Борис Привалов - Лесоруб Кумоха

Наткнулся на вопросительный взгляд Кумохе, остановился:

— Рыжий пропал. Нет его в селе.

Кумоха ничем не выдал своего волнения.

— Последний раз я его на поповском дворе видел… Наверное, он за девушкой поехал, за Улли? Через три дня чудо— торопиться нужно.

Ворон успокоился немного. Сел на лавку. Потом спросил:

— Почему нам ничего не сказал?

— Да мало ли почему… может, оказия подвернулась, кто-то ехал, захватил по дороге — вот он и не успел забежать, предупредить…

Но на душе у Кумохи было неспокойно: рыжий не должен был никуда отлучаться сам, без общего согласия. Так дело сорвать можно!

Ночью расширяли подкоп. Ворону приходилось делать работу рыжего — оттаскивать землю, сбрасывать ее в старую картофельную яму, присыпать землю снегом.

— Тут не овцу, а телку можно протащить! — любуясь на дело рук своих, говорил Кумоха,—Хороший из меня землекоп получился, а, хозяин?

Следующий день прошел в ожидании рыжего.

Кумоха отсыпался после бессонной ночи.

— Молодой здоровеет после еды, старый — после сна,— бубнил Ворон.—А у нас наоборот: я ем, а ты спишь…

Ждали рыжего до ночи — он не явился.

Наутро козлобородый церковный сторож, он же пономарь, он же звонарь, постучался к колдуну и, не заходя в избу — тьфу, тьфу, нечистая сила! — крикнул:

— Кумоха! Ваше благородие тебя кличут!

— Давай деньги! — сказал Кумоха Ворону.— Слышишь, пристав уезжает!

Ворон застонал, будто его ударили, достал приготовленные три сотенные бумажки.

— Пусть подавится ими! — проговорил колдун.— И чтобы сам он стал бараном, и дети его были баранами, и внуки!

— Так и станут, как же, жди!..—выходя из избы, засмеялся Кумоха.

Козлобородый звонарь молча семенил рядом с широко шагавшим Кумохой.

Возле поповского дома никаких признаков сборов к отъезду пристава не было заметно.

Кумоха насторожился: что бы это все означало?

Стражник провел Кумоху, как тот был, в кожухе, прямо и горницу.

Навстречу Кумохе с лавки поднялся… кузнец Сийла!

Загородив могучей спиной своей весь простенок, он раскинул широкие руки, и сиплый бас его наполнил горницу:

— Кумоха! Сын!

Изумленный Кумоха сообразить ничего не успел, как кузнец облапил его, сжал до хруста в костях.

Только через несколько мгновений, как из тумана, выплыли перед взором Кумохи улыбающиеся лица попа и пристава.

— Вот и встретились, вот и встретились!— гудел поп.

— Не зря я тебе, парень, поверил,— сказал пристав.— Теперь верю, не обманешь. Я восвояси спокойно ехать могу, отец Василий. Не надобен я здесь…

К саням пристава пристегнули еще и маленькие санки: два мороженых сига были такими длинными, что без подсанок хвосты их волочились бы по дороге.

Бочонки и мешки громоздились на санях, как скалы. Пристава, вернее, медвежью шубу, внутри которой находился пристав, с трудом уместили среди трофеев.

— Без груза сани плохо едут,— подмигивал поповским работникам сидящий на вожжах стражник.—Мотает их, опять же подбрасывает…

— Благослови, отец! — послышался из шубы голос пристава.

Отец Василий пожелал счастливой дороги, осенил сани и стражников размашистым крестом.

Кони рванулись с места и скрылись за снежным облаком.

— Отец Василий,— подошел к попу Кумоха,—слово к тебе у меня есть… про чудо…

— Какое слово? Все же договорено? — забеспокоился поп.— Чего прежде молчал?

— Все, да не все,—многозначительно произнес Кумоха.— И, наклонившись к уху попа, прошептал: —У нечистой силы чуда не получится, а у бога получится!

— Ну? — искренне удивился поп.

— Ты, отец Василий, под конец самый крестом махнешь, скажешь: «Только бог единый может чудо творить! Обрати господи, овцу в девицу!» Мы ее и… обратим!

— Тсс!..— Поп оглянулся: не подслушивал ли кто их разговора?

Нет, вроде никого поблизости не было.

— Идем ко мне, чадо, поговорим за столом,—Поп взял Кумоху за локоток.— И отца своего кликни: кузнец нам поможет, в случае чего, меня от людишек Ворона сбережет…

Про то, как чудеса в этот день творились одно за другим

Из поповского дома Кумоха вышел поздно вечером, неся на спине большой узел. Пройдя вдоль улицы, уже возле дома Ворона, Кумоха развязал узел — в нем была белая овца из поповской овчарни.

Тихо, чтобы колдун не слышал, Кумоха отворил дверь в хлев и завел туда овцу. Потом, стараясь шагать как можно тяжелее, чтобы слышно было, вошел в дом.

Ворон не спал.

— Отец у попа ночевать остался,—сказал Кумоха.—Так лучше. Про наши дела ему ничего не известно.

— Лучину запали,— приказал колдун.

Кумоха от угля разжег лучину. В избе стало светлее.

На полу, между печью и лавкой, спал в овчине рыжий.

Лицо его, измученное и усталое, во сне улыбалось.

— Пришел на закате и неизвестно откуда,— забубнил Ворон.— Говорит, у родичей был. И свалился как подкошенный.

— Какие родичи у него!..— махнул рукой Кумоха.—Пьянствовал где-нибудь в селе. Жалко, что ли? Пусть, пока можно, поживет в свое удовольствие!

Тщедушный Ворон свешивался с печки, как птенец из гнезда. Цепкая, хитрая ладонь колдуна мелькала перед глазами Кумохи: Ворон снова и снова говорил о том, как должно произойти овечье чудо.

— Всех, кто мне помог, озолочу! — обещал он.— Игно мошенник умрет от зависти! А ко мне народ отовсюду пойдет! Все узнают силу Ворона-колдуна!

Его глаза горели. Он представлял себе свершение давней своей мечты: в непроходимых лесах поставить село, где будут жить только те, кто поклоняется ему, Ворону!

— А девица где? — вдруг переходя на обычный спокойный тон, спросил колдун Кумоху.— Завтра чудо, а девицы я и не видел.

— Говорил же тебе, хозяин, рядом она тут, в лесу, у верных людей. Что ей до поры до времени в селе появляться? Нынче на рассвете ее приведут. В окошко стукнут — я встречать выйду.

— Не проспи девицу-то,—задувая лучину, проговорил Ворон.

…Кумоха проснулся от того, что Ворон тряс его за плечо.

— Вставай, вставай, в окошко стучат…

Кумоха проверил, не слезла ли повязка с глаза, вскочил, накинул кожух.

Сам не выходи, хозяин,— строго промолвил он.— Люди те, лесные, не знают тебя, не знают, зачем нам девица понадобилась. Если тебя увидят, то потом разговоры могут пойти: скажут, водили ту самую девицу, которая чудесно из овцы обратилась, к Ворону. Понял?

— Не пойду, не пойду! — замахал руками колдун, хотя его распирало от любопытства.— Я потом на нее в щелочку… в щелочку взгляну… потихоньку…

— Ну там видно будет,— выходя из избы, сказал Кумоха.

Забрызганное звездами небо уже светлело на востоке. Капелька-звезда слезой скатилась куда-то за село.

Как и было договорено с отцом Василием, козлобородый пономарь-сторож-звонарь, стукнув в оконце, притаился за углом ближайшей избы.