Леонид Сапожников - Изогну семь красок в дугу

Как ведется, каждым летом
мы садимся на «Чезету»,
увязав веревочкой багаж.
Пожелайте нам удачи!
На четвертой передаче
пожираем мы километраж.

Улетает птицею дорога.
по обшивке камешки стучат,
под крыло бросается дорога
в ритме ча-ча-ча.

Путь у нас крутой и длинный,
нам навстречу лимузины,
едет частник в холе и в тепле,
и щека его побрита,
и жена его умыта,
и не хлещет ветер по скуле.

А у нас — краюха хлеба,
а над нами небо, небо!
Гнался дождь за нами и устал.
Наш отель — сама природа,
для бродячего народа
там всегда имеются места.

Улетает птицею дорога,
по обшивке камешки стучат,
под крыло бросается дорога
в ритме ча-ча-ча.

Лестница, истертая
кедами, ботфортами,
шпорами и шортами,
стала как стекло.
Звякали здесь ножнами
личности вельможные,
а теперь вот можно мне —
котелком!

Лестница ты, лестница,
прадедов ровесница!
Мысли лезут лестные,
будто рыцарь я,
будто я на лестнице
жду служанку-вестницу
от шальной наследницы
короля.

Статуи из мрамора
смотрят, как на варвара —
пыльного, незваного,
место мне в хлеву!
Не боюсь я цезарей
мраморной процессии,
у меня с принцессою
рандеву!

Выйдет полуголая,
пересохнет в горле.
Я ей шлем на голову
и скорей в седло!
Вслед погоня лавою —
мушкетеры бравые —
но куда до «Явы» им!
Про-не-сло!

Слуги в замке прыскают:
«Стать мототуристкою?
С кровию арийскою?
Стыд, позор и срам!»
А дорога стелется,
а мотор в истерике,
а лунища делится
Пополам!

Плывешь ты синей лодочкой,
Ромашки, как прибой.
Пилоточка, пилоточка,
Как парус над тобой.

Румянец на ветру горит,
Гудит ревниво «АН» —
Тебя нарек подругою
Небесный океан.

И мне, простому смертному,
К тебе не подойти —
Под звездами, над ветрами
Лежат твои пути.

Плывешь ты синей лодочкой,
Ромашки, как прибой…
Пилоточка, пилоточка,
Как парус над тобой.

Морозный воздух щеки колет,
луна висит под звездным куполом…
Сейчас бы Маше или Оле
читать, да так, чтоб сердце щупала
и ей, и мне вся эта лирика:
лунишка, звездочки и прочее…
Взвали на плечи с центнер гирю-ка,
тогда увидишь ты воочию,
что это значит — в вечер свеженький,
как будто только что из бани,
воспев и небо, и подснежники,
и массу прочей разной дряни,
себе, не ей, прочесть все это,
ведь нет ее с тобою рядом…
Да, прав Ромео: есть Джульетта —
жизнь рай, а нету — хуже ада.
Быть может, надо быть смелее?
Красивей нужно стать мне, что ли?
Бреду уныло по аллее
один, без Маши и без Оли.

Облака — как розовая пена,
словно в синей вазе взбит сироп.
Два!.. Звонок, стихая постепенно,
серебристо рассыпался бисером.

У подъезда школы смех и гомон.
Где ж она? Минута — целый век!
Я ведь тоже по латыни «хомо»,
а по-русски — просто человек.

Все в шестнадцать лет любить хотели,
все слагали верной дружбе гимн.
Наконец! В ответ кивнула еле,
усмехнулась и ушла с другим…

Лязгал медью колокол горластый,
чуб трепала ветрова рука.
Ветру что? Сквози себе — и баста!
А над головою — облака.

Женщина, которую я выдумал,
В заповедном домике живет
И выходит павою невиданной
Из простых некрашеных ворот.

Машут ели теплыми ей лапами,
Даже пень по-своему ей рад,
А грибы размахивают шляпами
И кричат пронзительно: «Виват!»

Ходит по чащобе, как по городу,
С чёртиком веселым на плече.
Хмурых леших путаные бороды
Для нее свиваются в качель.

И краснеют лешие солидные
Оттого, что выпала им честь!..
Женщина, которую я выдумал,
Все-таки, я верю, где-то есть.

Улетели белы гуси,
закружился листопад,
улетели белы гуси,
машет крыльями закат…
Лишь тебя не выпускает
царь лесной из октября.
Осень щедрыми мазками
всё рисует для тебя.

Яркокрасные хоромы,
золотые купола,
на коврах узор багровый
с бледножёлтым пополам
и янтарные обновы,
и рубиновую брошь…
Только цвета голубого
в тех хоромах не найдёшь.

Не дари ей, царь влюблённый,
ни атласа, ни парчи,—
подари над звонким клёном
синекрылые лучи!
Не упорствуй понапрасну,
трон пурпурный не готовь,—
не живёт без синей краски
настоящая любовь.

Тихо ходят ходики,
спит в углу печаль.
Ты снимаешь ботики,
бабушкину шаль.
Снова расколдована
дЕвица красна…
На дворе — колдобины,
на дворе весна.

Тени пляшут парами,
две свечи горят,
тенькает гитарою
радиомаяк.
За рукою-лебедем,
как послушный паж,
то быстрей, то медленней
ходит карандаш.

Девочкам и мальчикам
неуды суля,
выпускает галочек
стаей на поля…
Ой ты, галка алая,
лебедю ответь:
к витязю удалому
как ему лететь?

Тихо ходят ходики,
спит в углу печаль,
шаль дрожит пуховая
на твоих плечах.
По плечам необнятым
бродит тишина…
На дворе — колдобины,
на дворе — весна.