Варвара Давлятшина - Рубежники [litres]

– Завязала, опущу потом, – шепнула я. – Что делать?

– Как всегда: мне нужно знать, сколько их там. Подойдем, запустишь внутрь Кьяку, сама жди на улице. И глаза, пока не разрешу, не открывай. Все поняла?

– Поняла, – кивнула я.

– Тогда вперед.

На этот раз впереди шел напряженный и злой Череп. Следом Карат, и только потом мы с Кьякой. Птица тоже настороженно поворачивала голову, будто знала, что на складе нас ждал кто-то ужасный. Всеобщая нервозность передалась и мне. Я едва дышала и ступала на цыпочках, но все равно, казалось, создавала ужасно много шума.

Двери не было, вместо нее чернел провал.

– Выпускай, – одними губами прошептал Карат.

Повторять просьбу нужды не было, Кьяка распахнула крылья и бесшумно влетела внутрь.

– Повязка.

Я моментально опустила повязку на глаза. А дальше началось самое ужасное: ожидание.

Внутри стояла тишина: абсолютная, неестественная, страшная. Из проема дышало сыростью и холодом. Казалось, напарника и наших помощников поглотило огромное злобное существо, и прямо сейчас оно подбиралось ко мне.

Стало зябко. Я поежилась, обхватила плечи руками и еще сильнее прислушалась. Ничего, тишина.

Но вмиг все изменилось: яростный лай армы, металлический скрежет, мат Карата, чей-то нечеловеческий рев. Где-то рядом осыпалась штукатурка, возле моих ног что-то упало. Я машинально сделала шаг назад. А потом похолодела, услышав душераздирающий скулеж.

Череп!

Слова наставницы набатом стучали в голове: «Не снимай повязку, даже если страшно, даже если больно, даже если уверена, что сможешь помочь по-другому». Я изо всех сил сдерживала себя, но когда скулеж оборвался на высокой ноте, не выдержала. Сдернула платок и забежала на склад.

Двое, мужчина и женщина. Они были похожи на оживший бред сумасшедшего: человеческое тело, к которому сзади был прикреплен осьминог, бледные лица, отсутствующие взгляды. Головоногие висели на спинах, будто рюкзаки, однако исправно работали щупальцами, избивая ослепшего из-за меня Карата. Окровавленный Череп лежал неподалеку. Кьяка металась с криками вокруг, но сделать ничего не могла.

Я хотела попятиться, хотела закрыть глаза, чтобы дать воителю шанс, но не сумела. Не сумела даже моргнуть. Леденящий ужас заморозил члены, превратив меня в деревянного солдатика, в то время как Карата полосовали чуждые, выколачивая из него жизнь.

– Дура, глаза! – заорали позади меня и для острастки долбанули в бок.

И только тогда я ожила, моментально закрыла глаза, одновременно забиваясь в угол, чтобы не мешать. Заскрипела штукатурка под ботинками множества людей, раздались возмущенные вопли, лай, снова тот же металлический скрежет и рев чуждых. Какофония оглушала. Я закрыла уши ладонями, вжалась в стену, мысленно молясь, чтобы прибывшие вершители успели спасти моих напарников.

Время тянулось как резина. Казалось, прошел год, но шум только нарастал. В нем появился новый звук: я вычленила тонкий вой, который становился еще выше и сильнее. Заныли уши. Враз стало жарко, будто в меня врезалась горячая волна. Ноги перестали слушаться, заставляя упасть на колени. Высота воя скакнула еще, и вдруг стало тихо. Резко, словно отрезали.

Я судорожно ощупала уши. Неужели оглохла?! Временно или навсегда?!

Нет, слух возвращался или не уходил вовсе.

– Снимай повязку, Лиза.

Голос Иглы испугал. Я дернулась, стукаясь лбом о стену. Больно, но зато в голове немного прояснилось. А то словно в невесомости барахталась: вроде в сознании, а мозг не работал.

– Ты как? – Не дождавшись от меня ответа, искусница самостоятельно сдернула платок. – Зацепили серебрумы?

– Кто?

Нет, я поспешила с выводами, голова все еще работала плохо.

– Чуждые.

– Нет, – ощупав себя, ответила ей. – Где Карат? Череп? Живы?! А твари?

Я попыталась подняться на ноги, но не смогла: колени подкашивались, да и Игла не позволила.

– Один сдох, вторая ушла. Твои живы, правда, несладко им сейчас. А ты посиди-ка, на вот, Рыся подержи. Серебрумы ведь не только щупальцами размахивать горазды, но и по менталу шарахают будь здоров. Так что рот пока закрой и не мешай, уберу воздействие.

Пришлось мне забрать кота и помолчать.

Лечебные манипуляции искусница закончила быстро. Сразу же перестали болеть уши, да и сил прибавилось. Я наконец сумела подняться.

– Где они?

– Там, – мотнула головой Игла. – Но ты пока не ходи, не до тебя.

Впрочем, ее слова только подстегнули. Неужели все так плохо?!

Окровавленный и тихий Череп так и лежал на полу. Вокруг Карата сгрудились искусники, сразу четверо. Чара – пятая, нарезала круги, заламывая от волнения руки. Я, наверное, тоже присоединилась бы к ее пляскам, да не дали. Молчун жестко остановил на полпути.

– Не лезь, девочка. И так вы дел с ним наделали. Не нужно больше.

– Но я же не виновата!

Мне не ответили, отвернулись. Всхлипнув, я пошла к арме. И почему его никто не лечит?! Он же тоже пострадал.

Я присела рядом с ним, погладила морду. Услышала тихий скулеж, наклонилась, обняла его и заплакала.

– Прости-прости, милый, – шептала на ухо. – Не выходит из меня видящей… ни помочь, ни даже не мешать, ничего не могу… пустышка я, а не вершитель…

Череп открыл мутные глаза, лизнул мое соленое лицо. Попытался встать, да я не дала, придержала.

– Полежи, малыш. Сейчас кто-нибудь к тебе придет, поможет.

Однако время шло, но никто к арме не подходил.

– Чара! – не вынесла я. – Помоги Черепу. Ему больно!

Она замерла, а потом повернулась на крик, увидела, кто ее звал, и метнулась ко мне.

– Ему больно, – повторила я, глядя в ее прищуренные от злобы глаза. – Помоги.

– Что было нужно, я сделала, дальше только он сам. А ты не смей приказывать мне. Ты… – медленно проговорила она. – Ты… ты…

– Ну что я? – устало выпрямилась я. – Скажи, Чара, ты ведь хочешь. Давно хочешь.

– Да ты… – кипела она. – Если бы не ты, он не пошел бы на них один. Не сунулся бы без видящей, дождался бы подкрепления.

У меня сжалось сердце, загорели от слез глаза, но я упрямо подняла подбородок и ответила:

– Это не моя вина. Никто не спрашивал, хочу ли я быть видящей.

– Конечно! Да лучше бы он…

Но она не успела договорить. Отчаянный крик заставил ее заткнуться, а меня пошатнуться.

– Лиза!

В тот момент в меня, наверное, вселился чуждый, не иначе. Ведь я сумела прорваться сквозь кордон здоровых воителей, отпихнуть чистильщиков и искусников, упасть на колени рядом с Каратом.

– Я здесь!

Он выглядел ужасно: лицо белое, одни глаза горят да губы в крови. Он весь в крови.

– Лиза.

– Чшш, молчи, – замотала я головой. – Сейчас тебя подлечат, и скажешь. Ладно?

Воитель моргнул, растянул губы в подобии улыбки, а потом отключился.