Клайв Льюис - Покоритель зари, или Плавание на край света (с иллюстрациями)

Она подошла к конторке и коснулась книги (пальцы ее дернулись, словно она тронула провод), но открыть ее не могла, пока не поняла, что надо расстегнуть застежки. Ах, что это была за книга!

Прежде всего, то был манускрипт, написанный узорны­ми, но четкими буквами, такими красивыми, что Люси долго смотрела на них, забыв обо всем прочем. Гладкая толстая бумага дивно благоухала, поля были сплошь изрисованы прекрасными картинками, а каждое заклинание начиналось с красивейшей буквицы.

Ни титульного листа, ни заглавия не было. Поначалу шли заклинания не особенно интересные – как лечить боро­давки (помыть руки в лунном свете, собрав его в серебря­ный тазик), как унять зубную боль и судорогу, как прима­нить пчелиный рой. Но картинки были очень красивы, и Люси с трудом отрывалась от каждой страницы, напоминая себе: «Так я вовек не управлюсь!..» Перелистав страниц тридцать – как отыскать клад, как что-нибудь вспомнить, как забыть, как вызвать или утишить ветер и снег, как на­гнать и разогнать туман, как навеять прекрасный сон, как превратить человеческую голову в ослиную (это было с бед­ным ткачом Основой [2]). Чем дальше она читала, тем живей и чудесней были картинки.

Вдруг открылась такая красивая страница, где было столько картинок, что надписи можно было не заметить. Но Люси ее заметила. Она гласила: « Как стать самой краси­вой на свете». Вглядевшись в миниатюры, она увидела де­вочку у конторки, над огромной книгой, в ее собственном платье и вообще совсем, как она. Рядом та же девочка что-то говорила, широко открывая рот, еще дальше она уже бы­ла красивей всех на свете. Как ни мала была картинка, Лю­си-красавица смотрела прямо в глаза Люси обыкновенной, и та смотрела ей в глаза, дивясь ее красоте, и замечая, что они все-таки похожи. Красавица сидела на троне и глядела, как все тарханы и все короли сражались из-за нее. Потом турнир превратился в настоящую битву и Нарния, Орландия, Тельмар, Теревинфия, Гальма, Тархистан лежали в развалинах, ибо их разрушили властители, вожди, вельмо­жи, оспаривая ее милость. Еще пониже Люси-красавица уже приехала домой, Сьюзен, былая гордость семьи, замет­но подурнела, и лицо у нее было злое. Она до смерти зави­довала сестре, но что с того, на нее никто и не глядел.

«Ну, это прочитаю вслух, – подумала Люси. – Прочитаю, и все, и ничего вы мне не сделаете!» Последние слова она прибавила, ибо ей все сильнее казалось, что делать этого нельзя.

Но, посмотрев на заклинание, она увидела в самой сере­дине, где раньше никакой картинки не было, льва, Льва, самого Аслана. Он был такой ослепительно-яркий, что про­сто вылезал из страницы, и она не могла сказать позже, двигался он или нет. Лицо его она знала, сейчас он рычал, скалил зубы. Ей стало так страшно, что она быстрей пере­вернула страницу.

Дальше шло заклинание: « Как узнать, что думают о тебе друзья?». Люси очень хотелось прочитать то, про кра­савицу, но страницы назад не переворачивались. С досады она стала читать это (ни за что на свете я не скажу вам, какие в нем слова), и ждала, что будет.

Сперва не случилось ничего. Потом она разглядела купе третьего класса и двух девочек в нем. Она узнала их сразу, то были Марджори Престон и Энн Фиверстон. Картинка ожила. Мимо окон замелькали столбы, девочки засмеялись и заговорили. Понемногу (словно радио набрало силу) она разобрала слова.

– А в будущей четверти, – спрашивала Энн, – ты так и будешь ходить, как приклеенная, с этой Пэвэнси?

– Почему это « как приклеенная»? – возмутилась Марджо­ри.

– А потому! – отвечала Энн. – Ты прямо на ней свихну­лась.

– Ну, знаешь! – воскликнула Марджори. – Не такая я ду­ра! Вообще-то она ничего, но сколько можно, надоело…

– Больше я тебе надоедать не буду! – крикнула Люси. – Гадюка двуличная! – И вспомнила, что говорит с картин­кой, настоящая Марджори ее не слышит.

«Да… – подумала Люси. – Не ждала я от нее!.. Сколько я ей помогала, сколько ее защищала от девочек. Кто-кто, а она это знает. И с кем? С Энн Фиверстон! Неужели все подруги такие? Тут еще столько картинок. Нет. Больше смотреть не буду! Не буду, и все». – И она перевернула стра­ницу, уронив на нее тяжелую, злую слезу.

Дальше шло заклинание « Как очистить и обрадовать душу». Картинок здесь было меньше, но они казались еще красивее. Собственно, это был рассказ, а не заклинание. За­нимал он три страницы, и дочитав до конца, Люси сразу его забыла. Пока читала, словно сама в нем жила, а потом – за­была, хоть ты что. «Да это лучший рассказ на свете! – по­думала она. – Сейчас же перечитаю», – но страницы, как мы помним, обратно не перелистывались.

– Ну, что же это такое! – сокрушалась Люси. – Попробую сама вспомнить… так, так… нет, ничего не выходит! Как же я могла забыть! Там было про чашу, и про шпагу, и про дерево, и про холм… Нет, не помню! Что же мне делать?»

Так она и не вспомнила, но с той поры ей нравились лишь те рассказы, которые походили на этот, из книги.

Перевернув страницу (которая, кстати сказать, выцвета­ла на глазах, и прочитать ее уже было нельзя), Люси уви­дела сплошные буквы, без картинок; однако, заголовок гла­сил: « Как делать видимым невидимое». Она прочитала про себя заклинание, чтобы не сбиться на длинных словах, про­изнесла его вслух, и сразу поняла, что оно сработало: поля покрылись крошечными картинками. Так бывает, когда поднесешь к огню письмо, написанное лимонным соком, но тогда проступают бурые буквы, а тут проступили золото, багрянец и лазурь. Картинки были странные, фигурок очень много, и Люси испугалась, представив себе, сколько невиди­мого стало теперь видимым.

Тогда она услышала мягкие шаги и вспомнила, что вол­шебник ступает тихо, словно кот. Если кто-то ходит у тебя за спиной, лучше обернуться, что Люси и сделала.

Лицо ее просветлело, и хотя она не знала этого, стало лучше, чем у Люси-красавицы. Она протянула руки и ки­нулась вперед, ибо в дверях стоял сам Аслан, Царь царей, огромный, теплый, пушистый, как всегда. Она зарылась но­сом в его гриву и, услышав низкий, словно бы подземный звук, посмела подумать, что лев мурлычет.

– Ах, Аслан! – сказала она. – Как это хорошо, что ты при­шел!

– Я был здесь все время, – сказал он, – но ты меня сдела­ла видимым.

– Ну что ты! – сказала она. – Не смейся надо мной. Разве я могу заколдовать или отколдовать тебя?

– Можешь, – сказал Аслан. – Неужели ты думаешь, что я не подчиняюсь собственным законам?

Он помолчал и прибавил:

– Мне кажется, ты подслушивала.

– Я?

– Ты подслушала, что говорят про тебя подруги.

– Так это же колдовство!

– Подслушивать нельзя никак – ни обычным, ни колдов­ским манером. А на подругу ты сердишься напрасно. Она слаба, но тебя она любит. Ей хотелось подольститься к стар­шей, и она говорила не то, что думает.