Татьяна Абрамова - Замечательные сказки

Звенели серенад его куплеты,
Уставший город весь бессонно чертыхался,
Кот вспомнил папу: — На другую он планету,
На небеса на месяце умчался,

Худел он вместе с убывающей луною,
На узком лезвии серпа, о, мур-мур, слёзы,
И сбросил мне гитару, что со мною,
На ней играю я всем кошкам и берёзам.

А летом мы поехали на дачу,
Там жить вольнее, эхо вторит песням,
Я спал на солнышке, свернувшись, как калачик,
Концерты до весны оставил… Честно!

В дремоте лёгкой и заласканный лучами,
Я слышал мыши в погребе шуршали,
Мышиный брат по кличке Мао
Тащил из мышеловки ломоть сала.

Мне он, как брат, и я его не трогал,
Он грыз шнурки, хозяйкины сапожки,
В которые пописал я немного,
Ну, а хозяйка… била меня плошкой.

С тех пор я — за мышей! Они мне — братья!
Я не гоняю их, измученных и бледных,
И не глотаю, я — Мурчара-злопыхатель,
Злопамятный, немного вредный.

А мыши, как лихие голодранцы,
Рассыпались по полю, где пшеница,
Пищат, поют от благодати стансы,
Я на пригорке сплю, так обленился.

Плевать мне даже на хозяйкины сапожки,
Поляны здесь цветов, фиалки, кашки,
Бегу я на лужок, где вместе с кошкой,
Лежим на травке, нюхаем ромашки,

Бросаем свои взгляды в поднебесье,
Не ждём обратно их, на волю отпускаем,
За мотыльками бегаем в подлесье,
И по деревьям прыгаем-летаем.

А по ночам красивым баритоном,
Я вновь пою кошачью серенаду,
И под гитару, у костра и у затона,
Прекрасна жизнь, и что ещё мне надо?!

А осенью я в сумке-перевозке
Поеду в поезде, как в клетке, канарейка,
Как кролик обреченный на привозе,
Я сплю и плачу… И себя жалею…

А вечером дрессировал я блошек.
Они гнездились у меня между ушами,
Их много было у моих подружек-кошек,
Зверят волшебных, попрыгунчиков забавных.

Помост воздушный строил из травинок,
И как гимнасты в воздухе скакали!
Как будто бриллиант блестящих спинок,
Сверкал, блистал, они не уставали

Садиться на шпагат и в сальто-де-мортале
Стоять свечой, сложиться в пирамиду,
В дугу и в тетиву, как будто бы из стали,
Пружиной сжатой выпрямиться. С виду

Они совсем не респектабельные твари,
Но сколько в них отваги и терпения,
Промозглой ночью до рассветных марев
Так крутят фуэте. На представление,

Когда задумчивый и семиструнный вечер
Нам пел цикадами, и воздух был прозрачен,
Мы собрались за «мкадами», конечно,
А праздник был в афишах обозначен,

Как выступление воздушных акробатов,
И надорвался билетёр спектакля,
Наш цирк сверкал в софитах на закате,
В болоте на одной ноге застыли цапли,

В литавры вдруг ударили кузнечики,
И медь гремела на закате бравая,
На зеркале воды горели свечи,
Махнул и дирижёр рукой нам правой.

Здесь полный был аншлаг! И зритель, и актёр
В раскатах нарастающей овации
Я вышел на поклон, как режиссёр,
Стоял я гордо перед декорацией.

И в бубны били голубые колокольчики,
А акробаты в совершенстве грации
В костюмах голубых «Габбана & Дольче»
Срывали неба бурные овации.

Подружка Мурка мне письмо писала:
— Скучаю на балконе я, Мурчара,
От скуки ела я цветы в горшочках,
Пока, Мурчара, и целую в щёчку.

А я читал и плакал, вспомнил дворик,
Луну, что ярким зонтиком висела,
И крышу, где я песни пел до колик,
И летний дождик, и снежочек белый,

Который падал, как большие мухи,
А мы ловили их с Мурьяной на балконе,
Там, где живёт Мурчара нету скуки,
— О, Мурка, здравствуй, кот-Мурчара звОнит,

Живём мы, Мурка, просто фиолетово,
Я молоко, сметану ем от пуза.
От Жужи нашей, от меня привет тебе,
Пою на крыше тенором Карузо,

И нескончаемо мне сыпятся букеты
Ромашек, хризантем, роз и фиалок,
Торты, печенье, чупа-чупс, конфеты,
Ажурно сливки пенятся в бокалах,

— Виват, Мурчара! — аплодирует мне зал,
А в будущем пусть буду я освистан,
Овации, успех на даче я узнал,
А в городе пусть тихой будет пристань.

Ой, расскажу, Мурьян! У озера, с причала
Ловил я рыбу, не поверишь, Маш,
Здесь лодки, словно лебеди, качались,
И вдруг подплыл серебряный карась,

Шептал он мне про город золотой,
На дне он в изумрудах, бриллиантах,
Поплыли, говорит, Мурчар, со мной,
К русалкам. Как поют они там мантры!

И ласково почёсывают уши и спинку,
Серебряной Луны там бродит половинка.
Ответил карасю я: — Мурчара — храбрый кот,
Но не матрос, душою он — пилот,

Не любит воду… бррр… она так холодна,
Сто метров плыть, наверное, до дна,
И съел я карася, ты не поверишь, Маш,
В желудке плещется серебряный карась.

А утром вдруг примчался звездолёт,
Спросил: — Где здесь живёт Мурчара-кот?
Я гордо поднял хвост, раздул бока,
Шагнул на звездолёт: — Мурьяна, всё. Пока!

Увидел из окна — хозяйка льёт сметану,
А в животе — единственный карась,
Со звездолёта спрыгнул, как с дивана,
А к звёздам полечу я в следующий раз.

А август подступил так незаметно.
Комбайны зашумели на полях,
Зерно текло в тока ручьём заветным,
И собирали урожай в садах.

Как солнышки вишнёвого ранета
Ссыпал в корзины яблочный наш спас,
За ним пропала и жара бесследно,
Листвою август зашуршал. У нас

Коровка наша, милая Алёнка
(А молоко же у неё, нет, не в пакетах
И не в бутылках) родила телёнка,
Снежком назвали, он белее снега.

Алёнка была добрая корова,
Мурчал я рядом, когда дед доил её,
И упивался молоком я снова,
И снова думал: — Как приятно, ё-моё!

А друг мой Мао допивал остатки,
Он разжирел, как серый бегемот,
От жизни распрекрасной, супер сладкой,
Когда мышей не ест ленивый кот.

Мы с ним дружили, лазали в курятник,
Я в лапы цепкие его кладу яйцо,
Тащу его за хвост, он чуть помятый
И поцарапанный тащИтся под крыльцо.

А там у нас — пирушка, не поверите,
Земля уж вся скорлупками бела,
Вкуснее ничего не ел на свете
Под носом Петушиного Крыла.