Валерий Гусев - Великий жулик Большой папа

Само по себе такое путешествие уже не скучно. Здорово идти коридором незнакомого вагона и заглядывать по пути во все раскрытые дверцы купе. Здорово переходить из вагона в вагон по дрожащим под ногами стальным дорожкам. Здорово на вопрос какого-нибудь бдительного проводника: «Вы куда?» - лаконично и убедительно ответить: «Туда!»

Но сейчас мы шли почему-то в какой-то неясной тревоге.

…Задняя дверь головного вагона была незаперта. Мы вошли внутрь и пошли узким коридорчиком, освещенным рядами круглых плафонов, слыша, как за тонкими стенками ровно работают мощные двигатели.

Вот и «заветная дверца» в кабину машиниста. Она почему-то была распахнута настежь. Хороший знак.

– Здрасте! - заорал Алешка.

А в ответ - ни звука.

Мы переглянулись и вошли. Впереди открылась восхитительная картина: навстречу нам мчались блестящие на солнце рельсы и мелькали черные шпалы, а по бокам полотна курчавились степные травы…

И мы ахнули. Но не от восхищения. От страха. В кабине машиниста никого, кроме нас, не было.

А поезд мчался все быстрее и быстрее…

НИЧЕГО НЕ ПОЙМЕШЬ!…

Алешка повернул ко мне бледное лицо. В глазах его даже не один, а с десяток вопросов. Где машинист? Где проводница? Где начальник поезда? Что случилось? И главное: что делать?

Я не успел ответить. Да и что тут ответишь? Надо к папе бежать…

Но Алешка вдруг решительно шагнул вперед и решительно сел в кресло машиниста. Оглянулся на меня, будто ждал поддержки.

– Не смей! - выкрикнул я. - Поезд угробишь!

– Он сам угробится, - холодно прозвучало в ответ, - если его не остановить.

И Алешка взялся за какую-то штуку, похожую на половинку штурвала. И стал эту половинку медленно и плавно, даже как-то бережно вращать влево.

И вдруг я почувствовал, что громада состава послушно повинуется его детским рукам - поезд стал замедлять ход.

Алешка с облегчением вздохнул, потянул какой-то рычаг, нажал какую-то кнопку. Послышался нарастающий визг, и поезд еще заметнее стал снижать ход. А через некоторое время совсем остановился.

Я перевел дыхание.

Алешка встал и небрежно заметил:

– Вот и все. А теперь будем разбираться.

…Поезд стоял среди степи. Было тихо-тихо. Только где-то высоко в небе щебетала какая-то птаха. Да ласково шуршали под ветром степные травы…

Алешка выдвинул какой-то ящичек на пульте управления, достал из него специальный ключ. Потом пощелкал какими-то тумблерами, отчего на приборной доске один за другим погасли разноцветные огоньки, и сказал деловито:

– Обесточил. Пошли к папе. Мы свое дело сделали.

Мы вышли из кабины, и Алешка запер ее дверь ключом. Подумал секунду и сунул ключ в щель на стене, возле шкафчика, где замерли за стеклом какие-то стрелки.

– А это зачем? - тупо спросил я.

Алешка снисходительно улыбнулся, а потом сурово сказал:

– Поезд полон врагов, Дим.

– Каких врагов? - оторопел я.

– Коварных. Ты думаешь, все это случайно? Случайно исчез начальник? Случайно заболел помощник машиниста? А машинист случайно погулять вышел?

У меня даже голова закружилась.

– И что это значит? - заикаясь, спросил я.

– А я знаю? Пошли к папе. Он разберется.

Пожалуй, это самое верное.

Но в нашем купе нас ждал сюрприз. Мало того, что исчез начальник поезда, так еще исчез и… полковник милиции Оболенский, наш родной папочка.

Мама была в купе одна. Встревоженная, как и все пассажиры, неожиданной остановкой поезда среди Кубанских степей.

– А папа где? - спросили мы с порога.

– Не знаю… - мама растерянно пожала плечами. - За ним зашла проводница и сказала, что его ждут в соседнем вагоне.

– Какая проводница?

– Ну эта… Лялька. Или Лелька. Вы куда? Вернитесь сейчас же!

Последние слова донеслись до нас уже в соседнем вагоне.

Но тут - стоп!

В тамбуре стоял знакомый охранник «Шапито» зловредный Костик. Он был все такой же, каким мы его невзлюбили. Только вместо дубинки у него в руках был… автомат.

– Стоять! - негромко приказал он. - Кругом! Шагом марш! - и угрожающе вскинул автомат.

Я заслонил Алешку и сказал:

– Где наш отец? Позовите его!

– Где надо! - усмехнулся Костик. - Шлепайте отсюда.

Неожиданно за его спиной появилась проводница Лелька. И вместо того чтобы встать на нашу сторону, улыбнулась и ехидно сказала:

– Идите в свое купе, детки. Успокойте свою мамочку. И свой кактус.

А Костик сильно ткнул меня стволом автомата в живот. Неприятное ощущение.

Мы молча отступили.

Когда мы поравнялись со своим купе, Алешка шепнул мне:

– Посиди с мамой, а я за «ботаниками» сбегаю. Они своего учителя в беде не оставят.

Толково.

Я отодвинул дверь нашего купе и успокоил маму словами:

– Папа сейчас придет. Какая-то техническая неполадка. Реверс заело.

– Мне кажется, что-то случилось, - сказала мама. - А где Алешка?

– К «ботаникам» пошел. Трижды два проверять. Сейчас придет.

И он пришел. Но не один. С ним была зареванная Настя.

Мама тут же бросилась ее утешать.

Оказывается, Настины родители тоже исчезли. И за ними тоже приходила… проводница Лелька, пригласила в соседний вагон.

– Она сказала, - всхлипнула Настя, - что их ждет ваш папа.

– А! - Алешка бодро хлопнул себя по лбу. - У них совещание!

– Какое совещание? - возмутилась мама.

– Ну… какое-какое… Будут решать, куда дальше ехать.

– А что, - язвительно спросила мама, - у нас есть выбор? Направо или налево?

– Вперед или назад, - буркнул Алешка.

А моя внутренняя тревога мгновенно превратилась в отчаянный страх. Но я его не показал: рядом со мной - женщина и дети.

Тут к нам постучались. Это была еще одна женщина - в зеленых брюках.

– Простите, - сказала она, - вы не знаете, почему мы остановились? Я не вижу рядом никакой станции.

– Я - тоже, - возмущенно произнесла мама. - А что говорит ваш проводник?

– Мы его не нашли. Служебное купе заперто. И никто внутри не отзывается. А мне, представьте, нельзя задерживаться в пути.

Если бы они знали, что и машинист «не отзывается»!

– И мне нельзя задерживаться, - сказала мама.

И тут тетка увидела наш кактус.

– О! Вы тоже на выставку цветов? Везете свой экземпляр? А у меня целое купе.

– «Аспарагус магикус»! - гордо проговорила мама. - Цветет раз в сто лет. Как раз ему срок подходит.

Зеленая тетка по этому поводу особого восторга почему-то не выразила. Да и на кактус как-то равнодушно посмотрела. И как-то странно сказала:

– Аспарагус… Вы думаете? Впрочем, очень может быть.

Мы воспользовались их развивающимся контактом, сунули Насте горсть конфет и выскользнули из купе.

Все пассажиры нашего вагона высыпали в коридор и бурно обсуждали происшествие.

– Безобразие!

– Что хотят, то и делают!