Евгений Енин - Зубная фея летает на зубной щётке

– Черепашкой, – мечтательно повторил Марк, причмокивая губами, как будто черепашка была сахарная и каталась у него во рту. – Черепашкой.

Он сел на ковёр, махнул Янке рукой:

– Иди.

Она ещё не дошла до двери, когда Марк лёг, поджав колени к груди, положив обе ладони под голову, и повторял затихающим голосом:

– Черепашкой… Черепашкой… Черепашкой…

Когда Янка взялась за дверную ручку из жёлтой бусины, Марк уже спал.

– Псих, – подвела черту под разговором Янка, хлопнув дверью, нисколько не боясь, что он проснётся и услышит. – Полный псих. Надо ж так самого себя напугать! Этак он первым в форточку выскочит, раньше королевы.

Свет в квартире уже горел, Янка полетела сразу к ванной комнате и успела проскользнуть в неё вместе с большим, умывавшимся первым. Села на край раковины, не обращая внимания на капли, одной рукой ухватилась за вентиль, другой дотянулась до струи, отдёрнула.

– Эй, сделай похолоднее, кипяток же льётся! Пожалуйста!

Большой на секунду замер, словно задумавшись, протянул руку и отрегулировал температуру.

– Спасибо!

Янка умывалась вместе с ним, автоматически командуя:

– Коренные зубы снаружи, нет, внизу, эти ты уже чистил, так, теперь внутри, молодец. Ай, осторожней!

Большой выплюнул зубную пасту, забрызгав сидевшую на раковине зубную фею.

– Ну что же это творится!

На её розовой футболке остались большие белые пятна.

– А и ладно. Воду не выключай, хорошо? – крикнула она большому. – И свет не гаси.

Тот, чуть заметно кивнув, прикрыл за собой дверь.

Янка сняла футболку, джинсы, кинула их в раковину. Прыгнула сверху, ногами запинала одежду в отверстие стока. Вода начала набираться. Янка, окунувшись, подлетела к мыльнице, легла на кусок полупрозрачного мыла, и хорошенько на нем поёрзала. Проделала то же самое, перевернувшись на живот. Встала на колени – ай! – поскользнулась, чуть слетев с глицеринового бруска, но удержалась, вцепившись в мыло ногтями. Поставив колени в ещё не смывшееся углубление от выдавленного на мыле названия, наклонила голову и потёрла волосы о его поверхность.

– А теперь – смертельный номер! Тьфу, тьфу, – в рот ей попала мыльная пена.

Янка легла животом на закруглённый край мыла, сползла, поймала ногами ребристый край мыльницы, встала, выпрямилась, набрала в лёгкие побольше воздуха и головой вниз нырнула в раковину.

Минут пять она забавлялась, заплывая под льющуюся из крана воду. Тяжёлая струя, с неё толщиной, вдавливала Янку в глубину, она доплывала под водой до стенки раковины, выныривала, и снова плыла под кран.

Тем временем вода поднялась до края раковины.

Янка несколько раз глубоко вдохнула, и нырнула, схватила штанину джинсов, упёрлась ногами в дно, потянула… И ничего. Давление воды так прижало одежду к дырочкам слива, что она не могла её оторвать. Янка вынырнула, отдышалась, попробовала ещё раз, с тем же результатом.

Так.

Если вода перельётся через край и затопит ванную комнату, она получит и от главной феи уборки, и от главной феи ванной, и ещё от десятка разных фей, работающих здесь.

Янка прямо в воде забралась на зубную щётку, плававшую тут же, подлетела к двери и забарабанила по ней кулаками:

– Эй, кто-нибудь! Сюда! На помощь! Пожар! То есть, потоп!

Услышала её хозяйка, или так совпало, но большая вошла в ванную, рассеянно, словно не понимая, что делает, вытащила из раковины одежду Янки, выжала и аккуратно развесила на сушилке.

– Спасибо! – крикнула Янка. – Вот и постиралась.

Совсем высохнуть джинсы и футболка, пока остальные члены семьи больших умывались, не успели, но с них хотя бы не капало. Минут через двадцать она полетела домой. Не торопясь. От влажной ткани стало холодно, она дрожала, но, если лететь быстрее, становилось ещё холоднее: её обдувало воздухом.

Повесив в домике мокрое досушиваться, Янка переоделась, вытерла зубную щётку, и, даже не выпив чая, полетела искать своих. Им предстояла серьёзная подготовка к сегодняшней ночи. К тому, что она придумала вчера вечером.

На полу в домике Янки лежал розовый зайчик. Лежал, не шевелясь, мордой вниз. Янка глубоко вздохнула, подняла руку с зажатым в ней ножом и воткнула зайчику в шею. Нож с треском вошёл в ткань по самую рукоятку.

– Ага! Получил! А вот тебе ещё!

Она два раза ударила зайчика ножом, стараясь попадать в шов.

– Всё. Готов. А теперь мы посмотрим, как ты устроен.

Острым ножом гномьей работы Янка начала аккуратно распарывать швы. На шее. На спине. Ой, нет. Она остановилась. Лучше на животе. Перевернула игрушку с безвольно болтающимися лапками. Сюда пришить завязочки, и легко будет одному надеть и снять. Из распоротого живота Янка вытаскивала белый мягкий волокнистый наполнитель. Из лапок – пластмассовые шарики. Всё это она запихала в две старые наволочки.

– Эй, – крикнула Янка, и стукнула по двери рукояткой ножа. – Можете заходить, всё уже.

Но за пять часов до этого Степан, Машка и Фёдор от её плана пришли в ужас.

– Нет! – Степан решительно взмахнул рукой. – Нам это не позволено. Нельзя!

– Да ладно тебе, что тут такого?

Янка уговаривала их уже минут двадцать.

– Что такого? Феям этого делать нельзя! Ты понимаешь, у нас даже наказания за это нет, потому что никто никогда так не делает, – щеки Степана пошли красными пятнами, – в голову никому не приходило!

– Машка, – Янка показала на неё пальцем. – Ты же сама намекала, что у королевы не всё её сокровища по-честному потерянные большими. А?

– Ну, намекала, – уныло согласилась Машка. – Мало ли что болтают. И ты что, нам с этой королевы предлагаешь пример брать?

– Да, пример с королевы – это лишнее. Хорошо. То есть, нехорошо. Ладно. Вы, феи, можете взять только то, что большие потеряют или выбросят? Так?

– Так, – кивнули феи.

– А вам не кажется, что я чем-то от вас отличаюсь? Не угадаете, чем? А? – Янка показала на себя. – Не догадываетесь? Я вам подскажу. Я не фея! Ясно вам? И на меня ваши правила, не хочу сказать про них ничего плохого, не распространяются. – Янка гордо откусила кусок сыра. – Вы что, не согласны с этим? – спросила она, прожевав.

Феи, опустив головы, ковыряли стол.

– Это всё равно неправильно. Это же взять чужое, понимаешь?

Степан уже не горячился, но соглашаться с Янкой не спешил.

– Да. Не спорю. Брать чужое без спроса нехорошо. Но! Вот на этой ладони у тебя, – она взяла его руку и положила на стол ладонью вверх, – на этой ладони у тебя судьба всех феев в квартире. И судьба больших: если феям станет плохо, большие уйдут, помнишь, крёстная говорила? Ну, то есть, я пересказывала. И судьба моей квартиры в Москве тоже, между прочим. А вот на этой ладони, – она перевернула ему другую руку, – старая жалкая замызганная игрушка, которой большие уже год не играли, и играть не будут. Потому что хоть они большие, но дети. А дети вырастают. Да у меня дома мешок игрушек валяется, не знаем, кому отдать. Я и забыла, что в нём лежит. Если бы я могла попросить, большой малыш сам бы мне всё подарил, легко. Верите? Нет? Ну? Ладно, сами вы ничего брать не будете. Только мне немного помогите, хорошо?