Ран Босилек - Родной кров

Но нельзя говорить о богатстве и разнообразии тематики у данного автора вообще. Нельзя отрывать тематику от ее целостного художественного осуществления. В противном случае нам придется повторять до тошноты приевшиеся слова о благих намерениях, но незначительных результатах и обманывать себя снисходительной формулой: «слабовато, что и говорить, но зато тема важная», от которой никому нет никакой пользы. Тематика превращается в литературное достоинство лишь при ее полноценной художественной реализации. Вот и получается, что говорить следует не только о теме, но и о подходе к ней.

Некогда Ран Босилек назвал мир малышей «детским островом» «Всем нам знаком этот пленительный остров, — пишет поэт. — Он живет в наших воспоминаниях о чудесном времени чистой веры и беззаботной радости. Кто может забыть счастливые дни своего детства? Детские глаза, для которых все внове, все прекрасно, исполнено жизни, видят наяву сказочный мир волшебных снов. Для этих глаз суковатая палка — крылатый конь, темный и пыльный уголок под столом — царский дворец, а солнце — диковинный великан, которого мать не может насытить даже двумя печами хлеба. Ребенок еще незнаком с рогатками времени и пространства, с тяжелыми оковами невозможного. Он обладает волшебным ковром, с которого все видно и который может всюду унести тебя.

Все мы знаем Детский остров, потому что все в свое время побывали там. Но бурные волны жизни незаметно удаляют нас от него. Мы с трудом понимаем маленьких островитян. Начинаем смотреть на них сквозь очки «многолетнего опыта» и «житейской мудрости». А это-то как-раз и мешает нам увидеть и почувствовать детскую душу. И часто, сами того не желая, мы забываем, что сами были детьми, и не позволяем детям изжить свое детство.

И что тут странного в том, что когда мы попадаем на Детский остров, нас встречают, как чужаков? И разве странно, что и сами мы чувствуем себя чужими детям и не знаем, что им говорить для того, чтоб они полюбили и поняли нас? А дети всем сердцем привязываются лишь к тем сладкоречивым гостям своего острова, которые их любят и понимают».

Вот вам вкратце кредо поэта. И ключ к тайне его успеха. Между приведенными словами Рана Босилека и его творчеством нет ни малейшего разрыва. Он до тонкостей знал природу детей и потребности детской души. Поэтому избегал голых рассуждений, отвергал бездушное описательство, ненавидел грубую дидактику, исключал из своих произведений фальшь и притворство. И словом и делом он широко распахнул двери для простоты и непринужденности, для образности и эмоциональности, жизнерадостности и веселья. Особое место в этой благородной деятельности на благо болгарской литературы для детей занимают составленные им сборники, хрестоматии и буквари, в которые он вложил много вкуса, понимания и культурности. Заодно с Элином, Пелином он пресек любительские попытки, потуги диллетантов, воздвиг барьер против скудоумия и посредственности…

И постарался подать пример своим творчеством.

Его стихотворения в ряде случаев выдают живого, энергичного поэта, владеющего легким, звучным, ярко образным стихом. С детьми он разговаривает просто, искренно, подкупающе. Умеет двумя-тремя штрихами нарисовать целую картину, избегает излишних подробностей и дает зеленую улицу лиризму — основе всех его песен. Описание у него уступает место действию, поэтическая речь отличается подвижностью — отсюда и подчеркнутая «глагольность» его стихов. Характерной чертой его произведений для так называемого среднего школьного возраста является то, что они легко усваиваются и запоминаются, а значит, и легко декламируются. В поэзии для такого возраста это особенно важно: простота и богатство образов тут идут рука об руку. И отнюдь не случайно то обстоятельство, что на тексты многих его стихотворений созданы песни, которые вот уже годы как звучат в классах и в поле, в пионерских лагерях и на эстрадах.

Эту песню знают у нас и стар, и мал, она уже давно сделалась народной. А какой болгарский ребенок еще в раннем детстве не был очарован чудными строфами «Родного крова», не учился любви, глубокой и чистой любви к домашнему очагу, к родной земле, слушая

Веселость, чувство жизнерадостности, легкий юмор проходят красной нитью через все творчество Рана Босилека. Каждая его строка излучает атмосферу свежести, бодрое мироощущение, светлую радость — этим и следует измерять его творчество. Ран Босилек — певец детской радости: таким он вошел в болгарскую литературу, таким в ней и остался.

Разумеется, не все, созданное поэтом, имеет непреходящую ценность. В ранний период его творчества встречаются произведения, в которых развлекательность является самоцелью, иным присущи религиозные мотивы и антиреалистические элементы. Но как говорится, характерно не это, и упомянутые недостатки не в состоянии бросить тень на крупное дело поэта.

После Девятого сентября 1944 года Ран Босилек продолжал писать и издавать свои книги и с глубокой внутренней заинтересованностью и убежденностью вносил свой вклад в дело становления нашей новой, социалистической культуры. В этот период он создал новые, значительные произведения. Чувствительно расширил охват своей поэзии, ввел в нее новые образы и героев, новые интонации… Тут не мешает заметить, что в своем желании подчеркнуть хорошее, полезное мы порой увлекаемся, теряем чувство меры. В ряде статей и высказываний о новых стихах поэта, о его сборнике «Новая песня» встречаются утверждения, что мол именно это принадлежит к наиболее значительному из написанного им, что последние произведения отмечают новое рождение поэта, новый расцвет его таланта и пр. Не будем подтасовывать факты. Это никому не приносит пользы — ни автору, ни читателю. Новые произведения поэта расширяют наши представления о его творчестве, обогащают его, но не могут достичь уровня того лучшего, что было им написано прежде, не являются вершиной его творчества. Подлинный Ран Босилек весь в таких стихотворениях как «Родной кров», «Родная речь», «Скажи мне», «Плясун», «Отец» «Чичо-пей», «Игра», «Шаловливые ручонки», «Разве можно так», «На Юрьев день», «Ночь и день», «Мамина песня», «Пастушонок», «Первый барашек» и в десятках других произведений того же идейно-художественного формата. О сказках я не говорю — они являются второй вершиной его творчества.