Валерий Вайнин - Озорные вещи, рассеянный жираф и другие

Такие вот, друзья, дела.
Вот к чему зависть привела!

Зажав конфету в кулаке,
качался гномик на цветке.

А мимо шел один юнец
к одной принцессе во дворец.

Он шел и песни распевал,
и все подряд цветы срывал,

и вот явился наконец
с большим букетом во дворец.

Сбежав с высокого крыльца,
принцесса встретила юнца

и прошептала в тишине:
«Ах, неужели это мне?»

В ответ на нежные слова
гном топнул ножкой: «Черта с два!»

(Он до сих пор сидел в цветке,
зажав конфету в кулаке.)

И завопил: «Ну нет, мадам!
Конфету вам я не отдам!»

И учинив такой скандал,
гном спрыгнул наземь и удрал.

Ну а принцесса и юнец
вошли смущенно во дворец.

Чтоб серебро текло в казну
и возрастал доход,
король задумал на луну
прорыть подземный ход.
Порукой честь —
всё так и есть:
подземный тайный ход.

Пока народ беспечно спал,
в полночной тишине
подземный ход король копал
к серебряной луне.
Порукой честь —
всё так и есть:
подземный ход к луне.

Предстала утром взорам слуг
в покоях короля
большая яма, а вокруг —
засохшая земля.
Порукой честь —
всё так и есть:
лишь яма да земля.

Алел за окнами восход,
и спряталась луна.
«Ау, король!» – в подземный ход
рыдала вся страна.
Порукой честь —
всё так и есть:
рыдала вся страна.

Но на ауканье страны
подземный ход молчал:
дорывшись, видно, до луны,
король не отвечал.
Порукой честь —
всё так и есть:
король не отвечал.

И вскоре жители страны
могли бы рассказать,
что ночь за ночью диск луны
вдруг начал исчезать.
Порукой честь —
всё так и есть:
диск начал исчезать.

Пускай король творил добро,
подкоп ведя к луне,
но где, простите, серебро,
добытое казне?
Порукой честь —
всё так и есть:
нет ни гроша в казне.

От рассвета до заката,
чёлку стряхивая с глаз,
Королева Самоката
демонстрировала класс:
как ракета, мчалась в гору,
лихо прыгала в длину,
от гусей давала дёру
через яму по бревну
и, вертясь на самокате,
танцевала свой балет.
Королеву звали Катя,
ей исполнилось шесть лет.
Королева Самоката!
Обожанье затая,
от рассвета до заката
ей завидовала я.
И она мне улыбнулась,
промелькнула впереди
и навстречу развернулась:
«Эй, малявка, отойди!»
Я в сторонку отбежала,
оскорблённая опять:
«Погоди, воображала!
Мне, во-первых, скоро пять.
Во-вторых, готовься к чуду:
пусть финтов твоих не счесть,
но я буду, буду, буду
королевой ровно в шесть!»

Как от кислятины, сморщив лицо,
в дюйме от края стола
чёртик резиновый катит яйцо
из голубого стекла.
Будучи явно себе на уме,
серенький, как воробей,
чёртик хихикает мне в полутьме:
«Ну-ка, рискни да разбей!»
Можно бесплодно гадать без конца,
что замышляет хитрец:
то ли болезни пойдут из яйца,
то ли возникнет дворец.
И потому, что б он там ни брехал,
я с ним в общении тверд:
хоть и резиновый этот нахал —
он по профессии чёрт.
Смех или злость у него на лице,
вряд ли удастся понять.
Что он скрывает в стеклянном яйце,
я не хочу выяснять.

Дыханье затая,
крадусь поближе:
коробку эту я
впервые вижу.

А вдруг в ней пистолет?
А вдруг машинка?..
Ну, почему же нет
на ней картинки?!

Топчусь я у стола —
что за секреты?!..
А вдруг там пастила?
А вдруг конфеты?

А может, её взять
и спрятать ловко,
и ночью развязать
на ней верёвку?

Оттуда выйдет Дух,
отдаст полцарства…
А вдруг там пара мух?
А вдруг лекарство?

Не верю я ничуть,
что там конфеты!..
А может, просто пнуть
коробку эту?

Кто-то из дома шагнул на крыльцо,
молча скрывая под шляпой лицо.
Солнце над шляпой сверкало и жгло,
но заглянуть под нее не могло,
и, озадаченно этим слегка,
солнце с досады ушло в облака.
Вот почему, по ступенькам сойдя,
кто-то почувствовал капли дождя.
Дождь с любопытством скакал у крыльца,
но не увидел под шляпой лица.
Кто-то отправиться дальше хотел,
но ветерок на него налетел
и, вероятно, преследуя цель,
шляпу швырнул на высокую ель.
Кто там под шляпой? Чуднее всего:
вдруг оказалось, под ней – никого.
Выглянув, солнце дивилось с небес:
кто-то куда-то бесследно исчез.
Как бы то ни было, ясно одно:
кто был под шляпой, узнать не дано.

Кто огромен и силён?
Слон.
Кто на свете всех хитрей?
Мой друг Андрей.
Кто болтает ерунду?
Какаду.
Кто насмешки терпит стойко?
Зойка.
Кто гуляет, всех дразня?
Я.
Что хранит меня от бед?
Велосипед.

Весь день верчусь винтом,
шалю, скачу, пою
и без конца притом
вопросы задаю.

Зачем разводят мост?
Зачем шумит пурга?
Зачем павлину хвост,
а морю – берега?

Во мне избыток сил,
мне горы по плечу,
и, если я спросил,
ответы получу.

Куда плывут с утра
по небу облака?
Куда спешат ветра?
Куда течет река?

Бегу я – не догнать,
ей-богу, не хвалюсь.
Я сам хотел бы знать,
куда так тороплюсь.

Как искры из огня,
как брызги на воде,
летят вокруг меня
«зачем?», «когда?» и «где?»