Кямран Гусейнли - Дневник Фахри [publisher: SelfPub]

– Положи ее обратно в кроватку!

– Вы тут кричите, ребенок боится и плачет. Я отведу ее в другую комнату, чтобы успокоилась.

– Положи!

Я не заметил, как она дала мне пощечину, потом еще одну и стала бить со словами: «Не смей ее трогать!» Мне приходилось держать Лятифу крепко, чтобы она не упала, а мама все била меня и кричала. Отчим поспешил на помощь и стал ее держать. Лятифа снова расплакалась. Но я решил положить ее в кроватку, чтобы еще больше не разозлить маму. Потом я пошел в ванную, чтобы умыться и немного прийти в себя. И тогда я заметил кровоточащую губу. А еще у меня под глазом рана кровоточила. Не зная, что делать, я первым делом умылся, пошел на кухню за салфетками, чтобы ими остановить кровь. Вата и йод были в комнате родителей, а туда мне заходить не хотелось. Я остановил кровотечение и вышел из ванной. Сестренка все еще плакала. И мама плакала. Отчим не знал, что делать: он держал в руках плачущую Лятифу и одновременно пытался успокоить маму. Я вошел в комнату. Мама посмотрела на меня, но ничего не сказала. Я сел рядом с ней. Надир отошел в сторону, чтобы успокоить сестренку.

– Мама, – позвал я, но реакции не было никакой. – Мама. Не плачь.

Я обнял ее, надеясь, что она успокоится, но она расплакалась еще сильнее. Я поцеловал ее в щеку.

– Мам, хватит. Все хорошо. Я не хотел ничего плохого. Я никогда не обижу и не сделаю ничего плохого Лятифе. Она ведь моя сестренка. Она не чужой человек. Кроме того, она ребенок. Маленький, хрупкий, беззащитный ребенок. Я никогда не сделаю ей ничего плохого. И я не понимаю, почему ты так болезненно на это реагируешь.

Она плакала и качалась вперед-назад.

– Почему, мама? Почему ты каждый раз так злишься и избиваешь меня из-за этого?

– Прости, – вдруг сказала она, давясь слезами. – Прости меня. Я не знаю. Я не знаю. Прости. Прости.

Она расплакалась еще громче. Я снова обнял ее.

– Когда я была маленькой, у меня была сестра. Сводная.

Это стало для меня шоком. Она заговорила со мной о своем детстве. О том, о чем никогда не говорила. Она никогда ни с кем не говорила о своем детстве – кроме папы.

– Ее отец после смерти ее мамы женился на моей маме. И родилась я. Моей сводной сестре это не понравилось. Зохре. Так ее звали. Она всегда меня била. Издевалась надо мной. Позорила меня при друзьях. Она была старше меня на пять лет. И я не могла ей ответить. Я не могла дать сдачи, когда она валила меня, давила коленом и била головой об пол. Я не могла остановить ее, когда она избивала меня тем, что попадало ей под руку. Я жаловалась маме и папе, но они ничего не могли с этим поделать – наказания не действовали на Зохру. И это было самым ужасным. Она продолжала мучать меня. Она испортила всю мою жизнь. Однажды она разбила вазу прямо у меня на лице. И осколок вошел в мою губу. Оттуда и этот шрам, – она указала на шрам у нее на верхней губе. Меня всегда интересовало, откуда он, но спросить боялся. И вот узнал. Хотя я бы предпочел оставаться в неведении, нежели узнать все это. Затем мама расплакалась и плакала долго. Я обнял ее, пытаясь успокоить. Она продолжала повторять «прости».

– Вот почему я так боюсь, когда ты приближаешься к Лятифе. Я знаю, что ты ничего плохого ей не желаешь, но боюсь. Боюсь, что с ней ты сделаешь то же самое, что Зохра творила со мной.

Она снова громко расплакалась. Я сказал ей, что никогда не причиню вреда своей сестренке, что никогда не сделаю ей ничего плохого. Успокоилась она поздно. Меня интересует вопрос, где сейчас эта Зохра, но задавать его не решаюсь – уж очень больная тема для мамы. Во мне и сейчас кипит злость. Как можно было так обращаться со своей сестрой? Ну и что, что она сводная? Зато она СЕСТРА, тем более МЛАДШАЯ. Да как вообще можно с кем-то так обращаться? Это дикость! Все это не укладывается в голове. Таких людей и убить мало. Не знаю, как можно назвать таких людей. И вообще, это не люди. Это низшие существа. Низшие бездушные существа. Животные, растения и даже камни имеют душу, имеют чувства, но не существа, подобные Зохре. Злость так и кипит во мне. Ладно, пойду уже спать, если, конечно, смогу после всего услышанного. Пока, мой дорогой дневник.

***

И снова привет. Я сегодня уже делал записи, но пишу снова, так как опять появились кое-какие мысли. Я понял свою маму. Я понял, почему она винит жизнь в том, какая она. Теперь я отчасти с ней согласен. Жизнь у нее не была легкой. Она не могла ничего поделать с тем, что ее била сводная сестра. Да, она могла дать сдачи, когда уже повзрослела, но до этого нет. Она не могла в два годика избить или защититься от семилетней агрессивной сестры. Она не была виновата в том, что Зохра ее била. Мама также не была виновата в смерти папы. Это все жизнь. Но я все равно полагаю, что жизнь предоставляет нам испытания, которые мы должны пройти достойно. Мы не всегда виноваты в том, что предоставила нам жизнь. Но мы полностью в ответе за то, как прошли эти испытания. И, несмотря ни на что, я считаю, нужно оставаться добрым и правильным. Не сходить с пути истины, скажем так. Не предавать свои идеалы или идеи из-за того, что что-то в жизни пошло не так. Кстати, маме уже лучше. Она спокойна и ведет себя так, будто ничего не случилось. И это хорошо. Но все равно я уверен, что она изменилась. Она сама попросила меня посидеть с Лятифой, пока она сбегает к соседям, которые недавно переехали. Странно, она ведь никогда с соседями не общалась. А потом пришла и приготовила яблочный пирог, который всегда получался у нее довольно вкусно. Короче говоря, маме стало лучше. Странно, что, один раз излив душу, человеку может стать спокойнее. И я закончил читать «Танатонавтов». Я иду спать. Сегодня был трудный день. Пока, мой дорогой дневник.

Я так счастлив. Сегодня я рассказал маме, что встречаюсь с Айнур. Она, как я понял, это не одобрила, но отреагировала не так агрессивно, как мне казалось. Это уже большой плюс. Она только сказала, чтобы я не натворил каких-либо глупостей. Вообще после того, как она рассказала мне про Зохру, она изменилась. А еще каждый день днем она оставляет Лятифу со мной, а сама куда-то уходит. Мне кажется, что она идет на сеансы к психологу, потому что с каждым днем она меняется в лучшую сторону. С ней стало возможно общаться. Но иногда у нее все равно резко меняется настроение. И она все еще продолжает пилить Надира из-за того, что он якобы мало времени уделяет семье. Я поговорил с ней на этот счет, но она сказала, чтобы я не вмешивался в дела взрослых. Думаю, скоро она перестанет его пилить. Тогда жизнь точно наладится, и у нас в семье тоже все будет хорошо. Я рассказал сестре про то, что рассказала мне мама. Она тоже была в шоке. Неудивительно. Вроде на сегодня все. Пока, мой дорогой дневник.