат Тайпо, и рыбаки Синей дамбы, и мужики, из ближайшего села, и пастухи, которым медведь все лето житья не давал.

Кумоха сам как спать лег после той ночи, так два дня и спал без просыпу.

У медведя на шее звякала цепь, и этой цепью он был к толстой сосне привязан. Ходил кругом, когтями яму вырыл, рычал, глаза бешеные, а сам седой уже, старый.

К нему подойти боялись. Смотрели издали—так много страха он на людей нагнал.

Матти ходил меж людей, про то, как они с Кумохой медведя добыли, рассказывал.

— И сеть моя целехонька! — хвалился.— Ни одной ячейки не порвано!

— Это все хорошо,— говорил длиннобородый Мокки,— но кто мне за якорную цепь заплатит? Цепь-то, почитай, еще от дедов мне осталась!

— мне цепь не нужна,— сказал богатый хозяин Тайпо—-Забирай свою цепь, и дело с концом.

— Так ее ж снять с медведя нужно! — удивился Мокки.

— Ну так снимай, кто тебе мешает? — сказал Тайпо.

Разбудили Кумоху. Он подошел к хозяину, показал на

медведя:

— Дело сделано, лошадь подкована, кузнец плату ждет!

— Кто подкован? — не понял Юсси.— Где кузнец? Чья лошадь?

— A-а, помолчи! — Тайпо отмахнулся от сына как от надоедливой мухи.— Может, еще поработаешь у меня, Кумоха? Ну годик хотя бы?

— Годик! А ты мне потом «спасибо» скажешь, хозяин, как в той сказке! — засмеялся Кумоха.— Нет, уговор дороже денег, При всем народе спрашиваю: что ты мне обещал за медведя?

— Долги отцовские простить,— неохотно проговорил Тайпо.— Квиты мы теперь.

— А еще тебе, хозяин, за цепь нужно заплатить рыбаку,— сказал Кумоха.— Иначе я ее с медведя сниму и его отпущу назад в лес.

Тайпо отошел в сторонку, долго препирался с длиннобородым Мокки, пока наконец они не сошлись в цене.

Юсси смотрел на всех голубыми глазами, теребил бороду и спрашивал:

— Мы цепь покупаем? Вместе с медведем? Это наш медведь теперь? Я люблю медведей!

Кумоха взял свою котомку, попрощался.

— Приходи через неделю, поведем медведя в Пус-погост продавать,—сказал Таипо.

— Там-видно будет! — ответил Кумоха,

И зашагал к родному дому.

ПРИКЛЮЧЕНИЕ ВТОРОЕ

КАК КУМОХА СПОРИЛ С КУЗНЕЦОМ СИЙЛА И КАК ВЫРУЧАЛ СВОИХ ДРУЗЕЙ ИЗ БЕДЫ

Когда ссорятся добрые люди, то их нужно скорее помирить; когда ссорятся злые, то пусть ссорятся…

(Карельское присловье)

Пус-погост, верно, не такое уж приметное место, как Шуньга или Олонец. Но и в нем живали знаменитые на всю Карелию люди!

Вот, например, хитрец Клиймо.

Он, говорят, где только в жизни своей не побывал — почти всю землю обошел! Однако молодость свою провел в Пус-погосте.

Ох, какой это был парень!

Слух имел такой тонкий, что слышал, как улитка выпускает рожки! И быстрее Клиймо никого на свете не было. Не верите? Он мог задуть лучину и успеть, прежде чем в избе станет темно, открыть печку, выбрать в ней самый лучший пирог, достать его оттуда и съесть, не оставив ни крошки!