Валерий Гусев - Сокровища старой церкви

– Во мужик, да? - покрутил головой Мишка. - Штирлиц, в натуре. Небось в разведке работал!…

Снимая эту информацию, Ратников все время прислушивался к какому-то далекому, дома за три, равномерному стуку: словно кто-то, отчаявшись, безнадежно дубасит в запертую дверь. Участковый вопросительно посмотрел на бабулю Чашкину.

Старуха кивнула:

– Он, милок, он. Да ты не печалься, не вырвется: я его на ключ закрыла и лавкой приперла. Не уйдет!

Андрей сердито покачал головой, поднялся из-за стола:

– Ну, пойдемте, гражданка Чашкина, посмотрим, что за шпиона вы приютили.

– И то - пора, - поднялась, поскрипывая, и бабуля. - А то ведь дом разнесет. Ишь как колотится!

Вошли в сени, под грохот, уже усталый, редкий. В открытую дверь Андрей увидел, что бабкин дед сидит за столом, пьет молоко и косится в окошко: гремит-то давно, а дождя все нет.

Чашкина отодвинула скамью, повернула ключ и с криком: «Спасайся, Андрюша, сейчас как выскочит!» - резво отпрыгнула в сторону.

И точно - дверь распахнулась, ударила в лавку, грохнулись с нее на пол пустые ведра и, дребезжа, разбежались по углам.

– Извини, шериф, я сейчас! - Приезжий, оттолкнув участкового, вылетел во двор. Затихли вдали торопливые шаги, хлопнула дверца уборной.

– Опять упустили, - прошептала старуха, прикрывая в испуге ладонью рот. - Теперь там запрется!

Не заперся. Вернулся. Облегченно отдуваясь, попенял бабке:

– Ты, бабуся, если уж содержишь кого под стражей, так хоть парашу в угол ставь или горшок под кровать - чуть не лопнул!

Чашкина сконфузилась, шмыгнула в комнату, шуганула деда, загремела посудой.

– Участковый инспектор Ратников, - представился Андрей. - Надолго к нам? С какой целью?

– Цель, шериф, примитивная - отдохнуть после трудов праведных и боев жарких, - ответил приезжий, протягивая паспорт. - Искусствовед, историк. Изучаю памятники старины.

– Хорошая у вас фамилия, - улыбнулся Андрей, возвращая документы.

– А я и в натуре - великий, - не стал скромничать историк. - Заходи как-нибудь вечерком. Посидим, оттянемся.

Андрей на эти слова ничего не сказал, поднял руку к фуражке:

– Желаю хорошего отдыха.

– Благодарю, шериф. Если какие по службе проблемы, обращайся, всегда поддержу. Мы ведь с тобой коллеги.

«Коллеги, - усмехнулся про себя Андрей, - в натуре».

Андрей присел на скамейку, сняв фуражку, положил ее рядом.

В селе было тихо. Изредка гремело ведро, падая в колодец, где-то на дальнем конце деловито стучал топор. Брякнет чья-то калитка, звякнет велосипедный звонок, ответит ему петушиный ор…

Неспокойно что-то на душе у Ратникова. Неуютно как-то. Будто отложил на завтра важное дело. А завтра может поздно стать.

Из калитки Серегиных выскочила Галка. Андрей вспомнил, что надо бы зайти к ним, сказать хозяину, чтобы побыстрее оформлял лицензию на охотничье ружье.

Дом у Серегиных был на селе одним из лучших - хозяин на все руки горазд. Семья вообще была крепкая, непьющая, дружная. Все у них в лад делалось. Непонятно, почему Галка так задружилась с мушкетерами-хулиганами. Наверное, потому, что сама хулиганкой росла - видать, из-за семейной скуки и порядка.

Вот и сейчас - поскакала шальной козой вдоль штакетника. Шуганула разлегшегося на дороге кота, поддала ногой выкатившийся за калитку мячик, подпрыгнула, сорвала с ветки и прикусила молоденький липовый листок.

Что-то напевала, головой вертела, как любопытная птаха, увидела Андрея - смутилась. На две секунды.

– Здрасьте, Андрей Сергеич, - улыбнулась всеми веснушками. - Вы к нам? А папка к Профессору пошел, ружьем хвалиться. - Профессором на селе заглазно Великого назвали. - А вы у него еще не были? Ой, как интересно! Мальчишки от него не вылезают. Он им рассказывает, как в разведке работал, приемы показывает, ножом кидается…

Галка, сверкая глазами, зубами и веснушками, скрывая смущение девчоночьей болтовней, трещала как сорока обо всем подряд, что приходило в ее шальную от первой любви голову.

Она влюбилась в Андрея в прошлом году. Сразу и, разумеется, на всю жизнь. Было это в клубе, на танцах. Вдруг оборвалась музыка, завизжали девчонки, расступились ребята, и в центре остался стоять забуянивший проезжий шофер: с синяком под глазом, в порванной на груди рубахе и с ножом в руке. Он мутным, злобно-тупым взглядом водил по сторонам, кого-то высматривая. Андрей - он стоял у окна - машинально шагнул вперед, поймал идущую с ножевым ударом руку, заломил ее, рубанул парня ребром ладони в шею. Шофер рухнул как подкошенный, и Ратников застегнул на нем наручники.

– Бросьте его в кузов, - сказал он подбежавшим на помощь мужикам. - Утром в район отправлю.

Вот тут Галка и влюбилась. Потому что как раз мечтала-ждала своего единственного - самого смелого, самого сильного и красивого. Никто не знал ее тайны. Только иногда перехватывал ее мечтательный (в спину участкового) взгляд Колька Челюкан, странно как-то перехватывал - то ли задумчиво, то ли грустно…

– А еще они надумали в поход на лодках пойти! Ты не слушаешь, дядя Андрей?

Не замечал Андрей ее блестящих глаз, ее смущения, но слушал очень внимательно. И о своем думал. И решение принимал.

– Скажи отцу, я вечером зайду. Мне сейчас в район надо. - И он быстро пошел к себе, завел мотоцикл.

В горотделе милиции Ратников зашел в дежурную часть, о чем-то там пошептался, что-то поспрашивал. Потом написал какую-то бумагу и оставил ее у следователя Платонова.

– Не беспокойся, - сказал следователь, - сделаю. Я как раз по этой линии работаю. Ты пока ничего не предпринимай. Наблюдение установи. Поглядывай. И вот еще что. Заверни сейчас в музей. Поговори с директором - оттуда сигнал был. Похоже, не случайно к вам гость заехал.

Из музея Андрей вышел еще больше встревоженным. Надел шлем и помчался в село короткой дорогой.

Молодежи у Великого собралось много - интересно было. Он, вообще, за короткий срок своим человеком в селе стал. Уважаемым. Старикам нравилось, что он о здоровье их спрашивает, отец Леонид с удовольствием беседы о древнерусской живописи поддерживал, а молодежь так та за «Штирлицем» табунком бегала, его рассказы о боевой засекреченной службе слушала…

Великий выставил щедрое угощение, врубал на полную катушку веселую музыку, приглашал девчонок на танцы, бренчал, мурлыча, на гитаре. А к полуночи, когда все разошлись по домам, оставил своих «приближенных» - Кольку Челюкана и Мишку с Васькой.

– Скучно вы живете, лоботрясы. - Великий пробежал пальцами по струнам, отложил гитару, потянулся. - Без огонька.

– Ага, - согласился Кролик. - Пойти некуда. Даже кино теперь не возят.

– Дураку и в кино скучно. - Великий встал, прошелся по комнате, выглянул в окно. - Ладно, парни вы крутые - подскажу вам дело. Сложное и опасное.