Наталья Иртенина - Николай II. Царский подвиг

Но дождаться урожая не пришлось. Временное правительство распорядилось перевезти царскую семью в сибирский город Тобольск – подальше с глаз.

На фронте дела шли хуже некуда. Армия разваливалась и не хотела воевать. Солдаты думали так: царя больше нет, так кто им теперь указ? Никто! Новая власть всё больше походила на безвластие. В столице зрел очередной государственный переворот. Наконец в октябре одних революционеров, как метлой, смели другие, ещё более жестокие. Они звались «большевики».

Это были люди, которые отвергли Бога. Они хотели строить новую жизнь на безбожном фундаменте, а для этого отменить все прежние законы человеческой жизни – любовь к людям и к Родине, веру, правду, совесть, милосердие, сострадание, все Божьи заповеди. Они поспешили заключить мир с Германией, отдав немцам огромные территории России. Царь, даже сверженный с престола, был им ненавистен. Их заветной мечтой было убийство императора.

В Тобольске царственных узников поселили в бывшем доме губернатора. Там не было парка, как в Царском Селе, – только небольшой двор для прогулок. Рядом через улицу стояла церковь. И хотя царской семье разрешили иногда посещать храм под конвоем, всё зависело от прихотей комиссара охраны.

Государь и тут попросил, чтобы привезли на двор брёвна и выдали пилу. Заготовка дров стала его любимой работой. Даже великие княжны и их младший брат охотно пилили и кололи дрова, коротая скучные тюремные будни.

Утешением для узников была отправка писем близким людям. Александра Фёдоровна находила в себе силы ободрять тех, кому она писала. И она, и государь переживали не столько за себя, сколько за других, своих бывших приближённых, тоже вынужденных терпеть лишения и издевательства от новой власти.

– Себя не жаль, – говорил император. – Невыносимо жаль тех, кто теперь страдает из-за нас.

«Тяжело неимоверно, грустно, обидно, стыдно, – писала государыня, – но не теряйте веру в Божию милость. Бог не оставит Родину погибнуть. Надо с покорностью перенести все эти унижения, гадости, ужасы. Господь не допускает нам уныния, охраняет от отчаяния, даёт силу. Без веры невозможно было бы жить…»

Царственные узники не падали духом, не жаловались на судьбу, не роптали на своих врагов. Они молились Богу, читали книги, ставили домашние спектакли, рукодельничали, катались с ледяной горки во дворе. На праздники делали всем подарки – даже своим стражам. Государь и его дети любили забираться на крышу теплицы при доме и просто сидеть там, греясь на солнце.

Но положение пленников всё ухудшалось.

Весной 1918 года царскую семью перевезли в город Екатеринбург на Урале. Теперь её охраняли не стрелки старой царской армии, а солдаты новой, революционной Красной армии. Власть большевиков – советская власть, как она стала называться, – с пленниками вовсе не церемонилась. Солдаты издевались над ними. Следили за каждым их шагом, воровали вещи, пускали им в лица дым от папирос, грубо ругались.

Как-то во время обеда в столовую зашёл начальник охраны. Он бесцеремонно залез ложкой в супницу и вытащил самый большой кусок мяса.

– А вам и того довольно будет, – жуя, сказал тюремщик. – Попили вы народной кровушки. Теперь наша взяла.

Даже в летнюю жару и духоту охрана запрещала открывать окна. А выходить из дома, чтобы подышать свежим воздухом, позволяли всего на час.

– Почему только час? – спросил император.

– Чтобы больше было похоже на тюремный режим, – ответил начальник охраны.

Дом был окружён высоким забором. Вдобавок окна замалевали краской и поставили на них решётки, чтобы здание и впрямь стало подобно тюрьме.

Узники переносили всё это с христианским смирением и поистине царственным величием. Их спокойствие и кротость начинали вызывать уважение даже у охраны. Так было и в Царском Селе, и в Тобольске, и в Екатеринбурге. Враждебное отношение к пленникам уступало место дружелюбию. Но сменялся состав конвойных – и всё начиналось заново…

Великая княжна Ольга в своём письме на волю сообщила: «Отец просит передать всем, кто остался ему предан, чтобы не мстили за него, так как он всех простил и за всех молится. Чтобы помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет ещё сильней, но не зло победит зло, а только любовь».

Эти слова стали завещанием государя-императора Николая Второго. Он заранее простил палачей своей семьи.

Узники предчувствовали, что готовится расправа над ними. Тринадцатилетний Алексей обронил однажды в разговоре фразу:

– Если будут убивать, то хоть бы не мучили.

Его сестра Татьяна, читая книгу, подчеркнула карандашом слова о христианских мучениках, которых в давние времена убивали за веру язычники: «Верующие в Господа Иисуса Христа шли на смерть как на праздник, потому что надеялись вступить в иную, духовную жизнь, открывающуюся для человека за гробом».

В середине лета в доме-тюрьме прошло последнее богослужение. Дьякон, помогавший священнику, во время службы неожиданно запел поминальную молитву «Со святыми упокой», вместо того чтобы только прочесть её. Поётся она лишь при отпевании умерших. Вся царская семья при этих словах опустилась на колени. Это было как знак свыше. Как будто сам Господь заранее предупредил их о том, что совершится вскоре.

Даже неверующий комендант тюремного дома что-то почувствовал. После службы он сказал священнику:

– Ну вот, помолились, и легче на сердце стало.

Божия благодать коснулась зачерствелой души человека, который готовил убийство царской семьи! Но умягчить злые сердца палачей уже ничто не могло.

Через три дня пленники были убиты. Всю семью отвели ночью в подвал дома и расстреляли вместе с четырьмя преданными слугами. Не пощадили даже младших царских детей.

Земная жизнь их завершилась. Но началась жизнь вечная, та, которую обретают ду́ши, верные Богу.

Судьба последней царской семьи похожа на сказку: они любили друг друга, жили счастливо и умерли в один день.

Они знали славу, величие, богатство. Но когда они лишились всего этого и узнали бесславие, унижение, лишения – то ничуть не переменились. Не озлобились на мир, не впали в отчаяние, сохраняли чистоту и благородство душ.

– Я берёг не самодержавную власть, а Россию, – сказал император в дни крушения монархии.

Он и его семья приняли мученическую смерть за своё земное Отечество и за свой народ. Это настоящий царский подвиг.

Можно было свергнуть русского царя с трона, но нельзя было заставить его нарушить священную клятву, которую он дал в день своего коронования. Государь клялся служить России до смерти. После революции ему остался только один способ служить ей. Когда России стало плохо, очень плохо, он разделил с ней страдания. Император не отделял себя от своего народа, пускай даже бо́льшая часть народа его предала. Он был не в силах ничего сделать – но мог молиться о России, о её спасении от большой беды, в которую попала страна. С ним вместе молились о том же государыня, великие княжны и цесаревич.