Георгий Граубин - Веселые страницы. Были, небылицы

Но от перекраски

Очень мало толку:

Серый цвет ли, белый —

Безразлично волку.

Носят белки в гнезда

Как дрова — в охапке —

Желтые лисички,

Бурые обабки.

Тарахтят на ветках,

Словно бубны звонки,

Высохшие грузди,

Рыжики, опенки.

Первые снежинки

В воздухе кружатся.

В норы и берлоги

Звери спать ложатся.

Жестко тарбаганам

Спать без раскладушек,

Без матрацев мягких,

Простыней, подушек.

Страшно в одиночку

Зимовать медведям —

В зимние морозы

Не пойдешь к соседям.

Ну, а если страшно

Косолапым мишкам,

Как тогда, скажите,

Зимовать зайчишкам?

Там, куда не залетит

Даже ястреб смелый,

Белый-белый дом стоит

На опушке белой.

В белом доме — белый пол,

Белый стул и белый стол,

Белые дорожки,

Белый веник и клюка,

Шкаф белее молока —

Все из крупки, куржака,

Инея, порошки.

В пору теплых летних гроз

В ледяной квартире

Отдыхает дед-мороз,

Самый главный в мире.

Самый главный дед-мороз

В белый ворот прячет нос,

Носит белую доху,

Валенки, калоши,

Белый галстук и платок,

Свитер белый, как творог, —

Все на снежном на меху,

Куржаке, пороше.

Дед на белые часы

Смотрит временами,

Гладит белые усы

Белыми руками

Да глядит в календаре,

Что должно быть на дворе —

Мокрый снег или жара,

Дождь или поземка.

Наконец, себе «Пора!»

Говорит он громко.

Быстро-быстро белый лед

Колет для растопки.

Спичку белую кладет

В ледяную топку.

Пых! — и вот уже чадит

Лед заледенелый

И над крышей дым валит

Белый-белый-белый.

Дым уходит в высоту,

Стелется по елям

И ложится на Читу,

На Якутск, на Воркуту

Одеялом белым.

Ну, а дед — одежду с плеч —

Белый хворост носит в печь,

Чтоб летело из трубы

Больше белой сажи.

И уже летит снежок

На Саратов, на Торжок,

На платаны, на дубы

И на пальмы даже.

Продолжает дед носить

Белые поленья.

…А теперь я попросить

Должен извиненья:

За окном лежит снежок,

На окошке — иней,

И от этих белых строк

Стал я синий-синий.

Скоро тучи примчатся по ветру,

Будут молнии, будет гром:

Ноют винтики у барометра,

Ломит стрелки перед дождем.

Он не знает ни сна, ни отдыха,

Вечно думает об одном:

Как с давлением,

Что там в воздухе —

Пахнет вёдром или дождем?

Флюгер тоже немало мается:

Он на вечном стоит ветру.

А, бывает, буран случается,

Да такой, что дома качаются,

Сосны скрипом скрипят в бору!

У термометра мало радостей,

Тоже жить ему нелегко:

В жилах ртуть от высоких градусов

Закипает, как молоко.

Дни осенние — неуютные.

А когда зима подойдет,—

Робко сжавшись, сердечко ртутное

У него совсем упадет…

Непогоду встречают первыми —

Очень трудная жизнь у них!

Хорошо, хоть стальными нервами

Мастера начинили их.

Он до последних дней апреля,

Как белый зверь, в кустах лежал,

Куржак набрасывал на ели,

Осинки за ноги держал.

А нынче солнце подложило

В костер весны своих лучей,

И снег в воронках закружило,

Как старый хлам, снесло в ручей.

Сугроб лежал в поту и пене,

Угрюмо землю леденя,

И солнце в тот костер весенний

Еще подкинуло огня.

И он обмяк, дымясь, как вата,

Расплылся лужей вкривь и вкось,

И к луже той пришли лосята,

А вместе с ними старый лось.

Они ступили в эту лужу,

И вряд ли кто подумать мог,

Что то вчерашний сгусток стужи

Лежал у их лосиных ног!

Едва на сопках сонно

Последний луч погас,

В лесу настороженно

Зажглись десятки глаз.

Вот рысь нетерпеливо

Прокралась по земле.

Ее глаза, как сливы,

Они горят во мгле.

Из чащи лисы вышли,

Держа куда-то путь.

У них глаза, как вишни,

С желтинкою чуть-чуть.

Вот вспыхнули лилово

Четыре пары глаз:

На куст уселись совы,

Как будто напоказ.

Вот выскочил волчина,

Зверей и птиц гроза.

Как дымная лучина,

Зажглись его глаза.

И сразу, от испуга

Метнувшись в сосняки,

Погасли друг за другом

Цветные огоньки:

Забились в норы лисы,

Притихли в елях рыси,

Совиные на ветках

Погасли угольки.

И только злые волчьи

Шальные фонари

Одни во мраке ночи

Горели до зари.

Мигали поминутно,

Пугая и маня.

И было неуютно

От этого огня…

Посмотреть на резинку приятно:

Работяща она и опрятна,

Все стирает каракули, пятна.

Чтобы был о вокруг аккуратно.

На тебя мне смотреть неприятно,

Как ты в школу идешь — непонятно.

У тебя не подстрижены ногти,

Почему-то испачканы локти,

Отчего-то чумазы ботинки.

Постеснялся бы, что-ли, резинки!

Мычит встревоженно лосиха,

Поднявшись нехотя с земли:

На пни и кочки тихо-тихо

Садятся белые шмели.

Косой, едва земли касаясь,

В чащобу мчится напрямик:

Там серый цвет изменит заяц

И станет белым, как старик.

Медведь ревмя ревет, со злобой

Снежинки стряхивая с плеч:

По снегу этому попробуй

В берлогу шито-крыто лечь!

Зато довольны куропатки,

Им очень кстати ранний снег:

Они в сугробах, как в кроватках,

Лежат, устроясь на ночлег.

От грязной,

От черной работы давно

Шахтеры-кроты почернели.

Забота одна у них, дело одно:

Прокладывать шахты-тоннели.

Копаются год,

И четыре,

И пять.

А как зарастут переходы,

В забытую штольню приходят опять

И чистят ее от породы.

И тянется это века — не года,

Напрасно затрачено столько труда,

Земли перевернуто — горы!

Пора бы давно нам кротов приручить,

Железо и медь добывать научить —

Они ведь такие шахтеры!

Когда приносят холода

Скрипучие гостинцы,

По всей Сибири города

Похожи на зверинцы.