Георгий Бореев - Книга стихов «Орфей»

Сочный луг стоит нескошен.
На лугу пасутся: лошадь,
Кот, коза, еще корова...
Волк пришел!.. -
Считаем снова.
На лугу пасется ко... ко...?
Ха-ха, не корова!
Пейте, детки, молоко
И считайте снова!
На лугу собака Колли,
Что прогнала волка.
А еще там дядя Коля
«Ш е п о т о м» –
Со своей двустволкой.
Сколько "ко" по травам ходят
На некошеной природе?

На гнездовья птицы прилетели.
Хлопая крылами по воде,
Завертелись белые метели,
Закружились пары лебедей.
А потом вели тропой скалистой
Взрослые к воде птенцов своих.
Оглашался берег звонким писком
Желторотых шариков живых.
Лишь одна гусыня – как из воска –
Все сидела и ждала птенца.
Почему-то тонкая березка
Вышла из последнего яйца.
Молодежь росла легко и смело,
Пробовала небо на крыло,
Только лишь березка не умела
Ни летать, ни плавать, как назло.
Улетели лебеди и звезды,
Кромку неба затянуло льдом.
Вытянула шею ввысь береза,
Крыльями забила над гнездом,
Зарыдала, будто бы девица,
Замахала крыльями опять –
Вдруг, крича, взлетела лебедицей,
Чтобы маму на небе искать.

Вот здесь на прутике верхом
Скакало наше детство,
И здесь же я страдал потом
От «Тили-тили-теста...»
Опять сюда пришла весна,
Но пацаны с задором
Уже не наши имена
Плюсуют на заборах.
Сосед, мы выросли с тобой,
И вовсе не жалеем,
Что эта первая любовь
Нас делала сильнее!
Здесь, приподняв, как платье, тень,
Переходила лужи
Та девочка... И мне не лень
Писать о чистой... дружбе.

Волчицу ждали три щенка,-
Лобастые волчата,-
Рыча, вцепились в хвост, в бока,
Игрой своей объяты.
Уже у ней на лапах кровь, –
Пора б остановиться, –
Но и покорность, и любовь
Блестят в глазах волчицы…
Какая тайна скрыта тут
Дремучими веками,
Что зубы мудрости растут
Не сразу за клыками?
Какая тайна скрыта в нас?
Зачем и мы упрямо
Страдания несем подчас
Своим любимым мамам?

От выпавшего снега
В селе светлым-светло.
Искрящееся небо
Сугробами легло.
Сугробы – до окошек,
Сугробы – как холмы.
Хвостами сытых кошек
Над избами – дымы…

Написал я дочери, –
Не печально, что вы! –
Мол, дружу с пожарником,
Чтобы не сгореть.
Взял письмо тяжелое
Самолет почтовый,
Долго-долго-долго
Хлопал крыльями
Прежде, чем взлететь.
То письмо за облаком
Выпало снежинкой
И кружит над городом
Между туч и звезд.
Ему падать боязно,
Хрюкает, как свинка,
Машет встречным летчикам,
Как собачий хвост:
Радо ненаглядочке
Не слететь соринкой
На хлопушки карие
И не вызвать слез…

Доченька, отправь почтовой рыбкой
В спрятанном в бутылку письмеце
Пахнущую лилией улыбку
На твоем волнующем лице.
Там, где звезды, словно ананасы,
Жарко освещают берега.
То ли черти, то ли папуасы
Из-за мамуасов гнут рога.
Там тебя в веселом теплом платье
Вспомнит беспробудный Робинзон –
Как ты спишь с открытыми объятьями
И открытку шлешь
за горизонт…

Дождик в лужах разбивает пенки,
Хлюпает и прыгает по ним –
Это Ленка, в ссадинах коленки,
Хрюкает курносиком своим.
Это дочка – губки из цветочка, -
А не голенастая гроза,
Мнет в ладошках облачный платочек,
Проливные опустив глаза.
Это школьница, роднуля, шкодница
В тонкогубых поцелуях мая,
А за дочкой – молодая конница
Сабли трав из-под земли
вздымает…

Закопалась дочка в одеяле,
Снится Ленке вкусное кино.
Мы с Луной на цыпочки привстали,
Чтобы заглянуть в ее окно.
Я приплюсну нос ее оконцем,
Продышу кружочек в то жилье,
Где сопит, обрызганная солнцем
Двоечница — горюшко мое.
Я шепну: «Не верь, что я — пропащий!..
Я вернусь, когда взойдет трава...»
А потом найду почтовый ящик,
Сочиню веселые слова.
Поутру письмо достанет дочка,
Прилетит на кухню и — на свет,
И замрет... в одну уставясь точку,
На коленки уронив конверт.
Будет вспоминать барак далекий,
Подперев мордашку кулачком,
И опять не выучит уроки,
Проревет все утро за столом...

Давай с тобою, доча,
Над сказкой похохочем:
Ты — м… Аленький цветочек,
А я — ба-ольшой лопух!
Мы посмеемся смело
Над тем, что наболело,
И тем, что надоело,
Поделимся. Но вслух!

Жил-был красивый мамонт,
Он цирк любил и драмы.
И папонт жил упрямый,
Глазами глуп и глух.
В другой стране — за стенкой, —
Ревел слоненок Ленка,
Он не хотел есть пенки,
И тоже был лопух!
Такая заковырка:
Пока слоненок швыркал,
Уехал мамонт с цирком,
Качая головой.
А папонт был не гений,
И в литобъединеньи
Попал в обледененье…
Сейчас он — как живой,
Стоит в большом музее.
Там на него глазеют
Туристы, ротозеи
Из школы номер пять.
Ученые Европы
Над ним проводят опыт:
Хотят, чтоб он захлопал
Ресницами опять!
А вечером медсестры
Отогревают монстра
И мажут все коросты
Зеленкой, чтоб ожил,
Чтоб застучал зубами,
Затопотал ногами
И в хобот свой красивый
Им сказки затрубил!

Свесила подушка
Поросячьи ушки
Над твоей макушкой,
Светлышко мое.
А на кухне вашей
Чайник шляпкой машет,
Прыгает и пляшет,
Сказочку поет:
Как растут в морозы
На ветвях березы
Красные, как розы,
Птицы-снегири;
Как потряс я ветку
И насыпал в сетку
Этих птичек редких
Для тебя…
— Не ври-и!..
Ну давай, дочурка,
Поиграем в жмурки,
А не то в дежурке
Я и не усну.
Не забыть бы ночью
Для тебя мне, доча,
Звезды обесточить,
Выключить Луну.

— Спой мне, мама, про вольную волю,
Почему ветры в поле не воют?
— Ветры теплые стали листвою,
А холодные — сорной травою.
— Мама, листья шуметь перестали,
Где же листья: упали, устали?
— Листья добрые птицами стали,
Листья злые — травою восстали.
— Мама, мамочка, за синевою
Птичек тоже не видно на воле?
— Стали лучшие птицы зарею,
А плохие — недоброй травою.
— Мама, нету ветров непокорных,
Нету листьев и птичек проворных,
Для чего же травы столько сорной
Этой ночью, холодной и черной?
— Чтобы в зимнем хлеву этой ночью
Наша Зорька за бархатной щечкой
Превращала поляны и кочки
В молочко для тебя, мой сыночек.

У моей дочурки
Карие зажмурки.
У моей подружки
Пуговички-ушки.
У моей голубки
Глупенькие губки.
У моей проказки
Проливные глазки,
Надувные щечки,
Волосы – цветочки!
Куд-куда сбежала
Во-о-о-бражала?
Как найду я душку –
Превращусь в хлопушку!