Валерий Гусев - Сокровища старой церкви

– Что это ты, батюшка поп, так налегке? - усмехнулся Андрей.

Отец Леонид охотно улыбнулся в ответ, молвил, наставительно подняв палец:

– «И заповедал им ничего не брать в дорогу, кроме одного посоха: ни сумы, ни хлеба, ни меди в поясе…»

– Ладно, садись, командированный по делам Божиим, - Андрей перегнулся с сиденья, откинул в коляске фартук и достал второй шлем: - Меняй головной убор.

Объезжая клуб, Андрей обогнал приезжего, который прохаживался под липками в обычном сопровождении мушкетеров.

Великий вежливо раскланялся, а вредный Мишка, подражая Остапу Бендеру, коротко свистнул и крикнул им вслед:

– Эй, мракобес, почем опиум народу продаешь?

Андрей, не останавливаясь, погрозил ему кулаком и заметил в зеркальце, как Великий начал что-то строго выговаривать Мишке, а тот стал смущенно оправдываться.

– Не докучают они тебе? - спросил он священника, когда выехали за околицу и углубились лесной дорогой в чащу.

Отец Леонид покачал головой:

– Нет, какая тут докука. Они ведь без злобы. По молодой глупости. Поумнеют, выправятся. Петр Алексеевич на них благотворное влияние имеет. Бог ему в помощь.

Андрей хмыкнул. Его давно уже беспокоило, что с приездом Великого ребята сильно изменились. К участковому настороженно стали относиться, с заметным холодком. Дерзкие опять, задиристые. Все, что наладилось, прахом пошло. Другой у них авторитет теперь.

– Такое влияние, батюшка поп, при случае как угодно использовать можно. В своих целях.

– Ну что вы, Андрей Сергеевич. В вас милиционер сейчас говорит, прискорбная привычка к недоверию. Петр Алексеевич худому их не учит.

«Откуда ты знаешь, - сердито подумал Андрей, - чему он их учит?»

В горотделе Ратников прошел сразу к следователю Платонову.

– Хорошо, что ты приехал, - поздоровался тот с Андреем. - Вот, посмотри, тебе интересно будет.

Андрей пробежал глазами бумажку, согласился:

– Интересно. Только проверить нужно.

– Проверяй, - одобрил Платонов. - А что касается пропавшего креста, то не прихватил ли его вместе с водкой Федя-террорист? При нем не обнаружили.

Андрей вздохнул:

– Может, и прав батюшка поп, всюду мне враги мерещатся.

СОЛОВЬИНЫЕ БОЛОТА

Ночь. Деревня спит.

Челюканова терраска. Окна завешены.

– Вот этот пастух, что в церковь забрался, - начал Колька, - его потом в Оглядкине поймали. Как он туда из церкви попал - никто не знает.

– Его разве не посадили? - спросил Мишка.

– Не. Он вроде как рехнулся после этого. Полечили в дурдоме и выпустили. Ну что, пацаны, весла на воду? Чего нам вслепую по подвалам лазить? За день обернемся. Расспросим мужика, а ночью разведаем.

– Да ну его, - махнул рукой Кролик. - Чего с психом связываться?

– А мы тебя и не возьмем. Ты здесь останешься, с Серегой.

– Еще чего! - взвыли в один голос Галка и Кролик. Галка - от души, Васька - притворно.

– Нельзя нам всем линять: Андрюха просечет.

– Вы будете это… как его… эффект присутствия создавать, - прибавил Мишка.

Где-то когда-то попались ему эти умные слова - понравились, запомнил, наконец-то случай выпал в деле применить.

– Вот ты и создавай свой эффект! - выпалила Галка.

– Миха со мной поплывет, он дорогу лучше всех знает, и тетка у него в Оглядкине живет, - подвел черту Челюкан. - А вы за Воронком приглядывайте и почаще перед Андрюхой мелькайте. - Подумал и добавил: - А кто будет спорить, тот в лоб получит. Два раза, - уточнил Колька.

Галка возмущенно фыркнула, Кролик отодвинулся с опаской. И спросил обидчиво:

– Почему сразу два-то?

– Ну три, - легко согласился Колька.

На том совещание и закончилось.

Кролик в душе был страшно рад, что его не взяли в Оглядкино. Самый короткий путь туда по воде - краем Соловьиных болот.

Болота эти Соловьиными звались вовсе не потому, что сидел в них когда-то Соловей-разбойник, хотя ему тут самое место было, а потому, что действительно свистели и щелкали в них по весне голосистые птахи свои звонкие песни. Собственно, соловьи звенели не в самом, конечно, болоте, а в густом ивняке, которым заросла Ведьмина протока. Уходя от реки, она постепенно раздавалась вширь, скрывалась в ядовито-зеленых травах, превращалась в бездонную трясину.

Место это не любили, считали нечистым. Многие верили, что в болотах водится какая-то темная сила, ходили про них худые слухи. Старуха Чашкина - уж она-то все знает - и та очень туманно поясняла: «Тама по ночам лешак с кикиморой хороводятся. Лешак-то поводит, поводит огоньками по кочкам, да и столкнет в омут. А нет - так кикимора защекотит».

Не любили синереченцы Соловьиные болота, боялись их и без крайней нужды туда не заглядывали, хотя ягода там водилась знатная и дичь хорошая пряталась.

А травы - яркие, коварные, обманчивые. Деревья - кривые да корявые, поросшие, как грязным клочкастым волосом, космами путаного и рваного мха. И часто сидит на таком дереве черный ворон и каркает хрипло, зловеще - аж мороз по коже.

Все было в болоте том. И пузыри вырывались с шумом из черной глуби, и туманы бродили меж скрюченных деревьев, будто души утопленников беспокойные, и огоньки плавали над бездонными пучинами. А безлунными ночами доносились с болота вроде как тихие стоны, и жалобный шепот шелестел над кочками, и даже говор слышался - глухой, нелюдской, тревожный…

Нет, плыть ночью черной водой мимо этих страшных болот - это не для Кролика. Он лучше днем будет перед участковым мелькать, создавать этот… эффект, словом…

Ночь выпала темная, месяц невысоко еще стоял, то за ветками, то за облачком прятался - неохотно, словом, светил, неярко.

В деревне и вокруг нее все спало. Даже собаки. Только лягушки квакали да дергач где-то в лужке скрипел. Ну и комары, конечно, позванивали.

Колька бросил на корму телогрейку, сумку с припасами, оттолкнул лодку от берега. Мишка, чуть пошевеливая веслами, вывел ее на стрежень. Подхваченная течением, она пошла легко и охотно - оставалось только подправлять ее ход, чтобы не жалась к берегу.

– Протоку не проскочи, - шепнул Колька. - А то всю ночь искать будем.

– Вот ты и поглядывай, мне несподручно, - ответил Мишка. - Там ветла кривая стоит, приметная.

Плыли еще около часа, протоку не пропустили - глаза уже пригляделись, привыкли к темноте, да и месяц заметно поднялся, блестел по реке дорожкой, путь указывал.

Свернули в протоку - как в темный тоннель вошли. Она по берегам сильно заросла, ветки над ней густо смыкались сплошным сводом. Иные склонялись к самой воде, купали в ней свою листву. Здесь и днем-то сумрачно, а сейчас совсем черно было.

Поменялись ребята местами: Колька за весла взялся, Мишка на носу вперед смотрел, тихонько командовал, вглядываясь во тьму: «Правым табань, еще чуток. Так держать».