Виктор Астафьев - 13 черных кошек и другие истории

— Мама, вот я тебе табель. принес.

— Положи на буфет, я потом распишусь.

— Табель? Интересно. Дай-ка сюда, — появился в дверях отец. — Ого! Вот так успехи. Допрыгался, значит.

Мать внесла в комнату дымящуюся кастрюлю с супом.

— Садись, Дима, — обратилась она к отцу. — А ты, Миша, иди сначала руки вымой.

Плескаясь у большого медного рукомойника и смотрясь в него, Мишка не строил рож, как делал это всегда, с интересом наблюдая за своим искаженным отражением, а прислушивался к разговору за столом.

— И зря ты… Не выйдет, видно, из него инженера. Но прыгает здорово, хвалят вон. Может, и вправду чемпионом каким будет…

Мишка вернулся к столу успокоенным. Он с аппетитом съел суп, а когда мать принесла жаркое, не удержался и еще раз с азартом начал рассказывать о соревнованиях, поминутно заглядывая в глаза отцу.

В это время в дверь постучали. Мишка побежал открывать. На пороге стоял Чудинов, а рядом с ним поправляла выбившуюся из-под пухового платка непослушную прядь Ольга Сергеевна.

— Отец дома?

Мишка молча кивнул.

Завтра в школу, а как хочется прыгнуть еще хоть раз, последний раз в сезоне. Прыгнуть — и уже тогда сесть за книги. Ну, ладно, к соревнованиям, сказали, не допустят, но ведь сегодня их нет. Пусть грамоту — красивую грамоту с золотыми буквами и красными знаменами — отобрали, но он, Комендант трамплина, подойдет и прыгнет. А с учебой он справится.

Мишка вышел на улицу и принял окончательное решение: прыгать. Утром подморозило, и скольжение сегодня обещало быть отличным.

Торопиться не хотелось. Он медленно — спустился к Балашихе, долго поднимался к подножию стальной громады. Предстояло еще забраться наверх.

Мишка внимательно осмотрел гору приземления и эстакаду, взял лыжи и подошел к лестнице.

— Здравствуйте, Семен Федорович, — грустно поздоровался он с дедом Мазаем, — решил вот закрыть сезон.

— Сезон-то для тебя давно уже закрыт. Двоечников не пускаем.

Мишка молча повернул от трамплина и услышал за спиной последнюю фразу Мазая:

— Комендант… разжалованный…

Мишка старался сдержать слезы. Но только сошел по тропинке вниз — не выдержал. Прислонился к стволу сосны и заплакал. Здесь, на узкой, по-мартовски обледенелой тропинке, и разыскал его запыхавшийся Николай Бортиков.

— Здорово, Комендант! Я с ног сбился, тебя ищу.

— Какой я тебе Комендант? — сердито перебил его Мишка, размазывая слезы. — Меня вон уже Мазай разжаловал. Да и ты, наверно, рад-радешенек.

— Эх ты, Мишка, — беззлобно произнес Николай. — Все ершишься. А я, между прочим, действительно тебя ищу. Давай лыжи да пойдем.

Мишка поколебался, но потом безропотно позволил Николаю взвалить на плечо свои лыжи и молча стал подниматься за ним.

— Вчера, понимаешь, нас Анатолий Сергеевич собирал, — рассказывал Николай. — А сегодня в комитете комсомола разговор состоялся. И решили мы, Комендант, тебе помочь. Собственно, помогать тебе буду я.

Мишка в ответ недоверчиво хмыкнул.

— Чего мычишь? Все равно я в пединститут собираюсь поступать. Так; что ты для меня будешь вроде тренировочного трамплина… Анатолий Сергеевич сказал: «Коменданта вытянуть надо». Вот и будем тебя в науку тянуть. Учти, занятия начнем сегодня. У меня, брат, слона гонять не придется.

Пусто было на Балашихе. Кончился сезон, давно уехали мастера, да и местные лыжники уже не тренировались на склонах гор, только ветер трепал забытый кем-то синий флажок на слаломной трассе.

Ребята стояли рядом и смотрели на этот флажок. Вдруг Мишка направился к нему, глубоко проваливаясь в снег. Через несколько минут он вернулся, пыхтя и отдуваясь. В руках у него был тонкий бамбуковый прут с флажком.

— Пригодится… Еще ведь тренироваться будем… — негромко сказал Мишка.

— Правильно. Надо Мазаю отдать.

— Мазаю?

— Ну да. Давай-ка сбегай, ты помоложе.

— Я как-нибудь потом… Разжалованный ты, говорит, комендант. На трамплин не пустил. Двоечник, говорит…

Николай звонко расхохотался.

— Вот здорово! Поругался, значит, со своим заместителем? Тогда давай, я снесу…

— Нет. — Мишка долго смотрел на Николая исподлобья. И вдруг, улыбнувшись, добавил: — Я ему, знаешь, когда этот флажок отдам? Когда на соревнованиях прыгну. Понимаешь?

Мишка, повернувшись лицом к трамплину, приветственно помахал флажком.

— До скорого свидания, дедушка Мазай! — задорно крикнул он и уже тише добавил: — Я хоть и разжалованный, а все-таки Комендант.

— А потом обжорой он оказался, твой этот… Как его?.. И еще жмот. Сухари у матросов воровал…

— Галеты.

— Ну, галеты. Г-герой!..

— Много ты понимаешь! Сам бы поголодал столько. Законный парень! И книжка тоже законная…

Я не сразу и понял, о чем это спорят мальчишки? Потом улыбнулся — понял. Мальчишки всегда спорят азартно, но не по существу. Фильм же был совсем не о том! Он назывался «Рассказы о Ленине». Фильм умный, честный, взволнованный. О том, каким душевным человеком был Владимир Ильич, как; он мечтал, как любил людей и хотел их увидеть в будущем еще лучшими. При чем тут галеты и чей-то голод?

И тогда перед глазами выплыл один из заключительных кадров фильма: надрывный крик Надежды Константиновны: «Володя!», и из рук Владимира Ильича падает книга. На обложке крупно: «Джек Лондон. Любовь к жизни».

Я вспомнил этот рассказ. В нем говорится о мужественном человеке, который, измученный страшным голодом, со сломанной ногою, преданный товарищем, одной только невероятной волей к жизни победил все и спас себя. Но потом, когда все трудности миновали, он до ужаса боялся голода, делал тайные запасы провизии, вызывая смех и неприязнь у обыкновенных людей.

О нем-то и заспорили незнакомые мне мальчишки. А я тогда вспомнил историю, знакомую мне из самых первых уст, которую и хочу предложить сейчас. Это было на самом деле, я не изменил ни места, ни фамилии и пересказываю все безо всяких прикрас.

Утром 16 января 1958 года телефонный разговор директора Веслянского леспромхоза Красильникова прервал громкий, на всю комнату, голос телефонистки в трубке:

— Александр Алексеевич! Звонят — гараж горит!

Уши резанул тревожный, требовательный звонок; в передней.

— Пробеги по отделам, передай — гараж горит! — крикнул Красильников вбежавшей секретарше, на ходу надевая пальто.

Пожар в гараже леспромхоза — очень серьезное происшествие. Он может на долгое время вывести все предприятие из строя. Тем более это было неприятно веслянцам. Как раз в те дни леспромхоз гремел по всей стране: в очень важном деле — в том, сколько вырабатывает каждый рабочий, — он одним из первых обогнал тогда лучшие предприятия Канады и США. И вот — на тебе!