Татьяна Абрамова - Замечательные сказки

Я иду, спотыкаясь, косолапо и стильно,
Ничего, что кривая, только очень я сильная,
И в колтун — шерсть на холке, от колючек и ёлок
В ней застряли иголки, на спине — семь наколок.
А на лапе — капканы, егерь хочет добить,
Не спляшу вам канкана… как меня не жалеть?
Косолапо и стильно, ничего, что кривая,
Левой лапой осилю, правой не наступаю.
Когти пилкой поправлю, а занозы на пятках
Очень сильно болят, я их вырву с десяток,
Причесаться бы… выйти на лесные просторы,
Я лицом миловидна и готовлю попкорны.
Пусть иду, спотыкаясь… косолапо и стильно…
Пусть немного кривая, только очень я сильная,
Как сцепилась с койотом, ничего уж не помню,
Лишь взмахнула я лапой, а койот уже… в коме.
— Что же делаю здесь я? — ваш вопрос мне, наверно,
— Я ещё не заснула, я — лесная Минерва, 37 37 Минерва — у римлян богиня войны и мудрости. —
Земляники поела и устала немного,
— Побегу я, наверно… отосплюсь я в берлоге.
Не будите до лета, не шумите вы слишком,
Я к зиме не одета, износилось пальтишко,
Нагуляла жирок я, до весенних проталин
Пусть поёт ветерок мне, и во сне я летаю.
Вижу в дрёме глубокой, как была молодою,
Рыбу ловим с медведем мы весной в мелководье,
Как сверкаю глазами, будто в сказке я вечной,
Эх, начать бы сначала, повторять бесконечно…
Не будите до лета, пожалейте старушку,
Не стучи, Дед Мороз, и не бей в колотушку,
В Новый Год я, пожалуй, да!.. проснусь на минутку,
Шоколадом заправлюсь, буду есть его сутки.
Тихо шепчут листочки, и поют мне осинки,
Толстый слоя жирок — на боках и на спинке,
А закат догорает, под еловою кроной
Свет медовый стекает ароматной смолою.
Небо плачет дождями, и сквозит дня прохлада,
Перелётные птицы собираются в стаи,
— До весны не будите! — лес заснул на опушке,
И листвою засыпал все тропинки под кущей. 38 38 Куща — листва, крона дерева (деревьев); заросли, чаща.
2017.09.09.

На облака дымят туманы,
А в них поляны — света стогн,
И дымки кружатся, как павы,
Летят к заре на огонёк.
А между облачных расщелин,
Где гор вздымаются тела,
Они живут там, с небом вместе
То льют дождём, то вновь снега…
Вуалью чёрной кроют небо
И плачут, и гремят грозой,
Но отстучат чечёткой смелой,
И кисти с белой бахромой,
На грудь барашков белотелых,
Повесят дымчатой каймой.
А по утрам рассветным эльфом
Над речкой, озером, прудом,
Шифоном белым, лёгким шлейфом
Встают за утренним окном.
А на закатной дымке неба
Всё ярче перламутра рябь,
А ночью с серебристым светом
Над озером плывёт корабль.
2017.09.20.

Над цветным уже лесом сердоликом 39 39 Сердолик — Полудрагоценный камень красного или красно-желтого цвета (примеч. автора) макушка,
Там лесная принцесса спит, не слышит, как будто,
И не видит опушку за холодным туманом,
Золотая подушка сон хранит беспробудный.

Стук и скрип жухлых листьев, шорох ветра, осенне
Вся дрожит и краснеет на щеках гроздь рябинно,
Но не вызрело солнце в спелый круг авокадо,
Одиноко танцует лист осеннее танго,

Совершив променады, улетает на землю,
Не зовите пожарных, прогорает, не медля
Красным светом осина, желтым пламенем ива,
Пожелтела береза, покраснела рябина.

Шлейфом дымным накрылся свет-рассвет, позолотой
Чуть парит семикрылый над ивовым болотом,
Где камыш и осока, утки взрослой ватагой,
Подоспели и сроки, улетать им ведь надо.

Сыроежки прогнулись, словно старые лодки,
Утонули в ней мошки, будто в вязком болоте.
И небесною манной, заключая в объятья,
Там танцуют туманы в развевающем платье.
2017.09.10.

Вышли по грибы мы рано,
Но рассвет застрял в тумане,
Спотыкался он о кочки
И ушиб коленки. Очень

День спешил, зарёй багряной
Осветились вдруг поляны,
Серебром сверкали тропки,
Гномы ночи стали робки,

И светились на зелёном
Листья жёлтые на клёне,
Я сбивал ногой поганки,
Не везло, ведь наизнанку

Я одел с утра рубашку,
Погадаю на ромашке,
Сидя на пеньке, на кочке
Три красавца — три грибочка

В шлемах красных.
Шёл сюда я не напрасно,
Жаль разрушить это чудо,
Я грибы срезать не буду,

Сделал фото, в инстаграмме
С ними я стою в панаме,
Три гриба и я — четвёртый,
Как грибник, калач я тёртый,

Про грибное это место,
Не сказал я, если честно…
2017.10.10.

Длиннорукий фонарь, который
Зажигает свечи в озёрах,
В темноте шепчет детям сказки,
О весне, о зелёной травке.

А огни распустили косы,
Их соломенно-светлый волос
Пьёт росу из травы и листьев,
Шлёт свои лучезарные письма

Всем друзьям и своим подругам,
Ветеркам и большим ветрюгам.
Ночь вновь синим висит баклажаном,
И волшебные шлёт нам обманы,

И чернильною тьмою душит,
Ничего не выйдет, на суше
Маяки, фонари и лампы,
Нам земные поют дифирамбы,

Щурят стёкла белые-тёмные,
Освещают светом потёмки
Огоньки-светлячки в бездорожье,
На фонарных столбах всё строже

По приказу, как на параде,
В своих светлых стильных нарядах,
Спину держат они прямую,
Освещая версту седьмую.
1992г.

А башмачки с серебряной подковой
Стучали за окном, и спозаранку
Мурчара-кот кошачьи песни снова
Нам запевал с гитарой-самозванкой.

А ночью он на крыше, словно месяц,
Блистательный и в звёздном ореоле
Мурчара вновь поёт нам околесицу,
Не ест он колбасу, поёт он… соло!

Его гитара никогда не подводила,
Давили звуки на людские перепонки,
Хозяин вышел, камнем бросил снизу,
Но кот запел левее… очень звонко.

Ах, этот март, пьянящий дух весенний,
Мурчара ведь не петь не может,
Ручьи бегут и солнце шёрстку греет,
И мыши бегают… Неосторожны!

И смех их, будто звон хрустальной вазы,
Котом гордятся, шепчут: — Ах, Мурчара!
Всю ночь всем не давал он спать, зараза.
И вторят кошки: — Мур, какие чары!

Он вспомнил маму, как искала она деток,
Намокла шкурка, увлажнилась вся росою,
Всех утопили… он — один на свете,
Поэтому весной Мурчара воет.

А папа шёл нетвёрдою походкой
Из кабачка «Тринадцать стульев»
Или двенадцать? ой, не помню,
И тоже песни пел, мурчал, как улей.