Валерий Гусев - Под девятой сосной в чистом поле

– Потомок, что ли? - заинтересовался Марусин. - Давай-ка, юноша, присядем. И с этого места - поподробнее, пожалуйста.

Они сели за большой стол, и Марусин придвинул к себе блокнот и авторучку - даже про гусиное перо забыл.

Алешка многое ему рассказал, с тайным умыслом. А Марусин зачем-то все записывал.

– Ну вот… И этот офицер, он не поверил, что икона сгорела в печке, и все шел по следам. А икона - то у одних, то у других. Продают друг другу - и все! Но Полянский вот-вот должен был настигнуть. Тогда эти гады что придумали? Подговорили одного мужика, купца такого, чтобы он принес Полянскому икону и сказал: «Вот она, долгожданная!» А на самом деле это была копия. Фальшивка такая. Но очень похожая, тоже на дощечке написанная…

Марусин лихорадочно строчил в блокноте. Даже точки забывал ставить в конце фраз.

– И они на что надеялись? - Алешка был в ударе. Как артист на «волне вдохновения». - Раз икона нашлась, значит, ее больше искать не будут, так?

– Так! - глаза Марусина блеснули догадливым огоньком.

И тут Алешка задорно рассмеялся:

– И ничего у них не вышло!

– Почему? - огорчился Марусин.

– Потому что Полянский знал один секрет. У настоящей иконы был отколот краешек. Справа внизу. - Тут Алешка призадумался. И сказал неуверенно: - Нет, кажется, слева вверху.

– Так где все-таки? - вскочил Марусин. - Это такой сюжет для романа! Просто прелесть! А ты забыл такую важную деталь!

– Вспомнил! Точно - справа внизу. Если на икону прямо смотреть. А если с другой стороны, то слева вверху.

Марусин обессиленно рухнул на скамью.

Мы поужинали, сыграли в шахматы. Оба раза Алешка проиграл - был очень рассеян. Отметил что-то в ОРМ. Походил из угла в угол, а потом неожиданно предложил:

– Давай пораньше ляжем. Что-то я притомился.

– Да, - почему-то вспомнил Алешка, когда мы забрались на свой любимый чердак, - а матушка Ольга любым голосом разговаривает, даже кошачьим.

С меня хватит!

– Это не она сейчас лает? Возле клуба?

– Где? - Алешка вскочил и глянул в окошко. - Дим! Сюда!

Он сказал это таким голосом, что я сразу же подскочил к нему.

– Смотри! - шептал мне Алешка в ухо, будто нас могли услышать. - На клуб смотри! Видишь?

Я пригляделся. В деревне было уже вовсю темно. Только в некоторых домах светились телевизоры. А клуб стоял на фоне черного неба мрачной развалиной с провалом окон. И в этих окнах по очереди чуть заметно сверкал слабый огонек - будто проплывала из комнаты в комнату зажженная свеча в невидимой руке…

Тени в замке

– Дубинку прихвати! - услышал я. Голос Алешки донесся уже снизу. Я еле его догнал. - Дим, - шептал он по дороге, когда мы пробегали поселком, - я знаю, что там сейчас будет!

– И что? - я притормозил на всякий случай. И даже схватил его за руку.

– Там будет событие! - вот объяснил! - Которое я устроил.

Я стал на дороге упрямым столбом и четко произнес ледяным маминым голосом:

– Алексей! Я никуда не пойду, пока не узнаю, в чем дело!

– Когда узнаешь, уже поздно будет! Бежим. - И его пятки засверкали на темной дороге, вдоль спящей улицы.

Я догнал его только у моста.

– Теперь тихо, Дим. Шепотом пробираемся.

Мы добрались «шепотом» до развалин клуба, подкрались густым бурьяном к окну, заглянули.

Это была не свеча. Это был крохотный фонарик, который бросал тонкий, как спица, луч света.

И ничего, кроме этого луча, не было видно, даже руки, которая держала фонарь. Зато мы видели другую руку. Она приподняла с земли кирпич, сдвинула его. Исчезла. Снова появилась с каким-то плоским, вроде тонкой книжки, предметом, завернутым, кажется, в клетчатую тряпочку. Предмет лег в ямку, рука снова уложила на место кирпич.

Послышался шорох, фонарик запрыгал, освещая ботинки, шагающие меж кирпичей, досок и другого мусора. Это было даже страшновато - идут в темноте сами собой черные ботинки!

Мы присели в бурьяне на корточки - из дверного проема вышла темная фигура - силуэт. И пошла по дороге.

Алешка прижался ко мне и прошептал маминым голосом:

– Без разговоров, Дим! Ты - за ним, я - за фонариком! Встречаемся здесь.

Алешка сбегал домой удачнее, чем я сходил за силуэтом. Я довольно быстро потерял его из виду, так как из осторожности шел довольно далеко от него, ночь была темная, и где-то в поселке, возле дома Марусина, он бесследно исчез.

Возвращаясь к клубу, я не дошел до него - Алешка уже бежал мне навстречу и мы столкнулись с ним на мосту.

– Все, - сказал он, - пошли спать.

– А чего ты за живот держишься? - спросил я. - Ушибся?

– Ага, - сказал Алешка с тихим смешком, придерживая, как мне показалось, что-то под футболкой. - Кто-то укусил в темноте. Я не разглядел - или комар, или крокодил.

Я разозлился:

– Ну, и что все это значит?

– Ловушка сработала, - небрежно объяснил он. - Ты его проводил? Потерял, конечно? Возле терема? Точно?

– Откуда ты знаешь?

– Это был ресторатор.

– Ресторатор? - переспросил я с удивлением, так как сам толком не знал, что это за профессия. - Который в ресторане сидит?

– Ты темный человек, Дим. Ресторатор - это который всякие старые вещи ремонтирует. Чтоб их подороже продать. Или в коллекцию пристроить.

– Реставратор! - догадался я и не удержался: - Это ты темный человек, Леш.

Лешка не смутился:

– Темный человек, Дим, вообще ничего не знает. А я знаю очень много.

– Например? - мы уже входили в калитку.

– Например, я знаю, как зовут этого ресторатора. Жорик! Вот как!

– Откуда ты знаешь?

– Спать хочу, - Алешка зевнул, лязгнув зубами. - И холодно.

Ночь в самом деле была не только темная, но и холодная. В такие ночи становится ясно, что лето - оно не навсегда, что осень неумолимо приближается.

– Завтра все узнаешь, - сказал Алешка, когда я запирал дверь. - Но это только начало… А может, Дим, все и не так…

Утро прошло спокойно. Алешка, что удивительно, никуда не пошел, остался дома и помогал мне по хозяйству. Только время от времени зачем-то бегал на чердак. А вернувшись, вполголоса бормотал: «Пора не пора, я иду со двора».

Мы полили арбузы, которые уже довольно оформились. Иные из них стали величиной с небольшое яблоко, на них даже начали проявляться полоски. Потом натаскали воды в бочку. Алешка опять сбегал на чердак и очень быстро скатился оттуда:

– Пора, Дим! - и что-то сунул на живот, под футболку. Компресс, наверное, от укуса крокодила.

Я покорно поперся за ним в деревню.

Возле клуба стояли мотоцикл участкового и милицейский «уазик». Водитель, поставив ногу на ступеньку, курил и поплевывал. А из клуба вышли перепачканные и запыленные дядя Андрей и следователь дядя Коля.

Они были не только перепачканные, но и разочарованные. Даже немного злые.

Мы подошли поближе.