Валерий Гусев - Под девятой сосной в чистом поле

– А вот папа говорит, - упрямился Алешка, - что с преступниками надо расправляться сурово. Он говорит: чем меньше наказание, тем больше жуликов.

Отец Леонид всегда разговаривал с Алешкой как со взрослым. Только с едва заметной легкой улыбкой.

– Разная бывает вина, Алексий. Разная и кара. Но даже иной душегуб заслуживает снисхождения.

– Вот еще! - фыркнул Алешка.

– Даже в самой черной душе, Алексий, всегда найдется светлое пятнышко. Росточек добра. И наша задача из этого росточка…

– …Вырастить «древо познания добра и зла», - иронически подхватил Алешка, вспомнив школьные уроки религии.

Отец Леонид улыбнулся и похвалил его. Но Алешка не сдался.

– Папа нам рассказывал про одного такого… С росточком добра. Он очень кошечек любил. И жалел их. Целую квартиру бездомных кошек набрал.

– Вот видишь! - обрадовался отец Леонид и назидательно поднял палец. Но он еще не очень хорошо знал, с кем имеет дело.

– Ага! - Алешка азартно кивнул. - Этот дядька так любил своих кошечек, что возле банка грабил пенсии у старушек. Чтобы кошечек было на что кормить. Старушки потом голодали целый месяц, а кошечки обжирались свежей рыбкой! Я бы такого душегуба посадил бы в подвал и дохлыми кошками кормил!

– Уж больно ты грозен…

Так они и спорили - атеист и служитель церкви. Но никогда не ссорились. И в своих спорах иногда добирались до истины. А скорее всего - им просто спорить надоедало.

– Нашел икону, Алексий? - встретил Лешку отец Леонид грустной улыбкой.

– Найду, дядя Леня, - бодро пообещал Алешка, подкрадываясь к столу, на котором в глиняной миске, прикрытые расшитым полотенцем, грудились горячие пироги. - А вы в милиции были?

Отец Леонид развел руками.

– Тщетны их усилия. Прискорбно, прискорбно…

Матушка попадья, краснощекая и чернобровая красавица, внесла самовар, поставила на стол - в горнице чуть заметно запахло приятным дымком. Матушка сняла полотенце с миски, и в комнате запахло еще приятнее - жареными пирогами.

– Садитесь, мужички, - пригласила краснощекая матушка. - Леш, вот с этого края - с мясом, вон там - с вареньем, а эти простые - с капустой и яйцом. Ты какие больше любишь?

– Сначала с мясом, - дипломатично ответил Алешка.

Попадья улыбнулась и принесла еще одну миску - с горячими лепешками. Толстыми и румяными, как колобки.

…Когда Алешка перепробовал все виды пирогов и добрался до лепешек, попадья заметила мяукающим голосом кота Матроскина:

– Неправильно ты, дядя Леша, горячие лепешки ешь.

Алешка даже вздрогнул и обернулся, а отец Леонид рассмеялся:

– Она у меня артистка! Любым голосом разговаривает.

(Позже мы узнали, что матушка Ольга в самом деле училась на артистку, а потом встретила своего «батюшку», бросила училище, вышла за него замуж и уехала с ним в деревню. «Здесь чище», - как-то не очень понятно объясняла она.)

– А как надо правильно горячие лепешки есть? - спросил Алешка.

– А вот так! - Матушка разрезала лепешку вдоль, разложила ее на две половинки и одну из них щедро намазала маслом. Оно тут же стало таять и впитываться внутрь. Матушка опять сложила половинки и протянула Алешке: - Вот так! Кусай скорей, пока масло не потекло.

После пирогов и лепешек батюшка достал с полки большую папку и стал показывать Алешке все, что он накопил по истории чудотворной иконы. Прямо историк какой-то! Ученый!

Он рассказал Алешке, что эта икона считалась семейной у наших царей Романовых. Они перед ней молились во всех значительных событиях своей царской жизни: когда женились, когда венчались на царство, когда у них рождались наследники трона, когда уходили на войну.

– Эту икону в 1904 году украл из Казанского монастыря знаменитый церковный вор и разбойник Чайкин…

– Это вы уже говорили, - не очень вежливо напомнил Алешка. - А он вообще кто был?

– В своем роде, Алексий, это был замечательный человек. Талантливый.

– В своем роде? - хитренько улыбнулся Алешка.

– Да… Именно так. Чайкин был из простой крестьянской трудолюбивой семьи. Жил бы он себе и жил, пахал бы землю, сеял хлеб. Но вот бывает так - не лежали его крестьянские руки к сохе и косе, а тянулись к ножу и револьверу. И к чужому кошельку. Сначала он, еще мальчишкой, выходил грабить купцов темной ночью на большую дорогу, а потом освоил новую «специальность» - стал грабить церкви. Ведь в то время, Алексий, многие иконы были украшены золотыми окладами и драгоценными каменьями. Это был очень выгодный промысел. Чайкин скоро разбогател, накупил себе много костюмов и стал барином. Сам, без всяких учителей, изучил три иностранных языка, ездил, когда ему хотелось, за границу…

– И там тоже грабил? - по существу уточнил Алешка.

– Конечно, за тем и ездил. И никто его не мог уличить. Кто ж подумает на важного господина, что он по ночам взламывает двери в храмах, выламывает ценные иконы и обдирает с них дорогие украшения? К тому же Чайкин был великий артист. Когда было надо, он становился купцом, полицейским, священником. Одних паспортов у него было двадцать штук.

– Да, - сказал Алешка задумчиво. - Мог бы честно жить. Выступал бы где-нибудь на сцене.

– Часто бывает, Алексий, что добрый дар божий человек использует во зло.

– И за таких вы тоже молитесь?

– За таких вдвое. Они жестоко обделили себя. И других людей, которым могли сделать много добра своим талантом.

Тут Алешка спорить не стал. Ему важно было знать, что стало дальше. С Чайкиным, с украденным образом.

– Что ж дальше… - Отец Леонид, поглаживая бородку, продолжил рассказ: - Украл Чайкин икону…

– А как он в церковь попал?

– Специальными громадными кусачками собственной конструкции перекусил все запоры и решетки. Выломал икону, вскочил на коня и умчался.

– И начались на Руси всякие беды?

– Да… Начались… Война с Японией, народные волнения, расстрелы, поджоги, погромы… Розыском иконы занимался жандармский полковник Полянский. До самой революции. Он подвергался всяким опасностям, но был неутомим в поисках. Все время шел по тайному следу. Находил - и снова терял. Потому что икона переходила из рук в руки, очень многие люди - честные и бесчестные - знали ее ценность и хотели ею обладать… - Отец Леонид призадумался, будто перенесся своими мыслями в то далекое время. - К тому же поиски иконы осложнили два обстоятельства. Во-первых, хитрец Чайкин, зная, что на розыски святыни будут брошены лучшие сыщики, сразу же пустил слух, что он, как страшный безбожник, икону сжег. И, кстати, при обыске на его квартире в печке на самом деле обнаружили какие-то угольки…

– В печке всегда угольки обнаруживаются, - со знанием дела отозвался Алешка. А отец Леонид кивнул.

– Тем не менее из-за этого розыски свернули, и занимался ими только один Полянский.