Емилиан Буков - Андриеш

Спину выгорбил мостом,

Лапы скрючил и потом

В русле околел пустом!

И пришли издалека

По призыву пастушка

Кучевые облака,—

Потемнела степь кругом,

Замелькали над оврагом

Ослепительным зигзагом

Стрелы молний, грянул гром,

И все чаще, звонче, гуще,

Как пчелиный рой гудя,

Засновали в тьме бегущей

Капли первого дождя.

Но внезапно из-за леса,

Словно черная завеса,

Появился Ветер-Дым.

Он пополз густым туманом

По долинам и полянам

И дыханием своим

Начал жечь цветы и травы,

Обновленные дубравы,

Нежный лист, что чуть подрос

В кронах молодых берез.

Дунул ветер — и погиб

Строй зазеленевших лип,

Иссушил злодей траву

И садовую листву.

Андриеш бежит по круче

Без оглядки, как шальной,

Вниз, к речной струе текучей:

Чтоб спастись от жажды жгучей

И умерить душный зной

Освежающей волной.

Но не может, как ни хочет,

Воду поднести ко рту:

Перед ним река клокочет,

Испаряясь на лету.

И, сжигаемое жаром,

Все течение Днестра

Плещет пеной, брызжет паром,

Как на пламени костра.

Смотрит пастушок, мертвея,

На бушующий поток,

Что под властью суховея

Превратился в кипяток.

И, ползя в тумане чадном.

Растекаясь по земле,

С грозным смехом беспощадным

Ветер-Дым шипит во мгле:

— Я весь мир спалить могу!

Виноградники сожгу,

Все кусты на берегу,

Все травинки на лугу,

Всю лесную мелюзгу!

Пусть в садах цветы завянут,

Пусть баштаны [13] Баштан - бахча; поле, на котором, как правило, выращиваются арбузы, дыни, тыквы. пеплом станут

И засохнут без воды

Недозревшие плоды!

Я деревья в роще каждой

Уморю жестокой жаждой,

Уничтожу, что хочу.

Землю в сажу превращу,

Накидаю толстый слой

Серой пыли, гари черной

И тебя, чабан упорный,

К облакам взметну золой!

Истомился пастушок.

Тело млеет нестерпимо,

На лице — сплошной ожог

От дыханья Ветра-Дыма.

И, согнувшись в три дуги,

Страшным пеклом опаленный,

Слышит он глухие стоны:

— Выручай нас, помоги!

Это плакали березки

На пустынном перекрестке.

— Эх! — подумал мальчик, — что ж,

Неужели ни за грош

Сгинут от жары бедняги…

Где б достать хоть каплю влаги?

Новой мыслью осенен,

Дону вдруг припомнил он!

Полный силы и отваги,

Распустил ремень десаги [14] Десага - пастушья переметная сумка. ,

Вынул маковый цветок,

Кинул кверху лепесток

Ярко — огненного цвета,

Словно небо в час рассвета.

И мгновенно вся земля

Утренней росой покрылась,

Лучезарно озарилась

Ясным блеском хрусталя.

Ветер-Дым проклятый снова

Напустил туману злого,

Задышал опять жарой,

Но тотчас же наш герой

Лепесток метнул второй —

Вырос тут же лес косматый,

Лес дремучий и сырой!

И пошли, за строем строй,

В наступленье, как солдаты,

Буки, ясени, дубы,

Липы, тополи и клены,

Развернув свои колонны

Для решающей борьбы!

Испугался Ветер-Дым,

Еле дышит, еле дует

И трусливо негодует,—

Он ведь столько лет враждует

С грозным войском молодым.

Знает — лес непобедим!

А за этим лесом — новый

В бой спешит резерв кленовый,

Там — другая полоса

Встала над Сухой Долиной

Зоркой стражей тополиной,

А за нею — вновь леса.

Закачались, зашумели.

Сосны, лиственницы, ели

Наступают след во след

Все тенистей, гуще, краше.

На земле цветущей нашей

Суховею — места нет!

А счастливый пастушок

Вновь цветок из торбы вынул

И с размаху третий кинул

Ярко-алый лепесток —

С неба ливень бурный хлынул,

Напоил водой живой

И сады, и огороды,

И пшеницы яровой

Зеленеющие всходы.

Весело шагал пастух,

Звонко дудочка свистела,

Будто радовалась вслух.

Лес ей вторил то и дело,

Полный счастья без предела,

И роняли нежный пух

Над речным простором ивы,

Чабана со всех сторон

Славили поля и нивы;

Радуга земной поклон

Отдала ему любовно,

И качались рощи, словно

Говорили: — Это он,

Пастушок, спешащий мимо,

Спас наш край от Ветра-Дыма!

А днестровская волна,

Провожая чабана,

Пеной на берег плеснула

И по-дружески шепнула:

— Много сделал ты добра

Для широкого Днестра.

Так ступай своей дорогой,

Но, когда придет пора,

Я примчусь к тебе с подмогой,

Вмиг избавлю от беды,

Лишь хлебни глоток воды!

И притоки-сыновья,

Вся текучая семья

До последнего ручья,

Влажной ратью голубою

Изготовят волны к бою!

От седых днестровских вод

По долинам шагом скорым

Андриеш спешил вперед

К неизведанным просторам,

Дальше, от холма к холму.

И шептали вслед ему

Белокурые березки,

Словно девушки-подростки:

— Оглянись еще хоть раз!

Погоди на миг, прохожий!

Сколько есть ветвей у нас,—

Все твои, чабан пригожий!

Ты одну из них сломи,

На прощание возьми,

Положи в мешок заплечный

Как залог любви сердечной.

Если по пути беда

Неожиданно нагрянет,

Помаши, пастух, тогда

Веткой, что вовек не вянет.

И с подмогою придет

Весь дремучий наш народ:

Лес кудрявый, многоствольный,

Сотни лет копивший мощь,

Молодежь зеленых рощ,

Силачи дубравы вольной!

* * *

Долог путь, долга и сказка,

Не близка еще развязка.

До развязки далеко,

Добираться нелегко.

Славно отдохнуть, пожалуй,

Под веселый шум воды,—

Но спешит пастух усталый,

Не окончены труды.

С глаз отхлынь, дневная дрема,

Ибо слышится вдали

То ль небесный голос грома,

То ли грозный гул земли, —

Загремит и оборвется,

Рев — озлоблен и несыт:

С кем-то заново бороться

Андриешу предстоит.

Страх, холодный и колючий,

Наплывает темной тучей,—

Что замыслили враги?

Рев летит с далеких пашен,

Но опять пастух бесстрашен,

И легки его шаги.

Шел весь день чабан веселый

Через горы, через долы,

И прибрел к вершине голой;

На нее взобрался он,

Поглядел на небосклон,

Где тускнел закат увядший…

Вдруг из рваных облаков

Вынырнул — и был таков,

Кэпкэуна глаз бродячий!

И тотчас же день потух.

Сел на камень наш пастух:

— Как шагать, пути не зная? —

Вкруг сгущалась тьма ночная.

И долины, и холмы

Затопило море тьмы.

Полдень — полночи мудрей,

Утро — вечера бодрей.

Солнце, выгляни скорей,

Озари нас, обогрей!

Над притихшею поляной

Полог тянется туманный;

Утомленный пастушок

Постелил свой кожушок

На душистую траву,

И, во сне ли, наяву,

Слышит он в ночи призывный