Мария Парр - Вратарь и море

– Кнопка, когда ты в следующий раз соберешься с нами в море, поставим перемет на палтуса, – засмеялся дед, потирая руки. – Увидишь наконец большую рыбу. Если тебе, конечно, не противно ходить на «Тролле».

– Противно?!

Лена поставила ногу на треску, как будто это пристреленный ею лев.

– Очень вероятно, что я стану рыбаком, когда вырасту, – заявила она.

– Ты же; хотела быть вратарем? – спросил я, вынимая рыбный нож.

– Когда моя карьера в спорте закончится, мне придется возвращаться к обычной жизни.

Бутылку с нашим письмом мы не увидели, хотя высматривали ее долго-долго: дед еще ставил перемет на сельдь, а только потом повернул к дому.

– Попомни мои слова, Трилле! – сказала Лена. – Скоро позвонит испанец. Хелло, сеньор и сеньорита, рад познакомиться!

Но все пошло не так, а совсем иначе. И началось тем же; вечером.

Я валялся на диване с книжкой. Раздался звонок, и Крёлле с топотом промчалась в прихожую, чтобы успеть самой открыть дверь. А потом, к моему изумлению, закричала, что ко мне гость. Кто бы это мог быть? Лена входит без звонка и стука.

Я вышел в прихожую и обомлел. Коричневый пес из леса с любопытством обнюхивал мои чуни, а на нижней ступеньке лестницы стояла она. Девочка-солнце.

– I found it [4] Я это нашла. , – сказала она робко и протянула мне бутылку с письмом.

– Что значит «переехали сюда»? – спросила Лена шепотом и смерила стоявшую в саду девочку критическим взглядом.

– Ее семья приехала сюда жить. Они из Голландии. И будут снимать дом Юна-с-горы.

– А это вообще законно?

– Конечно. Юн-с-горы живет в доме престарелых. Идем!

Я потянул Лену в сад.

– This is Lena [5] Это Лена. , – сообщил я с энтузиазмом.

– Hi. I’m Birgitte [6] Привет, я Биргитта. , – девочка кашлянула и вежливо протянула руку.

– Чего? – сурово спросила Лена.

– Ее зовут Биргитта, – объяснил я.

Мне хотелось, чтобы Лена не вредничала, а сказала что-нибудь приятное на своем новом критском английском, но в ее планы это, похоже, не входило. Она молча смотрела на собаку. Та вежливо обнюхивала Лену, как делают все звери при встрече с ней.

Я чувствовал себя неуютно – точно уж на сковородке.

– Eh, do you want to build float with us tomorrow? [7] А ты строить с нами плот завтра хочешь? – выпалил я внезапно. И ощутил, как стоящая рядом Лена застыла и перестала дышать.

– Float? – переспросила Биргитта неуверенно.

Однажды вечером в начале лета, когда взрослые после обеда пили кофе на террасе, папа с дядей Тором стали вспоминать, как они в детстве построили плот и доплыли на нем до города. История была явно не для наших ушей, потому что у папы сделалось очень встревоженное лицо, когда он понял, что мы тут и слушаем. Он немедленно перевел разговор на другое и замял тему, но поздно: дело было сделано. Раз папа с дядей Тором сумели переплыть фьорд на самодельном плоту, то и мы с Леной сможем.

Все лето мы тайком собирали подходящие доски и деревянные обломки и складывали в старом лодочном сарае.

И вот теперь я стоял посреди сада и пытался объяснить на английском, что такое плот. Пару раз я беспомощно оглядывался на Лену в поисках подмоги, но она только сердито зыркала в ответ.

– It’s a thing that… eh… you float on it on the sea… eh, it’s a… [8] Это такая штука… Э-э… Ты плывешь на ней по морю… Это…

– A raft [9] Плот. , – сказала наконец Лена, как будто ее достало мое блеянье.

Лицо Биргитты просветлело. Я показал на старый лодочный сарай за полем, чтобы она поняла, где у нас склад и мастерская.

– О’кей, – сказала она немного неуверенно. – Хаас!

И Биргитта нырнула в дыру в изгороди, и вмиг все исчезло – и она, и кудряшки, и коричневый пес.

Лена шла по саду, как солдат по полю боя, за ней вприпрыжку бежал я.

– Что-то случилось? – спросила ее мама Ильва, когда мы с грохотом ворвались в гостиную.

– Да! – закричал я. – В Щепки переехала новая девочка. Она как мы!

Ильва сдвинула очки на голову и недоверчиво посмотрела на меня.

– Правда? И она пойдет в ваш класс?

Я радостно закивал. Чудо – оно и есть чудо.

– Лена, так вас наконец-то станет две девочки в классе! – воодушевилась Ильва. – Представляешь, насколько лучше для климата в коллективе?!

У Лены так поменялось лицо, как будто ей тортом в него запулили.

– Климата?! – завопила она. – В коллективе? Да мне климат до лампочки! Плевала я на него с высокой колокольни! Мы с Трилле собирались вдвоем строить… Сам знаешь что, Трилле. И это был секрет!

Ильва подняла брови, заподозрив неладное.

– Какой такой секрет?

– Никакой, – жестко отрезала Лена.

– Никакой?

– Да. Но он был наш с Трилле. При чем здесь кудрявая болонка из Голопопаландии, с которой мы вообще не знакомы!

– Я просто старался быть приветливым, – объяснил я.

– Ты вечно так, архангел недоделанный! Приятный, приличный, приветливый, правильнее некуда! Меня уже тошнит от этого! – кричала Лена.

Я таращился на нее, ничего не понимая.

– Лена Лид!

Вообще-то Ильва повышает голос крайне редко.

– Ты помнишь тот день, когда мы переехали в Щепки-Матильды?

– Нет, – буркнула Лена упрямо.

– Тогда я тебе напомню, – сказала Ильва сердито. – Через час после нашего приезда в дверь позвонили. На пороге стоял приятный и приветливый мальчик. Он позвал тебя во двор поиграть. Ты помнишь, кто это был?

Лена поджала губы и быстро стрельнула в меня глазами.

– Вот именно, – сказала ее мама. – Теперь ты попросишь прощения. Сию секунду.

Лена надолго перешла в режим «без звука».

– Прости, – пробормотала она в конце концов.

Прозвучало это так, как будто Лена вытягивает слова из слепой кишки, если не глубже.

– И ты прости, – ответил я коротко.

Никто не спорит, я поступил плохо, выдав тайну про плот постороннему, но почему Лене обязательно надо так все усложнять?

– Проклятая бутылка, – процедила Лена. – Примагничивают их Щепки-Матильды, что ли?

– Зато бутылочная почта наконец дошла до иностранки, – пошутил я, но тут же; схлопотал подушкой по физиономии.

По дороге домой я остановился и посмотрел на фьорд. Вечернее небо отражалось в зеркале воды. В животе скреблось что-то странное, на щекотку похожее. Неужели Биргитта правда еще придет?

На следующий день, прежде чем идти в сарай, Лена основательно проштудировала все про Голландию. Точнее говоря, расспросила Исака, главного всезнайку Щепки-Матильды.