Валерий Гусев - Привидения на цыпочках

– Кишмиш, Алексей Сергеич, - объяснил папа, - это виноград без косточек. Употребляется в свежем и сушеном виде. А также, время от времени, в виде вина.

– Надо же! - удивилась мама. - А я думала, это такой изюм. - Она хихикнула: - Который сел на осла.

– Вообще, - нахмурился папа, - мне не нравится, когда людей другой национальности называют всякими унизительными кличками. Чурек, кишмиш, бульба и прочее. Тебе понравится, если тебя назовут огурцом соленым? Или маму капустой?

– Без разницы, - отмахнулся Алешка. - Хоть Рязань косопузая.

– Мне тоже без разницы, - сказал я. - Мне неважно, как человека называют. Главное, чтоб он человеком был.

– А этот Кишмиш, - сказал Алешка, - узкоглазый такой, узбекский таджик, он хороший человек. Он никогда плохими словами не ругается. Он даже на живом верблюде ездил. Этот Кишмиш…

– Господи, - вздохнула мама и зажала уши.

– Ну ты сама придумай что-нибудь на шипящее! - взмолился Алешка. - Думаешь, просто?

– Запросто! - выпалила мама. - Вот, пожалуйста: «Шковородка шкворчала на печи».

– Класс! - восхитился Алешка и быстренько записал эту волшебную шкворчащую фразу. - А еще слабо? Пап, твоя очередь.

– «Счетовод щелкал на счетах».

– Блеск! А как надо писать: «щитавот» или «щетавот»?

– В словаре посмотри, - посоветовала мама.

Алешка послушно снял с полки словарь, пролистал.

– Тут нет этого слова. Оно, что ли, иностранное?

– А ты на какую букву это слово ищешь? - спросил папа.

– Как на какую? На «ща», конечно.

– Ну-ну… - Папа вздохнул, снова скрылся за газетой и ехидно посоветовал: - Ишчи полутше, щитавот на верблюди.

Алешка послушно записал и эту фразу.

Непримиримые террористы

А в школу на следующий день пришел наш молодой участковый и попросил директора собрать всех нас в актовом зале. На профилактическую беседу.

За столом на сцене уселся весь педсостав во главе с директором. Сбоку примостился молодой участковый с бледным от волнения лицом. Мы долго ему аплодировали. Директор встал.

– Тишина в зале! - командирским голосом рявкнул он. - Полное внимание! - Повернулся к участковому: - Приступайте, товарищ лейтенант.

Товарищ лейтенант, преодолевая волнение, встал, подошел к самому краю сцены. Поздравил нас с началом учебного года и пожелал нам успехов в учебе.

Мы ему опять долго аплодировали. До очередного «Тишина в зале!».

А участковому наша реакция понравилась. Это были, наверное, первые аплодисменты в его жизни. Он окончательно справился с волнением и начал толково говорить о безжалостной статистике:

– Безжалостная статистика свидетельствует о том, что после летних каникул, к великому сожалению, в городе намечается рост дорожно-транспортных происшествий с участием детей и подростков. - Тут он вздохнул и заговорил уже нормальным языком: - За время каникул, которые вы проводили за чертой города, вы расслабились, потеряли бдительность, отвыкли от опасностей дорожного движения. - Затем опять пошла безжалостная статистика, уже в местном масштабе: - Дорожная обстановка в нашем районе очень сложная, движение транспорта крайне интенсивное и насыщенное. Два проспекта, автомагистраль в сторону аэропорта, несколько рынков, на которые все время идут потоки грузового автотранспорта. Что делать?

– Перекрыть интенсивные и насыщенные потоки автотранспорта! - радостно подсказал Никишов.

– Закрыть аэропорт! - добавил Сельянов и что-то проглотил.

– Заминировать рынок! - завопил Юраша Козлов.

Директор свирепо сверкнул очами. Участковый улыбнулся.

– Хорошо, - сказал он. - Я напишу рапорт начальству, а вы пока будьте внимательны на улицах города. Будьте дисциплинированны, соблюдайте правила дорожного движения, а также личной безопасности.

И дальше он очень толково рассказал нам об этих самых мерах.

– Все ясно?

Тут Алешка тоже не выдержал, чтобы не схулиганить. И отчеканил:

– Все ясно: трамвай стоящий обходи только спереди, но не сзади?! - Последнее слово для рифмы он произнес с ударением на «и».

Директор сверкнул очами. Участковый улыбнулся:

– А автобус?

– Стоящий автобус обходи только не спереди, а только сзади?! - не растерялся Алешка.

И тоже сорвал аплодисменты.

– Вопросы есть? - спросил товарищ лейтенант.

Погалдели немножко, похихикали. В общем-то, такие беседы для нас редкостью не были - каждый год в сентябре их проводили милиционеры нашего отделения.

– А у меня вопрос есть, - неожиданно сказал участковый. - Даже не вопрос, а просьба. В последнее время на соседней с вашей школой стройке происходят странные события. Иначе как вредительством их назвать нельзя. Вы все время рядом, вы все очень глазастые и наблюдательные граждане. Поэтому я вас прошу: если вдруг заметите что-нибудь необычное, заслуживающее внимания милиции, срочно сообщите мне или прямо дежурному по отделению. Договорились?

– Договорились! - заорали мы всем хором. Нам понравилось, что участковый не стал подозревать нас в этих вредных проделках, а обратился к нам за помощью. Хотя мы и сами ломали головы - кто так настойчиво борется со строительством?

А директор придвинулся к Бонифацию и что-то проговорил ему в ухо. Похоже: «Это называется - пустить козла в огород».

Участковый сообщил нам все свои телефоны и попрощался. Директор поблагодарил его и заверил, что он тоже теперь всегда будет обходить стоящий трамвай «только спереди, но не сзади?!»

– Правда, - добавил он с сожалением, - трамваев у нас в районе нет.

– Зато будет совместная фирма «Кис-кис» по производству чупов и чипов! - выкрикнул Никишов.

Директор открыл было рот, но почему-то вдруг наступил на горло собственной песне. И, честное слово, мне показалось, будто в глазах его неумолимо сверкнуло: «Этому не бывать!»

Да, какие-то странные дела происходят в нашем коллективе. И вокруг него тоже…

Теперь мы ходили в школу, как в цирк. Ареной была строительная площадка. Там все время что-то случалось. Представление такое. Загадочное и непонятное. Будто какой-то фокусник творил вредные чудеса.

Сегодня, например, мы вдруг услышали со стороны стройки приглушенные вопли и стуки. Продолжались они до одиннадцати часов. Пока не приехал прораб. Он обычно приезжал к этому времени - получал с утра указания застройщика. А рабочие копошились на стройке с девяти утра.

Но сегодня они почему-то не копошились на стройке. Вместо этого мы слышали крики и стуки.

– Можно выйти, Игорь Зиновьевич? - спросил Никишов. Ясно - на разведку.

– А что? - обиделся Бонифаций. - Тебя не волнует судьба Анны Карениной? Или очень надо?

– Волнует, но очень надо. - Никишов даже жалостно сморщился, показывая, как ему «очень надо». И выбежал из класса.