Маргарет Рук - Ты можешь изменить мир. Как 57 подростков боролись за свои идеалы – и победили

Потом я узнал о кастинге для драматического сериала «Свалка» (The Dumping Ground) – про детей, живущих в пансионате. Мы отдыхали в Девоне, когда я узнал от режиссера, что мне дали роль. Я думал, снимусь в одном эпизоде, но оказалось – в целом сезоне! Съемки шли пять месяцев. Теперь я говорю маме и папе, что я богаче их…

Мне понравилось все, что связано с сериалом, – от новых друзей до технической стороны съемок. Благодаря этому я начал снимать собственные фильмы на iPad. Иногда я снимаю длинный видеоролик и трейлер, а потом монтирую в приложениях на iPad. А еще я пишу песни. Я учусь в процессе. Надеюсь, что в то же время мне удается разрушать стереотипы.

Я снял один документальный фильм на тяжелую тему. Я побывал в Молдавии и увидел учреждения, где живут люди с различными заболеваниями: церебральным параличом, синдромом Дауна, аутизмом… Люди разного возраста и в разном состоянии. Я сделал репортаж о них и о «Люмосе» – благотворительном фонде Джоан Роулинг, который пытается изменить ужасные условия их содержания.

Это очень расстроило меня. Местные дети были такими бедными, что у каждого было всего по одной игрушке. Но я также посетил невероятную спецшколу, основанную благотворительным фондом «Люмос». Я познакомился с мальчиком в инвалидном кресле и спросил, кем он мечтает стать в будущем. Он сказал, что полицейским, на что я ответил: «Ты можешь стать первым в Молдове полицейским в инвалидном кресле».

Я хочу снимать больше документальных фильмов. И делать серьезные репортажи о людях с ограниченными возможностями. Со мной работает съемочная команда, в составе которой только женщины с ограниченными возможностями. Одни люди по-настоящему добры к таким, как я, другие – нет. И если нет, то это несправедливо и жестоко.

Я ходил в обычную старшую школу, и там надо мной иногда издевались. Для людей с проблемами обучения отводилась отдельная классная комната. Там учился я, а другие ученики наступали мне на ноги, толкались и обзывались. И делали это незаметно. Из-за них я бросал свои занятия и прекращал общаться. В той школе я был первым учеником с синдромом Дауна. Мне казалось, что я все время сражался с предвзятостью.

Там я застрял. Сдать экзамены у меня получилось, завести друзей – нет. Я сказал себе: «Больше мне не придется туда ходить» – и не оглядывался.

Я так доволен тем, чем занимаюсь после окончания школы. Когда я не снимаюсь, то помогаю в спортивных центрах – работаю помощником тренера по плаванию, бадминтону и настольному теннису.

Я очень люблю проводить время с друзьями, которые у меня появились. Мне нравится играть в кино, сотрудничать с людьми с ограниченными возможностями. Мне хочется, чтобы люди смотрели на меня и вдохновлялись. Тогда я стану великим актером, который всем покажет, чего могут достичь люди с ограниченными возможностями.

Все из моей старой школы посмотрели «Свалку», так что я местная знаменитость. Но я хочу прославиться сильнее и заработать еще больше денег!

Благодаря этому я хорошо себя чувствую. У многих людей есть предрассудки по отношению к детям с синдромом Дауна – что они могут делать, а чего не могут. И я здесь, чтобы доказать их неправоту. В начальной школе учительница спросила маму: «Как вы думаете, чем займется Рубен после школы?» И мама ответила: «Сейчас он мечтает стать рок-звездой». Учительница была в шоке, а мама подумала: «Просто подождите – и увидите».

«ДЕТЕЙ С СИНДРОМОМ ДАУНА ОБЫЧНО ПРЯТАЛИ. НО МОЙ ПРИМЕР – ПОЛНАЯ ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЬ ЭТОМУ».

«Если ученикам с цветной кожей говорить, что они станут никем, именно это и случится, а я хочу все изменить».

ИМАНИ

18 ЛЕТ, ЛОС-АНДЖЕЛЕС, США

И пускай это и прекрасная комбинация, мне было непросто из-за такого необычного этнического происхождения.

Я латиноамериканка, но по-испански говорю не очень хорошо. Я слишком белая для «типичной» афролатиноамериканки. Я «американизированная» арабка, поэтому с «традиционной» арабской культурой у меня мало общего.

Глядя на мою светлую кожу и кудрявые волосы, люди начинают задавать вопросы о моем этническом происхождении. Когда я была маленькой, меня смущала реакция других детей, которые не могли даже выговорить названия стран, откуда происходили мои предки, не говоря уже о том, чтобы найти их на карте. По этой причине я просто говорила людям, что я мулатка: так легче, хотя это и означало отказ от важных аспектов моих культур.

В начальной школе на уроках, посвященных памяти трагедии 11 сентября, до меня начало доходить, сколько негативных эмоций вызывает у людей ислам. И я начала стесняться этой части своего происхождения. Потом, в старших классах, я попала в школу, где было много латиноамериканцев, и на фоне друзей чувствовала себя белой.

Изо всех сил я пыталась выучить испанский на достойном уровне и говорить на нем без заикания, потому что мне казалось, что я зря незаслуженно забросила его. Я продолжаю заниматься, но в глубине души знаю: раз я не выучила его хорошо в детстве, мне будет труднее свободно говорить на нем сейчас.

В прошлом году я выиграла стипендию на обучение в Египте и поняла, что значит быть арабской женщиной. Я увидела многих женщин, которые остались собой, несмотря на все ограничения, с которыми сталкиваются мусульманки в хиджабах, – и это вселило в меня чувство гордости и надежды. Для женщин там было много негласных правил: старшая дочь в семье может выйти из дома только до того часа, который назначат родители, а младший брат должен сопровождать ее. В этом обществе доминируют мужчины, но мои подруги, носившие хиджаб, все равно гордились своей религией и культурой, несмотря на все трудности, с которыми им пришлось столкнуться. Они показали, что и мне надо гордиться каждым аспектом моей этнической принадлежности и принять себя как арабоафролатиноамериканку – женщину, готовую продвигать идею, что все расы должны принимать друг друга.

Я стараюсь распространять идею принятия расы и гендера с помощью искусства. Одним из моих последних проектов стал документальный фильм, снятый мною совместно с организацией Global Girl Media. Получив опыт работы с девушками из Global Girl, я смогла заново сформировать свою идентичность – через искусство и общение с людьми.

Я сняла фильм о сообществе трансгендерных людей в Лос-Анджелесе. Существует масса дискуссий о том, что темнокожим трансгендерам сложнее найти работу, чем светлокожим. Они не могут сделать достойный макияж из-за ограниченного выбора цветов в индустрии косметики. В фильме исследуются колоризм и социальная изоляция этой части общества. Трансгендеры, у которых я брала интервью, подтвердили, что б о льшая часть их культуры – светлокожая. Они говорили, что стараются внедрять в свои выступления активизм, чтобы принять свою индивидуальность и чувствовать себя счастливыми в своей коже. Один из опрошенных сказал, что в семье его называют pocha – что означает «отбеленный» на испанском языке. Мужчина должен быть сильным, главой семьи – это концепт, заложенный идеологией мачизма. Пока эти культурные стандарты и идеологии исключают трансперсон, им следует быть аккуратными, чтобы не стать изгоями в собственной культуре. Поэтому герой моего фильма провел исследование, изучил историю и собственное происхождение, чтобы никто не смог отобрать их у него.