Любовь Коваленко - Приключения книжки

И вдруг я увидела среди своих страниц какие-то новые, незнакомые мне металлические страницы.

Я с удивлением спросила их:

— Послушайте, вы кто? Я раньше вас не видела.

Новые страницы засмеялись:

— Не узнаёшь?

— Нет!

— Мы — Клише, — ответили страницы.

— Клише? Первый раз слышу такое слово. Что оно значит? — недоумевала я.

— А ты хорошенько присмотрись к нам и всё сама поймёшь, — хитро ответили мне Клише.

Я присмотрелась — и, к своему изумлению, узнала рисунки, которые рисовал Художник! Только эти рисунки тоже были металлические, выпуклые, рельефные, и на них тоже было всё изображено наоборот, как в зеркале. Так вот что такое клише — это рисунок на металле.

— Узнала, узнала! — обрадованно сказала я. — Вы — мои рисунки! И вас тоже сделали металлическими! А как? Расскажите, мне очень хочется это знать!

— Пока линотип набирал строчки, — объяснили мне Клише, — в другом цехе готовили для будущей книги рисунки. Сначала рисунки, которые нарисовал Художник, сфотографировали. Получилась фотография на плёнке. Затем эту фотографию снова пересняли, только теперь на металлическую пластинку.

— И это всё?

— Что ты — ещё много было работы. Пластинку тщательно обработали, чтобы рисунок на ней был выпуклым, рельефным. Видишь? Теперь выпуклые детали рисунка будут покрывать краской, печатать на бумагу — и получится рисунок. Вот так это делается!

— Как интересно! — воскликнула я и с уважением мысленно поблагодарила всех мастеров, которые работали над моими рисунками.

Так что я теперь настоящая книжка — даже с рисунками. Книжка? Но как же дети прочтут эту книжку? Страницы тяжёлые, громоздкие, неудобные… Ни один мальчик или девочка и не поднимут такую книжку! Да ещё и не прочтёшь её так просто — ведь строчки все наоборот, как в зеркале.

И почему это мне всё время не везёт? Почему все другие книжки как книжки — бумажные, лёгкие, удобные, и строчки в них правильные, а меня сделали металлической? Ну кто захочет меня читать?

Я уже готова была заплакать от обиды, но в это время меня куда-то повезли. Хотя я была и расстроена, но не возразила — всегда приятно прокатиться.

Вскоре выяснилось, что я напрасно расстраивалась. Мои металлические страницы стали превращаться в бумажные!

Как же это было? А вот так. Подъехали к станку. Это был печатный станок, оказывается. Рабочий уложил на станок в строгом порядке металлические страницы, укрепил их и включил станок. Валики, окрашенные краской, прокатились по страницам и окрасили выпуклые буквы в чёрный цвет. Станок подал лист чистой бумаги и цилиндром прижал его к накрашенным страницам. А когда цилиндр приподнялся, то оказалось, что на бумаге отпечатались все строчки, все буквы, все запятые и точки — всё, что было на металлической странице. Только теперь всё правильно, не наоборот. Чудеса! И так отпечатывались страница за страницей, страница за страницей…

Я радовалась, глядя на них, — вот теперь страницы бумажные! Рабочий-верстальщик собрал их в нужном порядке, проверил и громко сказал:

— Вёрстка готова!

Оказалось, что это меня теперь так зовут — Вёрсткой. От слова верстать, что значит — собрать все страницы вместе. Но на книгу я по-прежнему всё ещё не похожа. Обложки нет, страницы не сшиты, да и страницы какие-то странные — текст для чтения не с двух сторон, а только с одной. А текст точно такой же, как и у Рукописи. Во время того, как делается книга — я уже говорила об этом — текст никогда не меняется. Он должен остаться таким, каким написал его писатель.

— Отнесите вёрстку к корректору! — распорядился начальник наборного цеха.

«Интересно, кто же такой корректор?» — подумала я.

ВОТ я в большой комнате. Там за столами сидят женщины и читают вёрстки. На столе перед каждой словари. Вот кому я обрадовалась! Словари всё знают и скажут мне, кто такой корректор, что он делает и надо ли мне бояться его. Не будет ли этот корректор снова что-нибудь вычёркивать, пачкать мои чистенькие, новенькие страницы? Если только так, то я убегу. В самом деле, разве можно всё время проверять, проверять…

Я тихонько обратилась к одному из словарей. Он был небольшого роста, но очень толстый, в коричневой обложке.

— Будьте добры, объясните мне, пожалуйста, кто такой корректор?

Словарь строго ответил:

— Слово «корректор» пишется с двумя «р» — кор-ректор.

— Правда? — удивилась я. — Спасибо, что вы сказали мне. Но я не знаю, кто такой корректор и что он делает.

Коричневый словарь спросил:

— Разве ты не прочла, что я — Ор-фо-гра-фи-ческий Словарь?

— Ну и что же?

— Ор-фо-гра-фи-ческий Словарь, — монотонно ответил мне мой собеседник, — объясняет, как правильно писать слова: например, слово «щётка» надо писать через буквы «щ» и «е», слово «рассказать» — с двумя «с», а «мороженое» пишется с одним «н»…

— Новенькая Вёрстка не знает, кто такой корректор! Хи-хи! Хи-хи! — засмеялась шариковая Ручка.

Я взглянула на неё. Сразу было видно, что она очень гордилась своим необычным платьем, сплетённым из тонких разноцветных проволочек. И ещё на блестящей цепочке она носила кольцо. Наверное, поэтому она считала себя не только красивее всех, но и умнее.

— Если вы знаете, то скажите мне, — сдержанно сказала я, не обращая внимания на её насмешки.

Но шариковая Ручка с кольцом на цепочке надменно ответила:

— Некогда мне объяснять… Я занята.

И отвернулась, сверкнув своим необычным платьем и зазвенев цепочкой.

— Я сейчас тебе объясню, дорогая Вёрстка, — услышала я густой голос и, оглянувшись, с радостью увидела ещё одного брата-близнеца своего старого знакомого — Толковый Словарь.

— Корректор — это работник издательства, газеты или типографии. Он читает рукописи или вёрстки, исправляет все ошибки, которые могли получиться при наборе.

Ты, очевидно, уже и сам догадался посмотреть в конец книги — есть ли там фамилия корректора? Оказывается, есть. Ещё бы — ведь корректор исправляет все ошибки, которые закрались в текст. А как они туда закрадываются? — спросишь ты. Да очень просто: некоторые буквы-матрицы слишком торопятся, обгоняют другие буквы при наборе и попадают не на свои места.

Корректор — пожилая женщина в очках — стала вычитывать мои страницы медленно, внимательно. Переворачивая страницу, она всякий раз бормотала:

— Совсем мало ошибок… Как хорошо наборщик набрал текст.

А я, слыша это, гордилась, будто хвалили меня, а не старенького Наборщика. Всем приятно, когда работа сделана аккуратно, добросовестно.

Если всё же Корректор находила ошибку в слове, то она особым знаком перечёркивала неправильное, а на широких полях вёрстки ставила этот же знак и рядом писала, как надо правильно.