Юрий Фадеев - Записки «русского азиата». Русские в Туркестане и в постсоветской России [Издание второе, измененное, добавленное]

Давно уже нет следов речки Кутемалды, хотя 60 лет назад это «болотистое место» существовало. Мы, подростки, наивно связывали его с бытовавшей тогда легендой о том, что во время революции, «басмачи» (мусульманские отряды противников советской власти), пытались прорыть перемычку между ИссыкКулем и рекой Чу, спустить озеро в Чуйскую долину и затопить Пишпек (в дальнейшем Фрунзе и Бишкек), Токмак и другие населённые пункты Чуйской долины.

Термин «мощная река Чу» тоже не соответствует действительности — сток рек Кочкора и Кемина уже далеко не тот. Помелел и Иссык-Куль - вода рек и ручьев, питающих озеро, разбирается на полив. Я помню свое пребывание в пионерском лагере геологов на северном берегу Иссык-Куля в начале 50-х годов. Неподалёку от берега находился небольшой островок, на который мы плавали на лодках. Глубина озера в том месте была около метра. Сейчас к острову ведет прогулочная аллейка, потребовавшая минимальных усилий для ее отсыпки.

Вернувшись в аул, Петр Семёнов поднял свой отряд и, дружески распростившись с гостеприимными тамырами, выехал в обратный путь «в Россию» — как говорили казаки. Поднявшись на южную цепь Заилийского Алатау, путешественник на прощанье с восторгом любовался дивной красотой озера и поднимавшегося за озером высокого снежного хребта. Первого октября экспедиция благополучно вернулась в Верный.

Зиму 1856/57 года Петр Семёнов провел в гостеприимном Барнауле, работая над разборкой богатых ботанических и геологических коллекций. В конце апреля 1857 года он, вместе с художником Кошаровым, отправился во второе свое путешествие в Тянь-Шань. Четырнадцатого мая он прибыл в Верный.

В это время положение на Иссык-Куле было следующим. Война между племенами Сары багыш и Бугу была в самом разгаре. Номинальные подданные Китая — бугунцы, вытесненные кокандскими подданными — сарыбагышами из всего бассейна Иссык-Куля стремились вернуть себе принадлежавшую им восточную половину иссык-кульского бассейна. Поэтому решили вступить в переговоры с приставом казахской Большой орды о принятии их в русское подданство, обуславливая это подданство оказанием им немедленной помощи от врагов их одолевавших. Это было, по отношению к киргизам, началом того процесса, через который прошла вся Казахская степь.

В Верном предоставить помощь бугунцам решено было следующим образом: к экспедиции Петра Семёнова, состоящей из полусотни казаков, присовокупить ополчение казахов из 1500 всадников отважного султана Большой орды Тезека, к которому ранее уже обращались бугунцы за помощью. Такая комбинация, к тому же, обеспечивала цель Петра Семенова проникнуть вглубь Тянь-Шаня.

Из Верного экспедиция в составе 58 человек, 12 верблюдов, 70 лошадей, в сопровождении отряда Тезека отправилась в путь 29 мая. Седьмого июня экспедиция достигла кочевий бугунского манапа Буранбая, который встретил Петра Семенова необыкновенно приветливо. Радость Буранбая по поводу прибытия русской помощи объяснялась критическим его положением, так как вся бывшая ранее в его владении восточная половина бассейна озера была для него потеряна. Да к тому же, как известно, беда не ходит в одиночку. В конце 1856 года сарыбагыши захватили в плен одну из его жен и жен трех его сыновей. А чуть ранее, один из бугунских родов — Кыдык с бием Самкала во главе, состоявшим к Бурунбаю в таких же отношениях, как в Древней Руси удельные князья к Великим, к своему несчастью рассорился с главным манапом. Отделившись от него Самкала, легкомысленно решил откочевать со своим родом, численностью в 3000 человек за Тянь-Шань, через Заукинский горный проход. Сарыбагыши, занимавшие все южное побережье Иссык-Куля, коварно пропустили мятежных кыдыков на Заукинский горный проход. Но когда те со своими стадами и табунами поднимались на перевал, они напали на них с двух сторон: с тыла от озера Иссык-Куль — воины Умбет-алы, а спереди, от верховий реки Нарын — воины Тюрегельды. Кыдыки были разгромлены в этом бою. Большинство погибло, часть попала в плен, стада и табуны были захвачены.

Слух о появлении сильного русского отряда у подножья Тянь-Шаня, пришедшего на защиту бугунских владений облетел как молния весь иссык-кульский бассейн. Распространившиеся слухи, с преувеличением численности и вооружения русских, произвели магическое действие. Сарыбагыши быстро снялись с завоеванных у бугунцев земель на обоих побережьях озера и бежали на западную оконечность озера и дальше - на реки Чу и Талас. Таким образом, выполнив без единого выстрела свою политическую миссию, Петр Семёнов получил полную возможность осуществить свое намерение проникнуть вглубь Тянь-Шаня.

Для охраны Буранбая остался Тезек со своим войском, а дальнейший путь продолжали 49 казаков, художник Кошаров, 12 киргизских проводников, вожаки верблюдов и 63 верховых лошади. Маршрут экспедиции лежал по южному берегу ИссыкКуля, во внутренний Тянь-Шань до истоков Нарына и на Кунгей-Алатау [33] Кунгей-Алатау - горный хребет северного берега Иссык-Куля. .

Путешественник вспоминает:

« Одиннадцатого июня мы перешли Джеты-Огуз и стали подниматься на седловидное предгорье, отделявшее главный хребет Тянь-Шаня от передовой ее цепи, которую киргизы называли Оргочор.

И снова памятные для меня места. Джеты-Огуз, в переводе «Семь быков», — это живописное горное ущелье с водопадами, протяженностью более 30 километров, вначале которого высятся семь крутых, высоких надолбов из красного песчаника. Там, в моё время, был расположен профсоюзный курорт с одноимённым названием и лечением термальными минеральными водами. Судьба дважды приводила меня туда, но не в качестве отдыхающего. А у подножья западной оконечности предгорья Оргочор находится посёлок «Оргочор». Там, после окончания школы до поступления в вуз, я проработал два благословенных года (1958– 1960) электриком в совхозе «Оргочор». Это был первый мой жизненный опыт и трудовой стаж. Впрочем, что обидно, при выходе на пенсию в России «бдительные» зурабовские (был такой одиозный министр) чиновники, именно эти два года исключили из моего трудового стажа, придравшись к печатям. Зато никому не отнять светлые моменты моей юности в Оргочоре. Помню, летом на монтёрских когтях, я поднимался на опору ЛЭП для проведения какой - либо работы и часто, как завороженный, любовался цветущими малиновым цветом полями эспарцета (кормовая культура семейства бобовых), переходящими в голубую гладь озера, противоположный берег которого находился в окружении серебряного ожерелья горных вершин. Незабываемое время.

Что интересно, прослеживается успешная производственная карьера бывших работников совхоза «Оргочор», то есть социальный лифт в действии. Директор совхоза и мой дядя Широков Иван Михайлович – «Заслуженный ветеринар Киргизской ССР», в начале 60-х был переведён в столицу республики Фрунзе и работал начальником ветеринарного Управления Минсельхоза Кирг.ССР, главный механик Бардиков Пётр Алексеевич во Фрунзе стал главным инженером крупнейшей в Киргизии спец. автобазы Минстроя Кирг.ССР, наш совхозный радист (к сожалению не помню фамилию), заочно окончив ВУЗ, во Фрунзе работал начальником службы связи и телемеханики Чуйского предприятия электрических сетей (Чу ПЭС). Ваш покорный слуга – совхозный электрик, после окончания института начинал мастером в Чу ПЭС, затем стал начальником крупнейшей в то время межсистемной, узловой подстанции 220 кв., затем в тресте «Киргизэлекторосетьстро» и наконец, до переезда в Россию - Заместителем Генерального директора производственного объединения «Киргизводстройиндустрия».