Марина Владимова - Нектар для души. Правдивые истории для детей от 7 до 10 лет

Когда я был совсем маленьким, дедушка сказал:

– Аркаша, старайся никогда не врать. Всегда можно вывести человека на чистую воду, и тогда будет очень стыдно. Но иногда нужно и соврать, если хочешь кого-то выручить.

– Дедушка, а у тебя такое было в жизни?

– Да, бывало. Нечасто, правда. Помню, как-то сбежал с контрольной по алгебре мой друг Мишка Веретенников. Он плохо подготовился и мог запросто получить двойку. А за каждую двойку его родители пороли. Учительница меня спросила, где Мишка, я же был старостой класса. Я соврал, что у него заболела сестрёнка, а мама с папой уехали в командировку. И ему пришлось уйти за ней в садик.

– А чем всё закончилось?

– Мишка подготовился и пересдал контрольную на четвёрку.

Недавно я вспомнил слова дедушки. Мы играли с ребятами на пустыре, выгуливали своих собак. В густой траве я не заметил валяющегося там гвоздя. И внезапно врезался в него. Ржавый гвоздь прошёл насквозь через большой палец на ноге. Крови почти не было, но боль была ужасная.

Я примчался домой. Меня встретила только бабушка, родители были в командировке. Бабуля вытащила гвоздь и обработала рану перекисью и йодом. К сожалению, бабуля очень плохо видит (у неё страшная близорукость), и она вылила мне на рану почти половину флакона йода. А потом туго забинтовала ногу.

Через час палец на ноге стало дёргать. Мне казалось, что рана у меня горит, боль была дикая. Я сказал об этом бабушке, а она начала успокаивать, предложила потерпеть, даже стыдила – пора стать настоящим мужчиной, а не нюней. Я мучился всю ночь. Чтобы бабушка не волновалась, я не кричал от боли, а только тихонько подвывал. К утру боль стала невыносимой. Днём вернулись из командировки родители и, увидев моё перекошенное от боли лицо, потащили меня в травмпункт. Дежурный доктор снял повязку и ахнул: на месте раны был ожог.

– Какой идиот догадался так обработать рану? Да ещё забинтовать. На воздухе лишний йод бы выветрился. А так он кристаллизовался. И выпал в осадок прямо на рану. Ну, у вас парень – герой, раз выдержал такую пытку.

Уже дома мама гневно посмотрела на папу и сказала:

– Вот видишь, я же говорила, что Аркашу нельзя оставлять с Изольдой Тихоновной. Она слишком сдала, почти ничего не видит и может допустить грубейшую ошибку.

Папа смущённо посмотрел на маму и почти умоляюще сказал:

– Леночка, не надо так про маму говорить, она не нарочно, хотела как лучше. И непедагогично осуждать её при Аркаше.

– Вот-вот, хотела как лучше, а получилось как всегда…

И тут я вспомнил слова деда про ложь во спасение.

– Мамочка, бабушка здесь совершенно ни при чём! Я сам залил рану йодом и забинтовал – так нас в школе учили оказывать первую помощь. Мне было почти не больно, правда.

Мама приумолкла и вышла из комнаты. Бабушка с нежностью и гордостью посмотрела на меня. Потом подошёл папа и поблагодарил за то, что я взял вину на себя как настоящий мужчина. Я спросил его:

– Пап, а ничего, что я соврал?

Папа помолчал и ответил:

– Ты заступился за женщину, свою бабушку, мою маму. В этом и состоит правда. Мужская правда.

Записала М. Владимова

Однажды со мной произошла история, о которой я буду помнить всю жизнь. Мне тогда было только семь лет.

Я взял деньги в маминой сумочке, чтобы купить зерно для голубей. Мы с Лёхой хотели их покормить. Он сказал, что у них в доме есть зоомагазин и там продают специальный корм для голубей. В следующий раз я взял деньги у бабушки в кармане. Мне нужно было купить красивые воздушные шарики, а ещё конфеты. Шарики я подарил Лёхе, а конфеты мы съели вместе. Родители ничего не заметили и меня не ругали.

Сначала я совсем не думал о том, правильно ли я поступаю. Я просто брал деньги, потому что они мне были нужны. А потом я стал замечать, что денег нет. Их не было ни в сумочке у мамы, ни в карманах и кошелёчке бабушки. И даже в папином портмоне, которое он оставлял на полочке в прихожей, я ничего не нашёл. Хотя у него-то всегда были деньги.

Я подумал, что это случайность, а потом они снова там окажутся. Но ни на следующий день, ни после их там не обнаружил. И тут я догадался, что родители всё знают и прячут от меня деньги. Мне почему-то стало очень стыдно. Стыдно оттого, что родители вынуждены прятать деньги, как будто я вор. Но, наверное, я и был вором, ведь я брал без разрешения то, что мне не принадлежит.

Лучше бы они меня отругали! Тогда бы я просто извинился и больше не стал этого делать. Но они мне ничего не сказали, а просто прятали деньги. Это было очень тяжело и обидно. Я не знал, как мне теперь быть. Я чувствовал себя чужим, ведь только от чужих людей прячут деньги. Мне больше не доверяли.

Тогда я не выдержал и признался во всём. Это было в воскресенье, за обедом. Родные вели себя так, будто меня здесь нет.

Я прямо спросил:

– Вы теперь мне не доверяете? Я теперь для вас чужой?

Все молчали. И бабушка тоже, хотя она всегда со мной говорила, даже когда родителям было некогда. У меня на глазах навернулись слёзы.

И тут папа сказал:

– Юра, ты не можешь быть нам чужим. Ты наш сын, но нам очень жаль, что приходится прятать от тебя что-то, как от постороннего человека.

Потом бабушка добавила, что они были вынуждены прятать деньги. Но я самый родной человек для них.

Я заплакал. Бабушка так ласково это говорила. Мама обняла меня и прошептала на ухо:

– Мы тебя очень любим. Ты же никогда больше не будешь брать деньги без разрешения, правда? Нам для тебя ничего не жалко, но нужно попросить.

Записала Ф. Кривушенкова

В честь деда меня назвали Мишей. Я его очень люблю. Мы почти всё время вместе. У нас был случай, после которого, мне кажется, я стал взрослым.

Началось всё глупо. Я спрятал машинку Серёги, своего закадычного друга. А дед увидел. Но я потом об этом узнал. Когда Серега ушёл, дед сел напротив меня и посмотрел в глаза так, что я испугался. А потом спросил:

– Ты же не хочешь быть Мишей-воришей?

– Чего?! – не понял я.

– Миша-вориша – это тот, кто берёт чужое, – тихо сказал дед.

– Дед, ты чего? При чём здесь я?! Я ничего не брал!

– Послушай меня внимательно. Я расскажу тебе свою историю. Она случилась, когда мне было девять, почти десять. Я был чуть постарше тебя. И меня дома звали Мишей-воришей. Знаешь, почему?