Валерий Гусев - Ворюга в клеточку

– А как можно?

– Вместе с ним зайдем. Пусть он сам все шкафы откроет.

– Это понятно, - первым согласился дядя Степа, - я одобряю.

Мы снова спустились в погреб.

– Написал, писатель? - спросил его дядя Степа. - Дай-ка сюда.

Он вслух и медленно прочитал «протокол», вернул его Хорькову, ткнул пальцем в низ листа:

– Вот здесь поставь число, телефон свой напиши, распишись. И добавь: «Не возражаю против осмотра моей жилплощади в моем присутствии гражданами, подписавшими данный докэмент». Молодец, давай сюда. Пошли картошку выручать.

Карлсона в квартире Хорькова мы не нашли. Картошки - тоже. Наврал, конечно, Хорек с испугу.

Он добросовестно провел нас по всей квартире, пооткрывал все дверцы в шкафах и в стенке, даже антресоли дал осмотреть. Чтобы подтвердить: Карлсона у него нет.

По-моему, он вообще начал понимать, как плохи его дела. И что попал он в надежные руки если не правосудия, то справедливости.

Особенно его доконал наш маленький дядя Степа. Который, кстати, все больше и больше брал на себя руководство нашими делами.

– Это все понятно, - сказал он Хорькову, когда мы собрались уходить. - Дело твое, парень, очень плохое. Ты совершил два тяжких преступления. Похитил человека. И, надо сказать, очень ценного человека для государства. - Тут я подумал с горечью, что государство, к сожалению, этого не знает. - И еще ты совершил кражу ценного имущества из жилища этого человека.

– Но я же не один, - попробовал смягчить свою вину Хорьков.

– Это еще хуже. Это групповое преступление. По предварительному сговору. А при групповом преступлении вина не разделяется, а складывается, понял?

– Что ж мне, одному надо было это делать?

– Вообще не надо было. И вот что я тебе скажу. Ты должен заслужить прощение.

– Это как?

– Будешь нам помогать. Все, что у Модесты узнаешь, будешь нам передавать. А мы уж за тебя словечко замолвим. И помни: этот докэмент, - дядя Степа похлопал себя по карману, - есть твой приговор. И от тебя зависит - каким он будет. Мягким или суровым. Это понятно?

Одуревший Хорьков только кивал головой, а потом сказал:

– Может, чайку попьем?

– Лучше картошки своей поешь, - непримиримо отрезал Алешка.

С тем мы и откланялись.

Дяди Зины опять не было дома.

– Я начинаю беспокоиться, - сказал Алешка. - Вдруг он на медведя пошел?

Я вздохнул:

– Пропал старик.

– Да при чем здесь старик? Мне ружье жалко.

Очерствел мальчик. В борьбе с преступниками.

А где же все-таки Карлсон?

Когда мы всей компанией ввалились к Акимову, меня охватило какое-то очень хорошее, доброе чувство. И я, кажется, понял, какая разница между сообщниками и соратниками. Оказывается, очень простая. Сообщники вместе делают плохое дело, а соратники - хорошее. И если сообщники, когда что-нибудь не так, предают друг друга, то соратники - никогда. И еще - соратники, даже когда ничего не делают, прекрасно понимают друг друга и испытывают чувство радости от общения.

По дороге мы взяли разных вкусностей на деньги, которые наиграл на своей флейте наш командир дядя Степа. И устроили настоящий пир в дружеской обстановке. Среди веселых рыбок, рядом с волшебным глобусом, под задумчиво парящими самолетами.

Алешка, кстати, тут же запустил альпиниста и скомандовал:

– Вперед и вверх, парень!

Эти слова стали и нашим девизом.

– Ну что, друзья, попробуем узнать, где наш Карлсон? - спросил Акимов и взял в руки пульт.

Мы собрались в кучку и уставились на экранчик. Он вспыхнул, но светился очень тускло и ничего на нем не было.

– Батарейки, что ли, сели? - Акимов включил индикатор. - Да нет, в порядке.

– Да он в шкафу сидит! - догадался Алешка. - Там тьма-тьмущая. И он ничего не видит!

– А ведь ты, пожалуй, прав, - Акимов, было видно, немного растерялся. - А что делать?

– Это понятно, - сказал командир Степа, - ждать. И момент ловить. Не все ж она его в шкафу будет держать. Надо ж его проветривать…

– Кого? Шкаф?

– Карлсона! - вдруг заорал Алешка. - Я придумал! Дядя Степа, где телефон Хорька? Звоните ему и скажите: «Карлсона надо проветривать. А то протухнет». Пусть он Модесте сообщит.

– Это понятно! - обрадовался дядя Степа.

А мне - нет, признаться. Глупость какая-то. Что там может протухнуть? Микросхемы?

А дядя Степа уже накручивал диск телефона.

– Слышь, - сказал он, когда Хорьков поднял трубку, - ты Модесте-то еще не докладал? Молодец. Значитца, звони ей и скажи так. Мол, парень уперся, но начал сдаваться. И сказал, что эту куклешку обязательно надо часа на два вечером вытаскивать на свежий воздух. На балкон, к примеру. Не то диоды с триодами сядут. Уже не исправить. Скажи, чтоб сегодня вечером обязательно его прогуляла. Как собачку. Это понятно? Во, я ж тут уж всем говорю: он не очень глупый. Он в тюрьму не хочет. Не хочешь? Я так и знал. Действуй. Потом доложишь.

И дядя Степа, положив трубку, гордо всех нас оглядел.

Акимов показал ему большой палец, Алешка похлопал его по плечу - они примерно одного роста были.

Звонка от Хорькова мы ждали с нетерпением, но недолго. С заданием он справился. Обрадовал Модесту, что дело наконец сдвинулось, что Акимов понемногу сдается. Схему нарисовал. И уже предупредил, что куклу надо обязательно держать два часа в сутки на свежем воздухе. Модеста сказала: «Как приду домой, погуляю с Жужей, так и этого монстра выпущу на балкон. А ты давай старайся. Я в долгу не останусь».

Мы все разом посмотрели на часы. До восьми еще оставалось два часа. И мы опять пошли на кухню баловаться чайком.

А потом настал тревожный момент. Акимов включил пульт заранее, на всякий случай. И что-то стал там налаживать.

– Сюрприз Модесте будет. - Он ничего не стал объяснять. - Сами увидите.

После восьми мы не отрывали глаз от экранчика. Затаили дыхание.

И вдруг экран ярко вспыхнул. Что-то по нему мазнулось. Мелькнула какая-то незнакомая обстановка. Хрустали всякие с бронзой, антиквариаты с раритетами. Толстые руки в кольцах и браслетах с длинными синими ногтями. Дверь на балкон. И какие-то тряпки на веревках.

– Давай! - дядя Степа подтолкнул Акимова в бок. - Чего ждешь?

– Вперед и вверх! - скомандовал Алешка.

Так и получилось. Изображение снова дрогнуло, и на экране появилось растерянное, даже испуганное лицо Модесты. А потом вдруг глаза у нее растопырились от злости, и было видно, что она выплюнула какое-то короткое слово. «Дурак», по-моему.

– Получился сюрприз, - засмеялся Акимов.

А мы уже не смотрели на экран, а высыпали на балкон. И вот вдали, со стороны нашего дома показалось что-то летящее, похожее на пестрый флаг. Привидение какое-то. Еще одна легенда нашего микрорайона.

– Что-то он подцепил по пути, - пробормотал Акимов. И принял в объятия обмотанного женской ночной рубашкой Карлсона.