Юрий Фадеев - Записки «русского азиата». Русские в Туркестане и в постсоветской России [Издание второе, измененное, добавленное]

«Хитрый домик» процветал, там всегда было многолюдно, накурено, шумно. Шофера делились дорожными новостями, многие были знакомы друг с другом. Мне это место напоминало чайную из кинофильма «Сказание о земле Сибирской». Водку, как и повсюду, тогда в буфете продавали на разлив.

В связи с этим, маленькое отклонение из моего детства в городе Нарын. Я, мальчишка, стою в очереди за хлебом. В это время подходят двое мужчин и просят продавщицу налить им по 150 грамм водки. Очередь, в основном женская, возмущенно зароптала, однако продавщица невозмутимо разливает водку в стаканы, а мужчины благодушно успокаивают очередь:

— Не волнуйтесь бабоньки - мы вас не задержим!

И действительно! Они взяли стаканы с водкой и не стали цедить ее, как это принято, а дружно, одним махом вылили ее в горло. Затем кинули в рот по конфетке и удалились. Это действо очень впечатлило меня, можно сказать на всю жизнь!

В «Хитром домике» шоферы, с устатку, для аппетита или за компанию, тоже пили водку из граненых стаканов и это, по тем временам, воспринималось вполне нормально. Пили потому, что на дорогах не было контроля и пить или не пить регламентировалось ненадежным и обманчивым самоконтролем. А впереди, между прочим, для того кто выехал из Фрунзе в Нарын предстояла многочасовая, утомительная горная дорога и перевал Долон (более 3000 м.) — крепче за баранку держись шофер! Но главное — тормоза…

«Хитрый домик», сиротливый и убогий, и поныне служит кому-то убежищем, но ничто не напоминает о его былой популярности. Современные автомобилисты проносятся мимо, не подозревая о том, что с этим обветшалым строением связана пусть маленькая, но легенда.

В настоящее время река Чу зарегулирована Орто-Токойским водохранилищем, построенным в 1960 году. На этой плотине, в 70-е годы, мы – инженеры наладчики, устанавливали датчики сигнализирующие о ее состоянии.

Первые годы после переезда в Россию, когда ностальгия особенно донимала меня, я часто вспоминал Боомское ущелье, каждый поворот дороги, каждый придорожный кустик...

Однако вернемся к Петру Семёнову, его положение было куда хуже моей ностальгии. В одной из тесных котловин экспедиция была вынуждена заночевать. На вершинах ущелья были выставлены казачьи пикеты, так как киргизы могли бы истребить отряд, сбрасывая вниз обломки скал, нависавшие над ущельем. Петр Семёнов признается:

« Я напрасно старался уснуть в своей палатке под шум водопадов, образуемых Чу. Ночь, проведенная мной в Боомском ущелье, была едва ли не самой тревожной в моей жизни. На мне лежала ответственность за жизнь почти сотни людей и за успех всего предприятия».

На следующее утро несколько часов пути были еще столь же затруднительными, как и накануне, но затем стены ущелья стали раздвигаться и оно превратилось в долину с более мягкими склонами. Всем встречным киргизам переводчики внушали мысль о том, что русские не имеют никаких враждебных намерений, а едут в гости к главному манапу сарыбагышей Умбет-алы, с которым представитель из самого Петербурга хочет быть тамыром (другом).

Подъезжая к Иссык-Кулю, отряд очутился среди несметной массы киргизских табунов и стад - пришлось расчищать дорогу среди этой массы животных. А далее, все пространство между рекой Чу и берегом Иссык-Куля, было занято бесчисленным количеством юрт.

Если остановиться на этом месте повествования Петра Семёнова, то невольно приходишь к мысли – как же изменился климат! Сейчас здесь не прокормить «несметные табуны и стада». Эта местность, вместе с предгорьями, на восток вдоль озера километров на 30-40, представляет собой полупустыню, которая вместе с городом Рыбачье, периодически, как в аэродинамической трубе продувается Уланом (так называется местный ветер).

В ауле уже знали о приближении отряда. Почти все племя сарыбагышей собралось возле аула Умбет-алы на печальную тризну по поводу гибели соплеменников в стычке с Хоментовским. Петру Семёнову была приготовлена прекрасная юрта. Когда он уселся на богатые ковры, в юрту вошли брат, дядя манапа и другие почетные лица. Они сообщили, что Умбет-алы нет, но они уполномочены вести переговоры.

Петр Семенов заявил им, что приехал издалека, из столицы России посмотреть как живут русские переселенцы на далекой границе, и только тут узнал о происшедшем столкновении. Он сказал, что по его мнению, между русскими и киргизами должны установиться добрососедские отношения, и что вести «барымты» против русских и их подданных - казахов Большой орды, не следует, так как это может привести к войне. П.Семёнов гарантировал, что русские первыми никогда не нападали и не нападут на киргизов. Вот почему он приехал к Умбет-алы, с целью стать его тамыром (другом) и просил передать ему подарки. День прошел в разговорах и угощениях. Семейство Умбет-алы одарило гостя тремя прекрасными конями, таким образом, по киргизскому обычаю, Умбет-алы стал тамыром Петра Семёнова.

Далее он вспоминает:

« На другой день, 27 сентября, я поднялся в пять часов утра и выехали из аула в сопровождении моего переводчика, казака и двух сарыбагышевских проводников. Мне не терпелось достигнуть одной из главных целей моего посещения западной оконечности Иссык-Куля, а именно, уяснения гидрографических отношений между озером, рекой Чу, и речкой Кутемалды, о которой уже знал Гумбольдт [32] Александр фон Гумбольд (1769-1859) – немецкий учёный энциклопедист, физик, географ, зоолог, путешественник. по сведениям, собранным им в 1829 году в Семипалатинске от бухарских и ташкентских купцов.

Во время моего пребывания в Берлине (1853 г.) географы полагали, что озеро Иссык-Куль имело сток, но этим стоком одни считали реку Чу, а другие, по распространенным Гумбольдтом сведениям, речку Кутемалды, которая, якобы, выходит из озера и впадает в Чу. Мы доехали в то место, где река Чу, текущая по иссык-кульскому плоскогорью с юга на север, круто меняет свое направление в западное и вторгается в Боомское ущелье.

Таким образом, все разъяснилось! Главная составная ветвь мощной реки Чу, берет начало под названием Кочкора в ТяньШанских горах, выходит из поперечной долины в иссык-кульское плоскогорье, но, не следуя естественному уклону поворачивает на запад в Боомское ущелье. К востоку от этого поворота я увидел болотистую местность, из которой в Иссык-Куль по естественному уклону текла маленькая речка Кутемалды, имевшая не более шести верст протяженности. Кутемалды — значит «мокрый зад». Сопровождавшие меня сарыбагыши объяснили мне название речки тем, что она так мелководна, кто вздумал бы сесть посреди нее, обмочил бы себе только зад.

Я доехал до устья речки и повернув по берегу озера, вернулся в аул Умбет-Алы, вполне убедившись, что озеро Иссык-Куль стока не имеет и что оно в настоящее время не питает реку Чу. Мощная река эта образуется из двух главных ветвей: Кочкора, берущего начало в вечных снегах Тянь-Шаня и Кебина, текущего из вечных снегов из продольной долины Заилийского Алатау. Само собой разумеется, что если бы представить себе уровень озера повысившегося всего только от 15 до 20 метров, то река Чу, сделалась бы стоком Иссык-Куля; но было ли это когда-нибудь, я отложил всякие размышления до поездки в бассейн озера в следующем, 1857 году. Главная цель моя была достигнута, а безопасность вверенных мне людей требовала неотложного возвращения в Верный».