Лемони Сникет - Огромное окно

– Какая-то бессмыслица, – запротестовал мистер По. – Какая пещера? Какое местоимение?

– Клаус, – сказала Вайолет, – покажи мистеру По записку.

– Ты можешь показать ее утром, – произнес Капитан Шэм делано успокаивающим тоном. – Тебе надо хорошенько выспаться. Мой помощник отведет тебя ко мне, а я побуду здесь, и мы с мистером По закончим бумажную возню с усыновлением.

– Но… – начал Клаус.

– Никаких «но», – отрубил Капитан Шэм. – Сейчас у тебя помрачение, а это значит «ты не в себе».

– Знаю я, что это значит, – огрызнулся Клаус.

– Пожалуйста, выслушайте нас, – умоляла мистера По Вайолет. – Речь идет о жизни и смерти. Пожалуйста, вы только взгляните на записку.

– Вы можете показать ее утром). – разозлился Капитан Шэм. – А сейчас марш за моим помощником в мини-фургон и сразу спать.

– Погодите, Капитан Шэм, – остановил его мистер По. – Если это так расстраивает детей, я лучше взгляну на записку сейчас. Это не займет больше минуты.

– Спасибо, – с облегчением проговорил Клаус и полез в карман за письмом. Но едва рука его оказалась в кармане, лицо его вытянулось… и, уверен, вы догадываетесь почему. Если положить клочок бумаги в карман, а потом попасть в шторм, то клочок бумаги, если он даже очень важный, превратится в мокрое месиво. Клаус вытащил сырой комок из кармана, и сироты уставились на останки Тети-Жозефининого письма. Трудно было в этом комке признать даже листок бумаги, а не то что прочесть и разгадать его тайное содержание.

– Вот это была записка. – Клаус протянул комок мистеру По. – Придется вам поверить нам на слово, что Тетя Жозефина была тогда еще жива.

– И может быть, жива до сих пор\ — закричала Вайолет. – Пожалуйста, мистер По, пошлите кого-нибудь ей на помощь!

– Ох, дети, дети, – вздохнул мистер По, – вы так огорчены, так беспокоитесь. Вам нечего больше беспокоиться. Я ведь обещал, что позабочусь о вас, и нахожу, что Капитан Шэм обладает всеми возможностями вырастить вас. У него солидное дело, и вряд ли он станет выбрасываться из окна. И его, несомненно, заботит ваша судьба. Подумайте, ведь он один, в самый разгар урагана, отправился на поиски.

– Его заботит только наше наследство, – буркнул Клаус.

– А вот это неправда, – возразил Капитан Шэм. – Мне не нужно ни пенни из вашего наследства. Кроме как, естественно, платы за украденную и потопленную лодку.

Мистер По нахмурился и кашлянул в платок.

– Хм, довольно неожиданное требование, – сказал он, – но этот вопрос мы уладим потом. Так, дети, а теперь будьте добры отправляйтесь в ваш новый дом, а мы с Капитаном Шэмом окончательно приведем в порядок документы. Возможно, мы еще успеем завтра утром позавтракать вместе до моего отъезда в город.

– Пожалуйста, – закричала Вайолет, – ну пожалуйста, неужели вы не послушаете нас?!

– Пожалуйста, – закричал Клаус, – ну пожалуйста, неужели вы нам не поверите?!

Солнышко ничего не закричала. Она вообще давно не произносила ни слова, и если бы старшие Бодлеры не были так заняты попытками уговорить мистера По, то они бы заметили, что она даже ни разу не взглянула вверх, чтобы прислушаться к переговорам старших над ее головой. Солнышко смотрела прямо перед собой, а если речь идет о маленьком ползающем ребенке, это значит, что он видит перед собой только чужие ноги. Нога, на которую она смотрела, принадлежала Капитану Шэму. И Солнышко глядела не на правую, абсолютно нормальную ногу, а на левую, деревянную. Солнышко не спускала глаз с обрубка темного полированного дерева, укрепленного у колена металлической петлей, и вид у девочки был очень сосредоточенный.

Вас, может быть, удивит, если я скажу, что в эту минуту Солнышко напоминала знаменитого македонского завоевателя Александра Великого. Александр Великий жил более двух тысяч лет назад, и на самом деле ему не было дано имя Великий при рождении. Это позже он заставил так называть себя, когда вторгался в чужие земли со своими солдатами и объявлял себя царем. Помимо того, что он вторгался в чужие страны и заставлял жителей делать все, что он велит, его прославила еще история с так называемым гордиевым узлом. Так назвали сложный узел, который завязал царь Гордий. Гордий сказал, что если Александр распутает узел, то пусть правит всем царством. Однако Александру, слишком занятому покорением всех стран подряд, было не до распутывания узлов. Он просто взял меч и разрубил гордиев узел. Конечно, это было нечестно, но у Александра было очень много солдат, и Гордий не стал спорить, так что вскоре всем жителям Гордиона пришлось склониться перед Сами-Знаете-Кем. С тех самых пор любую сложную проблему можно назвать гордиевым узлом, и если вы разрешите ее каким-то простым способом (пусть и грубым), вы как бы разрубите гордиев узел.

Проблема, вставшая перед бодлеровскими сиротами, могла быть поистине названа гордиевым узлом, поскольку казалась неразрешимой. Она заключалась в том, что постыдный план Капитана Шэма должен был вот-вот осуществиться, и единственным способом помешать этому было убедить мистера По в реальном положении дел. Но поскольку Тетю Жозефину уже бросили в озеро, а ее записка превратилась в мокрый комок бумаги, убедить мистера По не представлялось возможности. Солнышко же, поглядев на искусственную ногу Капитана Шэма, придумала простой, хотя и грубый способ разрешить проблему.

Пока более высокие, чем она, люди спорили, не обращая на нее внимания, самая маленькая из Бодлеров подползла вплотную к деревянной ноге, открыла рот и что есть силы впилась в нее зубами. К счастью для Бодлеров, зубы у Солнышка были остры, как меч Александра Великого, и деревяшка Капитана Шэма треснула ровно пополам и с таким громким «крак», что все посмотрели вниз.

Вы, наверное, сами догадались, что деревянная нога была фальшивой, она раскололась, и глазам всех присутствующих предстала от колена до пальцев подлинная нога Капитана Шэма – бледная и потная. Однако не колено и не пальцы привлекли всеобщее внимание, а щиколотка! Там, на бледной потной коже находилось решение бодлеровской проблемы. Укусив деревянную ногу Капитана Шэма, Солнышко разрубила гордиев узел, ибо, когда куски фальшивой ноги отвалились и упали на Дамоклову пристань, все увидели татуировку в виде глаза.

На лице мистера По выразилось удивление. На лице Вайолет – облегчение. У Клауса на лице читалось умиротворение, что тоже значит «облегчение», только это словечко более мудреное, которое он вычитал в журнальной статье. У Солнышка вид был торжествующий. У громадного существа – не то мужчины, не то женщины – разочарованный. А у Графа Олафа – какое облегчение называть его настоящим именем! – на лице сперва мелькнул испуг, но быстрее, чем моргнул его единственный глаз, он уже скорчил удивленную, как у мистера По, физиономию.