Эрин Хантер - Огонь и лед

— Чудище? — прошептала Пепелюшка. Огнегрив кивнул. Пепелюшка выпустила когти и что было силы впилась в землю. Когда чудище пронеслось мимо, она крепко зажмурилась и не открывала глаз до тех пор, пока шум не смолк вдали.

Огнегрив потряс головой, пытаясь освободиться от удушливого смрада.

— Принюхайся, — предложил он. — Можешь учуять что-нибудь, кроме вони Гремящей Тропы?

Он подождал, пока Пепелюшка поднимет голову и робко втянет носиком воздух.

Прошло какое-то время, прежде чем она заговорила.

— Знаешь, я, кажется, помню этот запах. Это было, когда Звездолом напал на наш лагерь. И еще так пахли котята, которых он увел, а ты вернул обратно.

Точно, это запах Сумрачного племени! Значит, за Гремящей Тропой начинается их территория?

— Да, — кивнул Огнегрив, чувствуя, как шерсть у него на спине становится дыбом. После всего произошедшего находиться рядом с землями Сумрачного племени было небезопасно. — Нам лучше уйти отсюда.

Когда они проходили через молоденький сосняк, Огнегрив почувствовал сильный запах Двуногих и замер на месте. Несмотря на то что он сам вырос не далеко от этих мест, запах Двуногих неизбежно приводил его в трепет.

— Не двигайся, — предупредил он нагнавшую его ученицу. — Где-то поблизости гуляют Двуногие со своими собаками.

— Они забились под дерево и осторожно уставились на изгородь, за которой начинались земли Двуногих. И вдруг морозный воздух принес с собой запах, от которого у Огнегрива непонятно и сладко заныло в груди.

— Гляди!

Огнегрив посмотрел туда, куда указывал маленький носик Пепелюшки, и увидел хорошенькую кошечку, бегущую под деревьями. У незнакомки была бледно-золотистая шубка с белой манишкой и белые носочки на передних лапках. Тяжелый живот говорил о том, что очень скоро она станет матерью.

— Домашняя киска! — прошипела Пепелюшка, ощетиниваясь. — Давай ее прогоним!

Странное дело, появление чужой кошки на исконных владениях Грозового племени не вызвало у Огнегрива привычной вспышки ярости. Даже шерсть не шелохнулась на загривке. Почему он так уверен, что эта кошка не несет им опасности? В следующую секунду Огнегрив сорвался с места и, не дожидаясь, пока Пепелюшка первой кинется на нарушительницу, с шумом бросился в ломкие заросли рыжего папоротника-орляка.

Кошечка обернулась на хруст ломаемых стеблей, испуганно сверкнула глазами и юркнула на тропинку, бегущую вдалеке от деревьев. В следующую секунду она подбежала к изгороди, вскарабкалась на нее и исчезла на территории Двуногих.

— Какой ты увалень! — разозлилась Пепелюшка. — Я сама хотела погоняться за ней! И почему мне так не везет? Папоротник, наверное, сегодня пой мал множество разной дичи!

— Зато он наверняка не залезал на Змеиную Горку! — усмехнулся Огнегрив. — И это не его чуть было не укусила гадюка! — Он вильнул хвостом в сторону. — Пошли. Я проголодался.

Пепелюшка поплелась следом, изредка принимаясь ворчать, когда сосновые иголки впивались ей в лапки. Огнегрив велел ей закрыть рот и идти молча. Место было голое, неприятное, в случае внезапной опасности спрятаться будет негде. Как и все коты, Огнегрив чувствовал себя неуверенно на открытой местности. Вскоре они вышли на вонючую просеку, оставленную чудищем Древогрызом. На просеке было тихо. Огнегрив знал, что так будет до следующего сезона Зеленых Листьев. До первых листочков только глубокие зубчатые колеи, подернутые льдом, будут напоминать Грозовому племени о чудищах, живущих в их лесу.

Когда они вернулись в лагерь, Огнегрив еле волочил ноги от усталости. Сказывалось давешнее путешествие с племенем Ветра. Пепелюшка тоже слегка притомилась. Очутившись дома, она отчаянно зевнула и побежала разыскивать братца.

Огнегрив заметил Крутобока, кивающего ему из-за зарослей крапивы.

— Иди скорее! Я оставил тебе немного свежатины, — мяукнул друг, подцепил когтями мышку и бросил Огнегриву. Огнегрив поймал завтрак зубами и с удовольствием растянулся на земле рядом с Крутобоком.

— Как дела? — пробормотал он с полным ртом.

— Лучше, чем вчера, — серьезно ответил Крутобок. Огнегрив встревоженно поднял голову, но тот спокойно продолжал: — Знаешь, мне понравилось… Папоротник очень способный малыш, я это сразу понял!

— Пепелюшка точно такая же, — кивнул Огнегрив, вновь принимаясь за еду.

— Ты не поверишь, — улыбнулся Крутобок, — порой я забывал, что я наставник, и чувствовал себя учеником! Эти малыши не дадут расслабиться!

— У меня та же беда, — кивнул Огнегрив.

Друзья болтали до сумерек, и лишь когда на небо взошла луна, вечерняя прохлада заставила их вернуться в пещеру. Вскоре Крутобок уснул, а Огнегрив все никак не мог сомкнуть глаз. Из памяти не шла давешняя кошечка. Он лежал, окруженный запахами родного племени, но в ноздрях все еще стоял нежный аромат домашней кошки. Что за наваждение?!

Наконец он уснул, но и во сне запах не отпускал его. И Огнегриву приснился сон: он снова был котенком. Вместе со своими братишками и сестренками он лежал, прижавшись к материнскому животу. Под ним была постель — да такая мягкая, что ни одно гнездышко из мха не могло сравниться с ней. И снова пришел запах кошечки…

Огнегрив проснулся, как от толчка, и резко распахнул глаза. Ну конечно! Встреченная в лесу кошка была его сестрой!

Он проснулся на рассвете — и тут же снова вспомнил о сестре. Огнегрив поскорее вылез из пещеры, надеясь, что привычные дневные заботы прогонят навязчивые мысли. Утро снова выдалось морозное. У выхода из лагеря сидели Буран и Долгохвост, готовые заступить в патруль. Маленькая юркая Кисточка бежала к ним через поляну и, поравнявшись с Огнегривом, весело поприветствовала его. Буран недовольно окликнул Горчицу, та выскочила из своей пещеры и в последний момент успела присоединиться к уходящему патрулю. Эту сцену Огнегрив наблюдал множество раз, но сегодня впервые ему не захотелось присоединиться к патрулю, уходящему в морозную свежесть леса.

Он медленно побрел через поляну к пещере учеников. Интересно, проснулась ли Пепелюшка?

Из узкого выхода детской с трудом вылезла Чернобурка. За ней на свет выбрался крапчатый котенок, затем еще двое. Четвертый малыш выкатился следом и неуклюже упал на землю.

Чернобурка подхватила котенка за загривок и бережно поставила на лапки. Ее ласковая забота заставила Огнегрива замереть на месте. Наверное, мама вот так же нежно выхаживала его, когда он был слепым котенком…

Он не мог сдержать зависти при мысли о том, что все в лагере обладают тем, к чему он так безнадежно стремится. Все они были прирожденными членами клана. Огнегрив привык гордиться своей верностью Грозовому племени, которое приняло его и подарило судьбу, немыслимую для домашнего котенка. Он и теперь был верен племени и, не задумываясь, отдал бы за него жизнь, но впервые эта верность была омрачена горечью. Почему никому из членов племени не приходит в голову мысль уважать его происхождение?! Вот вчерашняя кошечка наверняка поняла бы его с полуслова! У них могли бы быть общие воспоминания, общая судьба…