Иван Соколов-Микитов - Русский лес. С вопросами и ответами для почемучек

В лесу было тихо, солнце взошло. Я раскурил трубочку и, развалившись у пня, положив на колени ружьё, стал прислушиваться к звукам. Было слышно, как шумят на болоте журавли, токуют в позолоченном небе бекасы. Где-то поблизости прогремел и засвистел рябчик.

Весной я никогда не стрелял рябчиков, но с костяным старым пищиком из пожелтевшей заячьей кости никогда не расставался. Мне нравилось пересвистываться с рябчиками, близко смотреть на подлетавших на свист задорных петушков, с распущенными крылышками и хвостами шустро бегавших по колодам и кочкам почти у моих ног.

Покуривая трубочку, пересвистывая с подлетавшим рябчиком, я вдруг увидел за стволами деревьев тихо ковылявшего прямо на меня зайца-беляка. Усталый, он возвращался на лёжку после весёлых ночных похождений. Коротенькими прыжками он тихо ковылял по моховым рыжеватым кочкам. На его мокрых ляжках смешно болтались клочки вылинявших зимних порточков.

Я сидел не двигаясь, не шевеля пальцем, сливаясь с высоким зелёным пнём. Когда заяц подбежал совсем близко, почти в колени, я немного пошевелился и тихо сказал:

– Ага, попался, Косой!

Боже мой, что стало с зайцем, как подхватился он, как замелькали между кочками его порточки, коротенький хвостик! Громко смеясь, я крикнул зайцу вдогонку:

– Улепётывай, Косой, поскорее!

У каждого охотника в запасе много воспоминаний о неожиданных встречах и происшествиях в лесу. Обычно такие охотники рассказывают о своих удачных выстрелах, о застреленной и добытой дичи, о работе умных собак. На охотничьем долгом веку я много перестрелял крупной и мелкой дичи, не раз охотился на волков и медведей, но – странное дело – простая встреча с забулдыгой-зайчишкой запомнилась больше, чем самые удачные и добычливые охоты.

Я как бы и теперь вижу лес, тихое утро, слышу свист рябчиков, отчётливо вижу зайчишку-беляка, мокрые его порточки.

Улепётывай, брат Косой, на доброе здоровье!

Серые журавли гнездятся на лесных болотах, по топким берегам рек и озёр. Весной можно услышать их трубные и ликующие крики, а если повезёт, то увидеть и танцы. Крупные с ярко-красной «шапочкой» на темени птицы расправляют крылья, подпрыгивают, распушив хвост, делают пробежки…

Задние ноги у зайцев сильные и значительно длиннее передних. Во время быстрых прыжков зверьки выносят их далеко вперёд. Когда заяц переходит на спокойные и короткие прыжки, складывается впечатление, что он неуклюже «ковыляет». Однако лопоухий всегда готов сделать мгновенный и длиннющий прыжок. Только его и видели.

Лет десять – пятнадцать назад в лесу, подле нашего карачаровского домика, ещё водилось много всяческой дичи. Отойдя несколько десятков шагов от крыльца, я поднимал выводки рябчиков. У ближнего болотца, где на кочках растёт много брусники, гнездились тетерева. Несколько раз в лесу я видел глухарей и глухарок. Особенно много было зайцев-русаков. На зиму нам приходилось обвязывать колючим еловым лапником молодые яблони, чтобы их не попортили зайцы, каждую ночь бродившие вокруг нашего домика. Зимою, проходя полем после пороши, я не раз любовался чудесной грамотой звериных и птичьих следов. На чистом белом снегу отчётливо были отпечатаны ночные следы кормившихся русаков, валялись орешки заячьего помёта. Тонкой и ровной цепочкой тянулись лисьи следы. Возле кустов в поле я не раз поднимал стайку серых куропаток.

Ни заячьих, ни лисьих, ни птичьих следов теперь мы не видим. Трудно объяснить причину убыли лесной и полевой дичи. Несомненно, в истреблении дичи повинны недобрые охотники, не желающие соблюдать правил и сроков охоты. Очень возможно, что некоторые звери и птицы погибают по другим причинам, ещё недостаточно изученным людьми. С каждым годом всё меньше и меньше встречаешь в лесу птиц и зверей. Давно не вижу рябчиков, не поднимаю у знакомого болотца старых и молодых тетеревов. Обеднела вальдшнепиная тяга, мало осталось водяной и болотной дичи.

Года три назад к нашему домику ещё приходил один уцелевший заяц-русак. Зимою на огороде я видел иногда его робкие следы. Осенью однажды на утренней зорьке меня разбудил далёкий лай гончих собак. Лай приближался к нашему домику. Я отчётливо слышал заливистые голоса гончих. «Наверное, собаки подняли и гонят последнего нашего русака!» – подумал я с тревогой.

Лай собак слышался ближе и ближе. Почти у самого дома собаки вдруг замолчали. И только через несколько минут я вновь услышал гонный лай. Теперь собаки гнались за зайцем по открытому полю, отделявшему наш домик от большого посёлка. Я слушал удалявшийся лай и с тревогой ждал конца. Скоро послышались два ружейных выстрела, и лай прекратился.

Утром жена рассказала, что выходила на зорьке на огород посмотреть прополотую, приготовленную к зимовке клубнику. Нежданно-негаданно к ней в ноги прикатил заяц-русак. От неожиданности жена присела. Присел и заяц-русак. Так несколько секунд они смотрели друг на дружку. Потом заяц схватился, прижал к спине уши и пустился наутёк в открытое поле, где его опять подхватили гончие собаки.

Наверное, это был тот самый русак, следы которого я видел зимою вблизи нашего домика. В это осеннее утро, уходя от наседавших собак, он прибежал спасаться на наш огород. Теперь возле нашего домика я не вижу заячьих следов. Было очень жалко последнего русака. Захотелось в память о нём написать этот короткий рассказ.

В выводке рябчиков бывает от б до 10 пуховичков, в редких случаях – 12–14. Самка уводит обсохших птенцов от гнезда и не расстаётся с ними почти два месяца. В возрасте 4–5 дней пуховички делают попытки перепархивать, а через пару недель способны взлетать на нижние ветки. Выводок распадается после того, как молодые рябчики полностью перелиняют. Происходит это во второй половине августа.

Глухарь значительно крупнее тетерева и размером почти с индюка. Хвост у самца тёмный с белыми пятнами, а чёрная грудь отливает зеленоватым блеском. Тетерев-косач – чёрный, как уголёк, на крыльях – белое «зеркальце». Брови – красные, перья на хвосте закручены: одни – влево, другие вправо. Посмотришь на такое перо – настоящая коса с ручкой. Поэтому и называют тетеревов косачами.